Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Но и до получения указаний фюрера генерал-губерна­тор Г. Франк проводил безжалостную политику в отноше­нии польского народа. Свыше 2 миллионов поляков были вывезены на принудительные работы в Германию. Те по­льские земли, которые были включены в состав Германии, подлежали «очищению» от местного населения.

К лету 1941 года немцы уже второй год осуществляли политику геноцида в отношении польского населения. В своей беседе с корреспондентом «Фелькишер беобахтер» Клайссом 6 февраля 1940 года Г. Франк объяснял, чем от­личается жизнь в «протекторате Богемия и Моравия» от жизни Польши, превращенной в генерал-губернаторство: «Образно я могу об этом сказать так: в Праге были, напри­мер, вывешены красные плакаты о том, что сегодня рас­стреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: «Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных поляках, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов».

Франк не преувеличивал. Уже к концу 1939 года в Поль­ше было уничтожено свыше 100 тысяч человек. На терри­тории Польши были созданы лагеря смерти: Освенцим, Майданек, Треблинка и другие. К концу своего хозяйнича­нья немцами было уничтожено около 6 миллионов поля­ков. Конечная цель политики состояла в ликвидации всего польского народа к 1950 году.

А вскоре гитлеровская политика массовых репрессий и геноцида стала осуществляться и на Прибалтийской зем­ле. При этом активную помощь в реализации этой полити­ки оказывали местные сторонники германских оккупан­тов.

Ч а с т ь VI

ПОРАБОЩЕНИЕ И ОСВОБОЖДЕНИЕ

Глава 1

ГИТЛЕРОВСКОЕ НАШЕСТВИЕ

Как позже отмечал немецкий генерал-майор фон Бут- лар, «московский договор не устранил противоречий, су­ществовавших между идеологиями обеих стран, а лишь на время прикрыл их. Советская Россия в глазах Гитлера и многих старых национал-социалистов оставалась по- прежнему идеологическим противником № 1. «Русский сфинкс» со своими силами, которые было трудно опреде­лить, со своими планами, которые трудно было разгадать, и со своей опасной идеологией угнетающе действовал на Г итлера и мешал ему. Он надеялся, что ему удастся раз­делаться с ним путем быстротечной военной кампании и показать миру призрачность мощи Советского государст­ва и его мировоззрения».

Особое значение германские стратеги придавали ис­пользованию националистических сил и сепаратистских движений внутри СССР. «Немецкая военная разведка, — как отмечал Л. де Ионг, — установила также связи с наци­оналистами из прибалтийских республик... с целью орга­низации восстаний в тылу русских армий. Весной 1941 года немцы установили контакт с бывшим послом Латвии в Берлине, бывшим атташе латвийского посольства в Бер­лине и бывшим начальником разведки эстонского Генера­льного штаба». Выше уже упоминалось о постоянной свя­зи Фронта литовских активистов с Германией накануне войны.

Перед вторжением, отмечал де Ионг, «для Гитлера и его генералов стало чрезвычайно важным узнать о том, что происходит в тылу русских войск. Для решения этой задачи в распоряжение штабов немецких армий направ­лялись группы агентов из коренного населения». Адмирал Канарис сообщал: «Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офи­церы... Они должны были проникать в советский тыл на рлубину 50—300 километров перед фронтом наступающих немецких армий с тем, чтобы сообщать по радио о резуль­татах своих нападений». По словам де Ионга, эти группы должны были овладевать мостами, тоннелями, военными складами. Впоследствии деятельность подобных групп наносила огромный ущерб Красной Армии. Как писал де Ионг, «их действия в Латвии дали возможность спасти от разрушения важный мост через Двину».

Великая Отечественная война, начавшаяся 22 июня 1941 года, стала тяжелейшим испытанием для всех наро­дов СССР. Удары, нанесенные нашей стране гитлеров­ской Германией, были усилены вероломными действиями подпольных националистических формирований, вступив­ших в сговор с германским фашизмом. В «Истории Лито­вской ССР» сказано: «Националистическое руководство ФЛА накануне... войны перебрасывало в Литву своих эмиссаров и диверсантов, обученных в специальных гит­леровских школах. К ним присоединялись участники банд, созданных еще до войны подпольными центрами ФЛА в Вильнюсе, Каунасе и других местах Литвы. Начиная с рас­света 22 июня банды буржуазных националистов напада­ли на мелкие группы красноармейцев, обстреливали от­ряды милиции и советско-партийных работников, убивали новоселов, советских активистов, нарушали нормальную работу связи и транспорта».

23 июня отряды ФЛА захватили радиостанцию Кауна­са. От имени ФЛА по радио выступил некий Прапуоля- нис, который призвал все «национальные» силы прийти на помощь германским армиям. Одновременно было провозглашено «восстановление независимости Литвы и создание временного правительства. Исполняющим обязанности премьер-министра стал клерикальный дея­тель Юозас Амбазевичус. Вооруженные выступления против Советской власти происходили и в других частях Литвы.

М.Ю. Крысин писал: «Отряды литовских национали­стов... заявили о себе в тот же день, когда стало известно о нападении Германии на Советский Союз. От 35 ООО до 36 ООО человек действовали под контролем Фронта лито­вских активистов... Еще от 90 ООО до 100 ООО вооруженных литовских националистов действовали в разрозненных отрядах, которые не контролировались ФЛА... К ним при­соединились бывшие члены полувоенных националисти­ческих организаций «Шаулю Саюнга» («Стрелки») и «Нео- лиетва» («Новая Литва»), а также сотни уголовников, осво­божденных бандами националистов».

Эти выступления помогали продвижению вермахта. Мисиунас и Таагепера писали: «25 июня вермахт вошел в Каунас почти парадным строем и обнаружил, что им управляет временное правительство». Националистиче­ское подполье, в основном успешно укрывшееся от ре­прессий НКВД, действовало вместе с диверсионной аген­турой гестапо как верная «пятая колонна» Гитлера.

28 июня вооруженная группа латвийских национали­стов завладела радиостанцией Риги, но на следующий день она была выбита оттуда. Рассказывая об этих боях в Риге, авторы «Истории Латвийской ССР» отмечали: «Врагу помогали диверсанты и предатели. Имели место случаи, когда с чердаков и из окон домов открывался пулеметный и ружейный огонь по солдатам Красной Армии и рабоче- гвардейцам».

Ряд бывших латвийских военных подразделений высту­пили после начала войны в полном боевом порядке на стороне немцев. К моменту вступления немцев в Ригу были созданы две организации, претендовавшие на роль правительства: Центральный организационный комитет за освобожденную Латвию и Временный государственный совет. Мисиунас и Таагепера отмечали, что хотя «немцы избегали прямого контакта с ними, но использовали их для восстановления хозяйства». В Эстонии самозванный совет, претендовавший на роль правительства, возглавил бывший премьер Улуотс.

По мере того как германские части приближались к территории Эстонии, подпольные националистические формирования активизировали вооруженные действия против советских войск. Как отмечали Р. Мисиунас и Р. Таагепера, «некоторые из них насчитывали несколько сот человек и были организованы в довольно дисциплини­рованные части бывшими армейскими офицерами. В зна­чительной части Южной Эстонии советская администра­ция была заменена эстонской, за несколько дней и даже недель до прихода основных германских сил. Тарту ока­зался под полным или частичным эстонским контролем с 10 по 28 июля».

В Северной Эстонии вооруженные отряды национали­стов, по словам Мисиунаса и Таагепера, «насчитывали 5000 активных бойцов и 1500 на одной вооруженной лес­ной базе в Каутла... Потери партизан насчитывали 541 убитых и пропавших без вести. Сравнимые потери понес­ли и советские войска за два месяца боев».

Помимо воинских частей, в советском тылу действова­ли и заброшенные туда группы из агентов гестапо и СД. Перед ними ставилась задача выявить коммунистов, ком­сомольцев, руководителей советских органов и обще­ственных активистов. Заранее составлялись списки жертв.