Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

«Помимо ЛИТа, ВЛИКа и «Кестутиса», — замечал М.Ю. Крысин, — которые, по крайней мере внешне, не были связаны с немцами, значительную часть литовского националистического подполья составляли группы, спе­циально подготовленные германской разведкой. Некото­рые литовские националистические организации, избрав тактику борьбы против Красной Армии и Советской влас­ти, предпочитали непосредственно опираться на помощь немцев». Одной из таких организаций Крысин назвал «Ли­товскую армию свободы» (ЛЛА). Несколько сотен человек из ЛЛА были подготовлены в немецких разведшколах, а затем заброшены в Литву.

417

Позже в Литве, по словам Крысина, появились различ­ные подпольные организации: «Таурасская повстанче­ская область», «Жемайтийская повстанческая область»,

17 Емельянов "Прибалтика"«Диджяйско-Каунасская повстанческая область», «Сви- ряйский повстанческий район», «Пьетуйский повстанче­ский район».

Летом 1946 года был создан координационный центр литовского антисоветского подполья —главный штаб воо­руженных сил. 16 февраля 1949 года вооруженная органи­зация создала свою структуру под названием «Движение бойцов за независимость Литвы». Республика была раз­делена на три военных округа (Северо-Восток, Северо- Запад и Неман). В Эстонии антисоветское движение воз­главлял «Эстонский национальный комитет» с нескольки­ми местными отделениями. Как утверждали Мисиунас и Таагепера, -«штаб связи латвийских партизан действовал в Риге на улице Матисс вплоть до 1947 года».

Группы так называемых «лесных братьев» отличались по размерам, от 800 человек до одиночек, которые прята­лись в бункерах около своей фермы или даже под полом своего дома. Вооруженные отряды совершали диверсии, взрывы, поджоги административных советских учрежде­ний. Значительно реже, да и то на первой стадии своей деятельности, они вступали в вооруженные схватки с со­ветскими войсками. Судя по отчету литовского подполья, с апреля 1945 года по май 1946 года произошло 6 боев с войсками МВД.

Основным направлением деятельности подполья был террор против всех, кто поддерживал Советскую власть. Как признают Р. Таагепера и Р. Мисиунас, «главные уси­лия повстанцев и пассивного сопротивления направля­лись на срыв работы администрации... Сотрудников мест­ных Советов запугивали, их заставляли быть двойными агентами, и в случае, если они проявляли чрезмерное рвение в сотрудничестве, их убивали... Для проверки но­вобранцев «лесные братья» давали им задания — казнить тех, кто сотрудничал с Советской властью».

По сведениям, оглашенным на латвийской конферен­ции историков в июле 1988 года, за 1944—1952 годы толь­ко в Литве «лесные братья» убили около 25 тысяч совет­ских граждан. По данным эстонских историков, только в Эстонии повстанцы убили «несколько сот советских лю­дей» всего за 1948 год и начало 1949 года.

Историки утверждали, что запугивание членов ВКП(б) и ВЛКСМ в Прибалтике приводило к тому, что иные из них «сдавали свои партийные или комсомольские билеты, или проявляли пассивность в своей работе, или отказывались от нее под угрозой смерти». Литовское подполье «публич­но объявило, что оно будет сурово наказывать тех, кто при­мет от советских властей землю и скот, который был отнят у фермеров, имевших участки от 100 акров и менее того».

Массовое устрашение населения постоянным и незри­мым наблюдением за каждым словом и поступком челове­ка и подкрепляемое частыми и беспощадными расправа­ми со всеми, кто хоть немного отклонялся в своем поведе­нии от стандарта, устанавливаемого тайными вождями, деформировало общественное сознание. Характерно, что психологической обработке населения, в том числе за пределами районов боевых действий, «лесные братья» придавали огромное значение.

Участники бандформирований вели антисоветскую пропаганду, распространяли антисоветские слухи. В сен­тябре 1945 года бандиты разбросали листовки, в которых писали, будто «англичане взяли Ригу» и «приступили к освобождению Латвии», а также будто «англичанам на по­мощь идут турки».

Все чаще сопротивление Советской власти принимало форму террора. Убивали прежде всего местных руководи­телей Советской власти, советских активистов, «новосе­лов», получивших землю в ходе агарной реформы. В июле 1945 года в Макашенской волости Резекнеского уезда банда бывшего полицейского Биндука убила крестьянку Ломакиену, ее дочь и двухлетнего внука, разрушила их дом. В Галенской волости эта же банда убила жену совет­ского активиста Скуя, разграбила его дом, сожгла приуса­дебные постройки.

В Валмиерском районе бандитами был убит секретарь уездного комитета Компартии Латвии Р. Заринь. В конце

года бандиты убили заведующего отделом агитации и пропаганды Даугавпилсского горкома партии Петровича и директора подсобного хозяйства Федорова.

Такие же теракты совершались и в Литве. В июле 1945 года в Паневежеском уезде был убит 21 советский акти­вист. Только в Тракайском уезде было убито 2 председате­ля местных Советов и 5 секретарей волостных исполкомов.

Особый размах террористическая активность банд приобрела во время избирательной кампании в Верхов­ный Совет СССР. С 1 декабря 1945 года по 11 февраля

года в Литве было убито 362 человека, в том числе 2 члена окружных избирательных комиссий, 5 председа­телей и 11 членов участковых избирательных комиссий. Хотя в выборах приняло участие 91,6% избирателей, в ряде уездов Литвы (Алитусском, Ладзийском, Кретинг- ском) значительная часть сельских избирателей ока­залась запуганной террористами и не явилась на выборы 10 февраля 1946 года.

В 1946—1947 годах истребительные батальоны МВД Латвии ликвидировали 15 банд. Было арестовано 300 бан­дитов. Добровольно сложили оружие в 1945—1947 годах около 1500 бандитов. Однако, несмотря на принятые Со­ветской властью меры, бандитское движение не было раз­громлено. В Латгалии кзендз Юхневич возглавил банду «Союз латышских партизан — защитников родины». Бан­диты срывали заготовки хлеба и леса. Так, в ночь на 7 но­ября 1946 года в Швеэжерской и Вейсеяйской волостях Ладзийского уезда националисты зверски убили 28 семей крестьян-бедняков за то, что они первыми выполнили план заготовок.

Бандитское движение активизировалось по мере раз­вертывания коллективизации в Прибалтике. Вплоть до 1946 года 90% всех посевных площадей Латвии находи­лось в руках индивидуальных крестьянских хозяйств, а к концу 1950 года коллективизацией было охвачено свыше 90% крестьянских хозяйств. В Эстонии был создан первый в послевоенное время колхоз, а к концу 1950 года 93% крестьянских хозяйств (118,6 тысячи) было объединено в 2213 колхозов. В Латвии в начале 1948 года имелось всего 20 колхозов с общим числом подворий — 296. На долю этих колхозов приходилось 0,07% всех крестьянских хо­зяйств. К началу 1950 года колхозов стало уже 6032. Они объединяли 229 390 крестьянских хозяйств, что составля­ло 62,4% от их общего числа.

Однако быстрое проведение коллективизации не озна­чало, что ей не оказывалось упорного сопротивления, особенно со стороны бывших богатых крестьян. В «Исто­рии Латвийской ССР» признавалось: «Колхозное движе­ние в Латвийской ССР встретило упорное сопротивление со стороны кулаков и других буржуазно-националистиче­ских элементов... Занимались организацией вредительст­ва, саботажа, поджогов колхозного имущества, поддер­живали деятельность бандитских и других преступных элементов, которые терроризировали колхозных активи­стов, советских и партийных работников, совершали убийства и другие враждебные акты. Враги колхозного движения пытались дискредитировать колхозный строй, разбазаривать колхозное имущество, вредить колхозни­кам, нарушать Устав сельскохозяйственной артели. Вся эта деятельность классовых врагов явилась причиной того, что Советская власть была вынуждена изолировать часть кулаков и другие враждебные элементы».