Приходите за счастьем вчера

– Ты будешь сторожить мой, – показав кончик языка, Кет выскочила из комнаты: – Где она?

– В нижнем гараже. – Глядя, как жена сбегает по лестнице по направлению к прихожей, Элайджа невольно усмехнулся вслед. Катерина как карточную колоду растасовала его настроение, лихо сделав нужную взятку – что тут поделаешь.

– Ммм… – пошарив рукой рядом с собой и найдя только пустоту, девушка издала невнятное мычание. Постель была непривычна, так же как и подушка, которую она прижимала к лицу – слишком низкая. Недовольно насупившись, девушка чуть приоткрыла ресницы и застыла, откинув голову назад. Окно, на две трети застеклённое витражным стеклом, расцвечивало и постель, и брюнетку, лежащую в ней, разноцветьем мозаики, а нижняя прозрачная часть стекла позволяла увидеть серебрящиеся в потоках яркого утреннего света пылинки. От изумления широко распахнув глаза, Кет перевела взгляд на дверцы шкафа-купе с матовым напылением – преломляясь в мерклом зеркале, видимый спектр расплывался переливчатыми волнами, но более мягких, пастельных оттенков, чем падавшие на белоснежную ткань простыней.

– Извини, опять забыл. Обычно зимой я не встаю так поздно, да и Ме... кхм… Солнце взошло.

Вздрогнув от неожиданности – поглощённая открывшимся видом, девушка не услышала шагов, – Катерина обернулась и приподнялась на локте. Они вернулись поздно за полночь, вдоволь нагонявшись по ночным трассам, а после занятий любовью – до штор ли тут.

– Так ты,.. – Вдохнув, она вытянула руку: пальцы заиграли пурпуром, чуть передвинула – окрасились в охристо-жёлтые оттенки. И решила, что он прав – в этой комнате только белые простыни. – Как в сказке, – с чувством констатировала Катерина, протягивая мужу руки. – Иди сюда.

– Закат летом лучше, – обхватив её за талию, Элайджа устроился рядом.

– Зато у меня всё впереди, – не отводя взгляда от искрящегося окна, Катерина завела руки назад, на ощупь очертила пальцами подбородок мужчины – уже успел побриться, – нос, линию рта. Она невольно задержала дыхание, когда Элайджа поцеловал гладившую его ладонь. Кет принимала его любовь как должное, но всё же, несмотря на привычку к обожанию мужчинами её особы, к чему она прикладывала немалую долю данных Богом способностей и ума, время от времени проскальзывала крамольная мысль: почему такой подарок достался именно ей? Одно дело все остальные, а другое её муж, видевший в ней что-то чудесное и замечательное. Каково это любить женщину, не надеясь на ответ? У неё сжалось сердце от нахлынувших, в данной ситуации нелепых, чувств.

– Эл! – Имя сорвалось с губ внезапно, словно призывая к вниманию.

– Слушаю?

– О… я ни о чём.

– Просто Эл?

– Да. – Кетрин помолчала, но в силу природной живости тут же завозилась на одеяле. – Именно поэтому ты выбрал эту комнату и сделал спальню? Из-за расположения окон?

– Да.

– Беру назад свои слова.

– Какие именно?

– О внезапно изменившем тебе вкусе.

– А он есть?

– Судя по выбору жены, безупречный. – Перевернувшись, она заглянула в глаза, прошептав: – Ты у меня безупречный. Доброе утро. – Но когда Элайджа попытался её поцеловать, увернулась.

– Там нос красный, – со смешком пояснила девушка. – Как у пьяницы.

– Хочешь, как у трупа? – одним движением развернув, он сместил её на поверхность, где белоснежная простыня окрашивалась синим отблеском. – Пожалуйста.

Если бы Кет не лежала, то, можно было бы сказать, что земля ушла из-под ног. Раньше и не приходилось глядеть в глаза другому человеку так, чтобы исчезали мысли, желания и оставалось только тянущее чувство вечности момента. Девушка сглотнула – видимо, ощущение оказалось настолько пронзительным из-за того, что они находятся не в чужом месте как раньше, а в его доме, комнате, постели. Личном мире, устроенном на удобный для Элайджи лад, частью которого она отныне являлась. И Кетрин неожиданно понравилось это ощущение – быть чьей-то, а не гулять самой по себе. Опустив ресницы, она послушно подставила губы поцелую.

– Нравится? – Восседавшая – а именно так и никак иначе можно было охарактеризовать её горделивую, полную самолюбования позу – на лошади Кет возбуждённо заблестела глазами. Сжав колени – на животном из стандартной «амуниции» были только уздечка и попона, – брюнетка подвела кобылку к нему поближе.

– Да уж, если бы я знал об этом, – он прикоснулся к её сильно согнутой и отведённой назад ноге, – вёл бы себя куда деликатнее в кабинете.

Конечно, Элайджа уже на практике понял, что ноги у его супруги весьма крепкие, но не ожидал, что настолько. Один меткий удар такой прелести и…

– Видимо, высшие силы меня уберегли тогда от идеи лишить тебя возможности иметь потомство. – Присвистнув сквозь зубы и слегка ударив лошадку пятками, девушка вновь тронулась с места, уже быстрее. – Ещё немножко и я стану фаталисткой.

Они с Аидой сделали небольшой круг мягкой рысцой – девушка ждала, пока и она, и лошадь привыкнут к новым условиям, дорожке. Да и времени с их последней прогулки прошло немало, а при такой езде от животного требовалось абсолютное доверие и, как это ни странно, незнание понятия «хлыст». Кетрин отнюдь не была отличной наездницей в общепринятом понимании – она училась объезжать только Аиду, которую ещё крохой, – если это слово употребимо по отношению к кобылке, – увидела во время избирательной компании Рейнолдса. Изначально Кет не собиралась иметь дело с лошадьми, просто понравилась атмосфера: ей было удобно рядом с этим человеком, и когда во время прогулки по заповеднику подбежавший к ней маленький жеребёнок начал изучающе кружить вокруг, пытаясь втянуть в игру, девушка просто рассмеялась и прошла мимо. На обратном пути у любившего зверей сенатора оказалось яблоко, которое Катерина забрала и благополучно скормила Аиде. Но больше яблока повлиял голос девушки: по какой-то причине жеребёнку он очень понравился. Кет не удержалась от того, чтобы погладить, за что и была покусана в порыве благорасположения – Аида видела ещё слишком мало людей, а крепкое почёсывание холки приняла за покусывание – привычную ласку от матери, – и ответила тем же. С тех пор Катерина стала частой гостьей в заповеднике, кобылка постепенно росла, но претендовать на карьеру в спорте не могла – тяжеловатый зад. Продавать её тоже не спешили из-за всё той же вездесущей Кет – почему бы не угодить капризу подруги влиятельного человека? Аида оставалась на месте на развод. Но достойного кавалера нужной породы у кобылки всё не случалось, и однажды девушке пришла мысль попробовать сесть на неё верхом. Постепенно Аида позволила. Сначала просто посидеть на спине, потом гулять, где ей вздумается, ну а после научилась и ходить шагом, рысью и под управлением. Ни о каких стременах, тяжёлых сёдлах и хлыстах, конечно, речи не шло, да они и не были нужны – постепенно умное животное научилось чётко слушаться движения ног хозяйки, которая со временем натренировалась, обретя стальную хватку коленей. Но маловероятно, чтобы Кет смогла бы справиться с более норовистым скаковым конём, да и, несмотря на привязанность в конкретном случае, в целом девушка оставалась индифферентна к выездке.

– Ты вправду решила закончить Университет?

– Да, по весне пройду тестирование, – подтвердила Кет, поравнявшись с мужем. – Тем более у меня пока куча забот. Я хочу забрать с собой своего секретаря, а тут политика назначать из основного числа, чтобы «предоставить всем равные возможности», – передразнила брюнетка кого-то Элайдже неизвестного. – Изначально выбирают по нраву лишь начальники отделов, а я всего лишь зам.

– Я позвоню и твоя проблема решиться не оформившись, – отмахнулся Майклсон, любуясь её силуэтом.

– Нет, ты этого не сделаешь, – твёрдо возразила Кетрин. Улыбнулась, заметив раздражение, мелькнувшее в его глазах, – и не хмурь брови. Просто ты забыл, что значит работать на кого-то, а не на себя, где априори имеешь зелёный свет и всему хозяин.

– И ты не собираешься понежиться в лучах этого света, чтобы доставить мне удовольствие.

– Придумай другой способ получения удовольствия. – Перехватив взгляд, направленный на её ноги, она резюмировала: – И этот мужчина ещё обвинял меня в пошлости! Мне ведь нужно отвоевать свою позицию потом и кровью, иначе так и останусь женой влиятельного человека, и никем как самостоятельная единица. – Она хихикнула, увидев скептическое выражение лица Элайджи. – Эл, не все же созданы становиться президентами корпораций, но это не значит отсутствие желания прыгнуть с должности зама на верхнюю точку насеста. Мне будет нужна своя команда. Твои деньги и влияние ещё понадобятся, но это козырь другого уровня и тратить его на Джил глупо… Сними меня.

– Ты знаешь, что амбициозная женщина это зло, кошечка? – кисло поинтересовался Элайджа, аккуратно подхватив под бёдра и ставя её рядом. – И упрямство, меркантилизм и прочее по списку тоже не красят ваш пол.

– Знаю, ты проповедовал это ещё семь лет назад. – Звонко расхохотавшись, она сняла уздечку, отпустив Аиду погулять по кругу. – Переживёшь мою страсть к финансовому благополучию.

Вряд ли Катерина сообщила бы подобное любому другому мужчине – шутить на эти темы, например, с Майклом было недальновидно. Слишком уж велика была разница в их общественном положении. Но ещё семь лет назад, получая неприлично дорогие подарки, она уяснила, что в отличие от большинства мужчин своего круга с едва ли не комплексом на фоне денег, Элайджа очень далёк от мечты услышать о рае в шалаше. И была права.

– Ты в этом так уверена? – поддразнил Элайджа. – Вдруг мне захочется томной и нежной, а также домашней для разнообразия?

– Тебе томная и нежная? – Она взвизгнула от смеха. – Да ты ей рёбра будешь бояться переломать! Бордели озолотятся, пока эта недотрога будет видеть десятый сон. – И с надменной снисходительностью объяснила: – В Средневековье женщина в принципе считалась злом, и это не мешало вам сначала отдавать себя в лапы зла, прежде чем отправляться в лучший мир. И не по одному разу.