Приключения Конана-варвара (сборник)
Шрифт:
Слева, на расстоянии полета стрелы, там, где поверхность ледника выравнивалась, прежде чем перейти в пологий спуск вниз, несколько косматых неуклюжих фигур окружили стройную девушку в белых мехах. Даже издалека в чистом и прозрачном горном воздухе Конан разглядел ее разгоряченное личико с розовыми щечками и гриву блестящих каштановых волос, выбившихся из-под белого капюшона. Она была настоящей красавицей.
Не тратя времени на раздумья, Конан сбросил с плеч собственную накидку и, опираясь на копье, как на шест, взлетел в седло. Подобрав поводья, он вонзил каблуки сапог в бока жеребца. Когда животное попятилось и встало на дыбы, ошарашенное поспешностью, с которой его понукали устремиться вперед, Конан уже открыл рот, чтобы издать дикий, леденящий кровь боевой клич киммерийцев, но тут
Однако же они очень скоро услышали его. Хотя снег приглушил стук лошадиных копыт, негромкий лязг его кольчуги и скрип седла и сбруи заставили одного из них обернуться. Он закричал и дернул своего соседа за руку, так что через несколько мгновений все нападавшие развернулись лицом к Конану, готовясь оказать ему достойную встречу.
Их было около дюжины, крепких горцев, вооруженных грубыми деревянными дубинками, а также копьями и топорами с кремневыми наконечниками. Коренастые, невысокие, с покатыми лбами, с короткими руками и ногами, они были одеты в потрепанные облезлые меха. Из-под косматых бровей над мощными надбровными дугами поблескивали маленькие воспаленные глазки, а толстые губы разошлись, обнажая крупные желтые зубы. Они походили на какую-то тупиковую ветвь человеческой цивилизации, философский спор о которой Конану однажды довелось услышать во дворах храмов Немедии. Но сейчас он был слишком занят, направляя своего коня на толпу чужаков и целясь копьем в ближайшего, чтобы всерьез предаваться размышлениям на эту тему. А потом он, как горная лавина, врезался в них.
Конан понимал, что единственный способ справиться с таким количеством врагов – сполна воспользоваться скоростью и подвижностью своего коня. Он должен все время быть в движении, чтобы не позволить им окружить себя. Хотя кольчуга защитит его от большей части ударов, горцы даже своим грубым оружием могут запросто убить его коня. Поэтому он направил своего скакуна на ближайшего звероподобного мужчину, стремясь оставить его по правую руку.
Когда железный наконечник пробил кости и поросшую густыми волосами плоть, горец страшно закричал, выронил дубину и попытался схватиться за древко копья Конана. Конец копья опустился, а торец, наоборот, приподнялся. Пролетая галопом сквозь рассеявшуюся банду, Конан выдернул застрявшее копье.
Позади него горцы разразились гневными и испуганными воплями. Они размахивали дубинами и жестикулировали, выкрикивая противоречивые команды. Тем временем Конан развернул своего коня и вновь направил его на толпу. Брошенное копье скользнуло по плечу его кольчужной рубашки, еще одно легко ранило коня в круп. Но он пронзил своим копьем еще одного горца и вновь вырвался на свободу, оставив позади корчащееся тело, забрызгивающее снег красным.
Во время третьей атаки пронзенный им человек упал и покатился по снегу, сломав древко копья. Вырвавшись из кольца горцев, Конан отбросил в сторону обломок и ухватился за рукоять топора, притороченного к седлу. Вновь направив коня на врагов, он наклонился вбок. Стальное лезвие полыхнуло алым в лучах заката, выписывая в воздухе жуткую восьмерку – половину петли справа и половину слева. По обе стороны от Конана на снег повалились горцы с разрубленными черепами. Снег запятнали ярко-красные брызги. Третьего горца, оказавшегося недостаточно проворным, сбил с ног и затоптал конь Киммерийца.
Подвывая от ужаса, мужчина с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, пустился наутек. Через несколько мгновений к нему в паническом бегстве по скользкой груди глетчера присоединились остальные шестеро. Конан натянул поводья, глядя, как уменьшаются в размерах их косматые неуклюжие фигурки, а потом едва успел спрыгнуть с седла, когда конь под ним зашатался и упал. Кремневый наконечник копья глубоко вошел в тело животного совсем рядом с тем местом, где находилась нога Конана. Одного взгляда на коня хватило Киммерийцу, чтобы понять, что тот мертв.
– Разрази Кром такого назойливого дурака, как я,
который лезет не в свое дело! – в сердцах выругался он.Он привел с собой этого жеребца из самой Заморы, ухаживал за ним, кормил и поил его всю долгую зиму. Он не стал брать его с собой, когда отправился в поход вместе с воинами Аффизира, зная, что в глубоком снегу и на предательски скользком льду толку от коня будет немного. Конан рассчитывал, что верный жеребец благополучно доставит его обратно в теплые земли, и вот теперь тот лежал мертвым, и все из-за того, что его хозяин по собственной глупости ввязался в ссору горцев, которая никоим образом его не касалась.
Когда дыхание его немного успокоилось, а с глаз спала красная пелена боевой ярости, он повернулся к девушке, ради которой сражался. Она стояла в нескольких шагах поодаль, глядя на него расширенными глазами.
– С тобой все в порядке, красавица? – ворчливо осведомился он. – Не бойся, я не враг тебе. Я – Конан из Киммерии.
Она ответила ему на языке, которого он никогда раньше не слышал. Конан решил, что это какой-то диалект гиперборейского, смешанный со словами из других наречий. Он узнал несколько немедийских слов, но остальные были ему незнакомы. Из ее слов Конан понял не больше половины, и то с величайшим трудом.
– Ты сражался, как бог! – восторженно ахнула она. – Я даже подумала, что сам Йима пришел спасти Илгу.
Она болтала без умолку, и он с пятого на десятое, но все-таки уразумел ее историю. Ее звали Илга, и родом она была из народа вимнийцев, боковой ветви гиперборейцев, после долгих странствий осевших в Пограничном королевстве. Ее народ находился в состоянии постоянной и вялотекущей войны с косматыми каннибалами, обитавшими в пещерах Эйглофианской горной гряды. Борьба за выживание в этих суровых краях шла отчаянная, и похитители непременно сожрали бы девушку, если бы Конан не спас ее.
Из слов девушки стало ясно, что два дня назад вместе с небольшим отрядом вимнийцев она вышла в путь к Леднику Снежного Дьявола. Оттуда они намеревались двинуться на северо-восток и через несколько дней достичь Синьтоны, ближайшего укрепленного города Гипербореи. Там жили их родственники, которые, как надеялись вимнийцы, помогут им купить все необходимое на весенней ярмарке. Кроме того, дядя Илги, сопровождавший ее, хотел подыскать племяннице достойного мужа. Но косматые каннибалы устроили им засаду, и в ужасной битве на скользких горных склонах уцелела одна Илга. Последние слова дяди, обращенные к ней перед тем, как череп ему раскроили ударом кремневого топора, звучали так: «Мчись домой, как ветер».
Но не успела она оторваться от преследователей, как лошадь ее поскользнулась на льду и сломала ногу. Девушка сумела вовремя спрыгнуть с седла и, хотя сильно ушиблась, бросилась спасаться на своих двоих. Однако косматые горцы видели ее падение, и целый отряд их рассыпался по глетчеру, чтобы схватить ее. Ей казалось, что она убегала от них много часов. Но в конце концов они настигли ее и взяли в кольцо. Остальное Конану известно.
Конан сочувственно хмыкнул. Откровенная неприязнь, которую он питал к гиперборейцам после того, как попал к ним в рабство, не распространялась на их женщин. История получилась невеселая, но жизнь в северных землях вообще никогда не была сладкой. Ему нередко приходилось выслушивать нечто подобное.
Но теперь перед ними встала другая проблема. Наступала ночь, а лошадей у них не было. Поднялся ветер, и шансов пережить ночь на гребне глетчера у них было немного. Следовало побыстрее подыскать какое-нибудь укрытие и развести огонь, иначе Ледник Снежного Дьявола прибавит еще две жертвы к своему списку.
Немного погодя Конан все-таки заснул. Они нашли неглубокую выемку, над которой козырьком нависал язык ледника. Лед в ней подтаял, образовав пустое пространство, в которое они и втиснулись вдвоем. Прижавшись спиной к гранитной скале, иссеченной шрамами от подвижек ледника, они даже смогли вытянуть ноги. Спереди выемку загораживал край глетчера – чистый и прозрачный лед, испещренный трещинками и туннелями. И хотя холод пробирал их до костей, все-таки здесь было теплее, чем на поверхности глетчера, где вовсю разыгралась метель, сыпавшая снегом из низко летящих облаков.