Приключения Конана-варвара (сборник)

Они теперь были одни на заснеженной равнине. Поле кровавой брани осталось далеко позади, но Конан шел вперед с молчаливым упорством своего народа. Ноги его в тяжелых сапогах проваливались сквозь хрустящий наст; он застревал в сугробах и выбирался из них только благодаря своей звериной силе. Но девушка все так же танцевала на снегу, невесомая, как пушинка, парящая над поверхностью воды; ее босые ноги почти не оставляли следов на изморози, покрывшей наст. Несмотря на жар в его жилах, холод уже проник под кольчугу воина и забрался под меховую тунику, а девушка в своем невесомом прозрачном одеянии бежала легко и изящно, словно танцевала в благоуханных розовых садах Пуатани.

Она стремилась вперед, а Конан неумолимо следовал за нею. Черные ругательства срывались с потрескавшихся губ киммерийца. Крупные вены на его висках вздулись и пульсировали, а оскаленные зубы скрежетали.

– Тебе не уйти от меня! – проревел он. – Если ты приведешь меня в западню, я сложу головы твоих соплеменников горкой у твоих ног! А если спрячешься от меня, я разорву горы на части, но найду тебя! Я пойду за тобой в ад, если понадобится!

Клочья пены срывались с губ варвара, когда до него долетал сводящий с ума звонкий смех. А девушка все дальше и дальше уводила его за собой в ледяную пустыню. Шли часы, солнце уже клонилось к горизонту, и местность вокруг стала другой: бескрайние равнины сменились покатыми холмами, убегавшими вдаль неровными, ломаными грядами. Далеко на севере он разглядел горные вершины: укутанные вечными снегами шапки отливали голубым и розовым в кроваво-красных лучах заходящего солнца. Над головами у них вспыхнуло полярное сияние. Его пелена раскинулась на полнеба – ледяные полотнища холодного жгучего света, меняющие оттенки, ширящиеся и разгорающиеся все ярче.

Небо над ним сверкало и потрескивало незнакомыми огнями и отблесками. Снег переливался всеми цветами радуги: то небесно-синим, то кроваво-красным, то холодно-серебристым. Но Конан упрямо пробирался сквозь ледяное, искрящееся заколдованное царство, и перед ним в хрустальной дымке маячила одна-единственная реальность – белое тело, танцующее на снегу вне пределов его досягаемости, недоступное и манящее.

Он больше не удивлялся странности происходящего – даже когда на его пути встали две гигантские фигуры. Пластины их доспехов были белыми от инея, их шлемы и топоры покрывала корка льда. На выбившихся кудрях лежал снег, ледышки замерзли в бородах, а глаза их холодом могли соперничать с огнями, бушевавшими над головой.

– Братья! – вскричала девушка, танцуя между ними. – Смотрите, кто идет за мной! Я привела вам мужчину на заклание! Вырвите у него сердце, и мы положим его трепещущим на стол моему отцу!

Великаны ответили громовым ревом, с каким сталкиваются айсберги в ледяном море. Они подняли свои топоры, засиявшие в звездном блеске. Взбешенный киммериец бросился на них. Перед его глазами мелькнуло морозное лезвие, ослепив его своим сиянием, и он ответил могучим ударом, который перерубил ногу его врага в коленном суставе.

Гигант со стоном опрокинулся навзничь, а в следующий миг и Конан был повержен в снег. Левое плечо у него онемело от скользящего удара топором, который нанес ему уцелевший великан, и лишь кольчуга Конана чудом спасла ему жизнь. Киммериец увидел, что оставшийся гигант возвышается над ним, как вырубленный изо льда колосс, четко выделяясь на сверкающем фоне неба. Топор снова опустился – пройдя сквозь снег и глубоко вонзившись в промерзшую землю, а Конан откатился в сторону и вскочил на ноги. Великан взревел и высвободил топор, но замахнуться им вновь не успел – в воздухе просвистел меч киммерийца. Колени гиганта подогнулись, и он медленно осел на снег, который окрасился в красный цвет кровью, хлынувшей из раны на перерубленной шее.

Конан резко развернулся и увидел, что девушка стоит немного поодаль, глядя на него расширенными от ужаса глазами, и на губах ее больше не играет насмешливая улыбка. Он издал яростный вопль, и красные брызги веером полетели с его меча, когда он в порыве дикой страсти потряс им.

– Зови остальных своих братьев! – заорал он. – Я отдам их сердца волкам! А ты не уйдешь от меня…

Вскрикнув от страха, девушка повернулась и побежала. Она уже не смеялась и не дразнила его, оглядываясь. Хотя Конан напрягал все силы и в висках у него пульсировала боль, а снег перед глазами казался красным, она постепенно удалялась от него в колдовском сиянии небес, пока не превратилась в фигурку размером с ребенка, потом в танцующее белое пламя на снегу и, наконец, в размытое дрожание воздуха на горизонте. Но, стиснув зубы, так что из десен выступила кровь, киммериец упрямо шел дальше, пока не увидел, как дрожащая точка превращается сначала в белое пламя, потом – в детскую фигурку, и вот их разделяет уже не более ста футов. Медленно, шаг за шагом, это расстояние сокращалось.

Теперь она бежала из последних сил, и ее золотые кудри волной плескались у нее за плечами; он слышал ее прерывистое дыхание и увидел страх в ее глазах, когда она оглянулась назад. Мрачное упорство варвара сослужило ему хорошую службу. Ее мелькающие белые ноги двигались все медленнее, и она уже пошатывалась на бегу. В неукротимой душе Конана вспыхнуло пламя ада, которое она раздувала своими насмешками. Издав нечеловеческий рык, он настиг ее в тот самый миг, когда она испустила полузадушенный крик и выставила руки, чтобы оттолкнуть его.

Его меч упал в снег, когда он прижал ее к себе. Она выгнулась и отчаянно забилась в его стальных объятиях. Растрепавшиеся золотистые кудри закрыли ему лицо, ослепив своим сиянием; стройное тело, извивающееся в его кольчужных рукавицах, буквально свело Конана с ума. Его сильные пальцы глубоко впились в ее гладкую кожу, холодную как лед. Он как будто обнимал женщину не из плоти и крови, а высеченную из цельного куска льда. Она отчаянно мотала своей золотоволосой головкой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от его яростных поцелуев, которые обжигали ей губы.

– Ты холодна, как вечный снег, – в горячке бормотал он. – Но я согрею тебя теплом своей крови…

Вскрикнув и отчаянно рванувшись, девушка выскользнула из его объятий, оставив у него в руках свое невесомое прозрачное одеяние. Отскочив назад, она в страхе уставилась на него. Ее золотистые кудри пребывали в полном беспорядке, белая грудь вздымалась, а в прекрасных глазах застыл ужас. На мгновение он замер, загипнотизированный ее пленительной красотой, а она, обнаженная, стояла перед ним на снегу.

В следующее мгновение она воздела руки к огням, пылавшим в небесах, и закричала голосом, который будет вечно звучать в ушах Конана:

– Аургельмир!

Конан прыгнул вперед, расставив руки, чтобы схватить ее, и тут раздался гром, подобный тому, с каким трескается ледяная гора, и небосвод занялся холодным ослепительным огнем. Тело девушки, будто вырезанное из слоновой кости, внезапно окутало холодное голубое пламя, настолько яркое, что Конан вскинул руки, защищая глаза от нестерпимого сияния. На мгновение небеса и снежная равнина заискрились вспышками белого пламени, сполохами голубого огня и ледяными малиновыми искрами.

А потом Конан пошатнулся и закричал. Девушка исчезла. Перед ним простиралась сверкающая снежная пустыня, высоко над головой небо взорвалось колдовскими огнями. Вдалеке по блистающим вечными снегами синим вершинам гор прокатился рокочущий грохот, как будто там промчалась гигантская боевая колесница, влекомая горячими жеребцами, чьи копыта высекали из снегов молнии, отражавшиеся от небесного свода.

И вдруг полярное сияние, горные вершины со снеговыми шапками и пылающие небеса закружились в бешеном хороводе перед глазами Конана. Тысячи огненных шаров взорвались снопами искр, а небо превратилось в гигантское колесо, разбрасывающее звезды во все стороны. Склоны гор у него под ногами заходили ходуном, как океанские волны. Конан упал лицом в снег и застыл не шевелясь.