Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– Что это? – заикаясь, спросила Джулия, прижимаясь к подруге. Она, мертвея, глядела, как внизу, в колодце у ее ног, сходятся и расходятся огромные ножницы.
– А это, прекрасная герцогиня, мой шанс показать, что вы все время ходите над пропастью! Вы можете читать Бестиарии, вдыхать запах померанцевого дерева, даже вышивать, но под вами уже разверзлась пропасть!
Джулия обмякла на руках у Изабеллы.
– Вам обязательно пугать ее?!
– закричала Изабелла, пытаясь оттащить подругу от края ямы.
Но монах как клещ вцепился ей в локоть.
– Кто станет новой любимой фрейлиной у Марии Медичи? Какие
– Не знаю!
– Она собирается мириться с сыном или по – прежнему будет проявлять своеволие? Что думает об этом Ее Величество королева Анна? Готовы ли они подружиться?
– Не знаю!
Звон ножниц внизу вызвал у Изабеллы холодную испарину на лбу.
– Почему Мария Медичи именно сейчас собирается вернуться в Париж? Ей же предлагали сделать это еще месяц назад! Отвечайте, Изабелла!
– Я не знаю!
Отец Жозеф вернул пол на место. Изабелла оттащила Джулию подальше. Та постепенно приходила в себя.
Раздался стук в дверь. Это был стражник, который сообщил, что некие вооруженные люди пытаются пройти в крепость.
– Зять пожаловал? – спросил отец Жозеф у Изабеллы. – Пропустим их сюда?
– Нет! Только не это!Мы выйдем сами!
– Замечательно!
Когда они выезжали из Бастилии в карету к им сели де Силлек и де Арамисец. Последний, стащив с головы совершенно мокрую шляпу, разразился необычайно гневной тирадой, направленной против Изабеллы.
– Вы, сударыня, просто сошли с ума! Потащить мою беременную супругу в Бастилию к вашему дядюшке! Это надо же додуматься! Ab imo pectore *, что это никоим образом не должно повториться!
– Это я виновата!
– простонала Джулия. Она тряслась всем телом.
– Зачем вы понадобились отцу Жозефу?
– спросил у Изабеллы де Силлек, внимательно глядя на ее белое, без кровинки лицо.
– Мне кажется, замышляется что-то, - ответила она, отогревая руки в его ладонях. – Мы действительно хотим найти музыканта Джулии, и дядя обещал посодействовать. У стражников есть описание Франсуа Ларена, они найдут его. Но дядя намекнул мне, что замышляется что- то против королевы - матери… И в этом не должны принимать участие те, кто хочет остаться в живых. Я думаю, дядя хотел предупредить де Тревиля…
– Я найду способ передать ваши слова капитану, - де Силлек по-прежнему не отводил от нее глаз.
– Вы странно спокойны после посещения Бастилии, госпожа графиня, - ввернул де Арамисец. Он все еще был зол.
– Так я же была там уже, - сказала Изабелла слабо. – В первый же день, как приехала в Париж из монастыря. А вы думали, господа, отчего я так всего боюсь? Откуда знаю, как хрупка человеческая жизнь…
– Все равно, - не сдался де Арамисец.
– Absolutio ab instantia***.
– Латыни на сегодня достаточно! – простонала Изабелла.
– Да уж, господа! Вот когда скажешь: Bellum omnium contra omnes****!
– добавил де Силлек.
Изабелла хихикнула. Нет, поистине нужно иметь железные нервы, чтоб жить в этом городе в такое неспокойное время! Она смеялась так заразительно, что даже Джулия улыбнулась бледной, дрожащей улыбкой.
Оставалось только ждать! Неделю все провели в беспокойстве (правда, по разным причинам!), а через неделю стражники принесли Франсуа Ларена. Изабелла поскорее послала за подругой и спустилась вниз.
– Почему в мой дом? – удивился де Силлек. –Не я искал
себе поэта.Он, выпятив нижнюю губу, разглядывал двух стражников, тащивших юношу на большом грязном, забрызганном одеяле. Его тело опустили на топчан в кладовой, приникающей к кухне.
– Так велено, ваша милость!
– отозвался переодетый в простолюдина стражник с сильным немецким акцентом. –Мы нашли его на рынке Чрево Парижа. Его посадили просить подаяние, бедняга ничего не понимал, только плакал, потому что они опоили его! Мы боялись, что цех нищих вырвал у него язык, но, хвала господу, этого еще не случилось. Хотя, ваша милость, они умеют вытворять и не такое! Им ничего не стоит сделать из здорового – больного, из красавца - калеку, из молодого - столетнего старика! Вместе с вашим слугой, мы забрали троих украденных детей –тех, кто мог говорить! Младенцам, увы, так не везет – никто не может определить, кто их родители и мы вынуждены бросить их в том кошмаре, среди воров и убийц! Куда и кому их продадут –один бог ведает!
Агенты отказались от кошелька, сославшись на то, что им хорошо платят, но с удовольствием съели кусок ветчины и выпили бургундского.
– На улицах приходится пить такую гадость!
– признался самый разговорчивый и, накинув грязную накидку на лысую голову, ушел.
Де Силлек стоял над больным гостем, который все еще пребывал без сознания, и пытался сличить его с рисунком на пергаменте, который сунул ему стражник.
– Посмотрите вы, прошу вас, - сказал он Изабелле, протягивая ей пергамент. –Может быть, вам удастся сличить нашего гостя с портретом. Я не могу уловить даже отдаленное сходство,а я на невнимательность не жалуюсь!
Изабелла склонилась на невообразимо грязным, залитым то ли вином, то ли кровью, то ли овощным соком, рваным, пахнущим гнилью пергаментом. Потом перевела взгляд на принесенного человека и вскрикнула.
Тело Франсуа- если это был он, - было в струпьях, ладони обвязаны мокрыми от крови тряпками, один глаз заплыл, губы покрывала отвратительного вида бордовая короста, лицо почти полностью покрывали страшные гнилые волдыри и язвы.
– Это никакая не болезнь, - произнес старый врач Темесье. Он разворачивал тряпки у юноши на руках. –Нарывы неестественные, уж поверьте!
Слуги притащили бочку, поставили ее в углу, застелили простыней и начали лить в нее ведрами теплую воду.
– Это не он, не тот мальчик, кого описывала Джулия!
– вскликнула Изабелла. Ей стало стало страшно и больно.–Этому человеку не дашь меньше тридцати! Бедняга не может быть юным музыкантом!
– Не подходите к нему, госпожа! –остановил ее лекарь. –По нему же вши прыгают! Не хватает потом лечить вашу милость от неприличных болезней!
– Что у него с руками? – спросил де Силлек.
– Ему расплющили кончики пальцев…Бедный юноша – боль, должно быть, адская!
Де Силлек крепко прижал к себе жену. “Будьте мужественны, -сказал ей этот жест. –Будьте благоразумны!”
Лекарь мокрой тряпкой начал сдирать с лица человека прикрепленные язвы и под ними открывалась посеревшая, покрытая бисеринками крови, но чистая кожа.
– Так делают нищие нарочно, госпожа,- говорил лекарь, с отвращением бросая в миску страшные ошметки. –Чтобы вызвать у горожан большую жалость! Ах, госпожа, тело его я залечу, а вот душу! Как же мне залечить юную опоганенную душу…