Прикосновения Зла

С тех пор, как Мэйо поселился у вольноотпущенника Читемо, сар ни разу туда не приезжал. Сефу надеялся, что рано или поздно Макрин захочет увидеть сына, а юноша ненавязчиво, как бы между делом, передаст ему предложение о встрече и некоторые любопытные сведения, известные лишь узкому кругу лиц.

На этот счет у Юбы созрел интересный план. Царевич готовился выслушать мулата, но начал приватный разговор совсем с другого.

Внук чати Таира расставил на разлинованной доске несколько выкрашенных в черный цвет деревянных фигур. Ему нравилось проводить ночи здесь, в частном опиумарии, который содержал богатый эбиссинский купец. Задрапированные бархатом стены, золотые статуэтки змей и скарабеев, густой дым курильниц напоминали Юбе аналогичные заведения на родине.

– Ваш ход, Немеркнущий.

Сефу отставил полую тыкву, доверху набитую курительной смесью.

– Значит, жена коротышки Фирма предложила убить меня?

– Да, Солнцеликий. Этого пожелал кто-то из ее многочисленных любовников.

– Она так сказала?

– Намекнула.

Царевич передвинул фигуру через две клетки:

– Ты сразу согласился?

– Нет, Священный. Мы не сошлись с ней в цене.

– И что решили?

– Я сказал: «Не в правилах эбиссинцев вести торг с женщиной. Пусть придет доверенный человек от мужчины и с ним будем говорить на равных».

– Ловкий выпад. Она согласилась?

– Да. Встреча состоится в канун празднования букцимарий.

– Добрая весть, – Сокол постучал пальцами по краю низкого столика. – Узнай, кто так истово желает мне смерти, и принеси голову посредника.

– Будет исполнено, Парящий Над Пустынями. Теперь мой ход.

Сефу удовлетворенно кивнул.

Получив записку от Варрона, Макрин не смог отказать юноше во встрече. Сар вспомнил беседу с несчастным ликкийцем, похожим на измученного, затравленного зверька. Поморец считал, что убийцу зесара следовало осудить и наказать по закону, но решительно порицал грубое моральное давление на взысканца со стороны паукопоклонников.

В храмовом саду было тихо и безлюдно. Из соседнего здания долетали обрывки песнопений. Варрон появился быстро. Он почти бежал, одной рукой придерживая распахнувшийся на груди плащ, другой – подол белой туники. Осенний ветер взъерошил волосы ликкийца, бессонные ночи оставили темные круги под его глазами.

С тяжелым сердцем Макрин раскрыл объятья и по-отечески крепко прижал к себе взысканца. Затаив дыхание, юноша уткнулся в плечо сара.

– Благодарю вас… За то, что пришли. Я почти не надеялся…

– Меня подкупила твоя вежливость, – мягко сказал поморец.

– Пожалуйста, пока никто не видит… – Варрон суетливо достал спрятанное под плащом письмо. – Возьмите скорее. Это для Фостуса. Предупреждение. Он должен немедленно бежать из храма. Куда угодно, под чужим именем… Иначе погибнет, как Лукас и Лисиус.

Макрин убрал послание за пояс и прикрыл краем лацерны :

– Что тебе известно?

– Помощник Руфа – Тацит – этот эбиссинский змей сегодня утром уплыл в Геллию. Он хочет вынудить Фостуса отказаться от притязаний на венец. Люди Тацита расправляются с наследниками Клавдия. Я клянусь именем Дома, что говорю чистую правду. Здесь творят ужасные вещи. И все, абсолютно все, сходит негодяям с рук.

– У тебя бледный, нездоровый вид…

– Выслушайте до конца, прошу вас. Вчера Руф отправил сына в Тиер-а-Лог, к какому-то Элиуду. Мальчик уплыл на одном из кораблей анфипата Карпоса. Он – тайный эмиссар культа на Севере. Второй эмиссар – легат Джоув. Ему поручено убить слугу эбиссинского посла Юбу, Плато – наследника Плэкидуса, и вашего первенца… Мэйо.

Сар Таркса сжал предплечья взысканца:

– Зачем Руфу смерть трех Всадников?

– Таким образом он хочет повлиять на Сокола Инты. Выбить почву из-под его ног. Я старался остановить зло, но ничего не получается. Мой голос для культистов – хуже комариного писка. Все так запутано и страшно. Вы, без преувеличений – моя последняя надежда спасти хоть кого-нибудь.

– Ты же понимаешь, что Руф не случайно позволил нам встретиться и говорить наедине?

– Он ничего не боится. Многотысячная толпа верных Пауку ждет приказа залить улицы Рон-Руана кровью.

– Почему же понтифекс медлит?

– Он желает удостовериться, что Фостус и Алэйр мертвы, но если Неро введет в город легионы, начнется кровопролитие и гражданская война.

Размышляя, Макрин потер висок:

– Неро вряд ли решится на подобное. Разве только Фирм подговорит.

– Пожалуйста, вы – мудрый человек… Я на грани отчаяния. Так много людей погибло по моей вине. Это нужно остановить.

– Полностью согласен, – сар испытующе взглянул на ликкийца.

– Есть способ… Стоило давно так сделать, набраться смелости и… оборвать эту никчемную нить, – Варрон прижал ладонь ко лбу. – Я вам противен. Я сам себе противен.

Градоначальник взял юношу за локти:

– Мой сын, как и ты, желает преумножить в мире благо. Его беда – неверно избранный путь. Он глух к чужим советам, и предпочтет набить синяков, катясь с обрыва, чем двинуться проторенной дорогой. Шаг в пропасть принесет тебе избавление от страданий, но обречет на муки других людей. Кто сядет на трон, если культисты убьют Фостуса? Руф?

– Он – Тьма, сосредоточие Зла, – голос ликкийца зазвенел от напряжения.

– Может быть, Фирм или Неро?

– Нет.

– Эйолус наполовину парализован и вряд ли оправится.

– Я слышал об этом. Он уже так стар.

– Да, – невозмутимо произнес Макрин. – А ты молод, честен и способен на решительные поступки.

– Вы полагаете, – Варрон слегка приподнял подбородок, – я мог бы стать… зесаром?

– Не жезл делает Богоподобного истинным Владыкой. Не блеску мантии поклоняются люди. Нужно нечто большее, чтобы повести за собой тысячи. В моем сыне живет такая искра. И в тебе она тоже есть. Потушить ее способен резкий порыв ветра, но ему же под силу за считанные часы раздуть пожар. Одному по нраву остывающий пепел, другому – огненная буря. Каждый шаг в жизни – это выбор. Ты долго был во дворце и знаешь правила игры. Кукловода и куклу связывает множество нитей. Порой, сложно сказать, кто и кем управляет. Говорят, некоторые актеры сходят с ума. Им кажется, что кукла живая, у нее появляются привычки, потребности, голос. Такую куклу уже не спрячешь подальше от глаз в пыльный сундук, не выбросишь, не заставишь насильно играть. Руф мало общается с тобой, верно?

Ликкиец кивнул.

– Какая же к тому причина?

– Я не знаю.

– Теперь знаешь, – Макрин сдержанно улыбнулся. – Это скромная благодарность за предупреждение об опасности, нависшей над моим сыном. Добро за добро.

– Если я стану зесаром, – в глазах Варрона вспыхнул свет, – вы согласитесь занять пост советника?

– Рядом с Руфом? – пренебрежительно фыркнул поморец.

– Мне понадобится помощь, чтобы переиграть его.

– Я не изменю решение голосовать за Фостуса.

– Разумеется. Это справедливо. Но все же, если изберут меня, вы не откажетесь от предложенной должности? – ликкиец впервые за несколько недель почувствовал прилив сил. – Я прошу вас от чистого сердца.

Вместо ответа Макрин снова обнял Варрона и ободряюще похлопал по лопаткам.

После очередной выездной тренировки Всадники отправились обедать, а рабы по обыкновению принялись растирать спины лошадей тряпицами и соломенными жгутами, чистить амуницию, раскладывать сено по стойлам.