Прикосновения зла

— Ляг и перестань кричать. Это наш вечер и наша ночь. Исполняй желание хозяина.

— Его могут покалечить или убить!

— Мэйо всегда возвращается. Всегда, — Йина хлопнула себя по бедру. — Иди ко мне, геллийский вепрь! Я хочу тебя снова!

Нереус бросил взгляд в окно, тяжело вздохнул и полез в её распахнутые объятья.

Глава четв"eртая

Столица Поморья — Таркс — шумный днём, засыпал с наступлением темноты.

Мэйо крался в тени домов, сжимая в руке прямую крепкую палку.

Нобиль знал, что по нечётным дням месяца супруга члена городского совета Гартиса посещает женский клуб Таркса. В этом клубе состояла и мать Мэйо — почтенная Пинна.

Гартис не скучал дома в одиночестве: после заката он ехал в паланкине к общественным баням, совершал омовение, принимал лечебные процедуры, а после — тайком навещал молодую вдову с Виноградной улицы.

Её городской особняк располагался недалеко от бань: через два соедин"eнных мостом переулка.

В этом укромном местечке Мэйо и задумал устроить засаду.

Гартис шёл неспеша — длинная тога приучала к степенной поступи.

Молодой нобиль затаился, словно волк, подпуская добычу ближе.

Толстяк ничего не заподозрил, не почуял опасность.

Мэйо вырос перед ним, как из-под земли, оскалился и с размаху огрел палкой по шее.

Гартис коротко вскрикнул. Второй удар пришелся по спине. Боль обожгла так, что из глаз брызнули слезы.

Перепугавшись, работорговец попытался удрать на четвереньках, но не успел — на поясницу обрушился третий удар.

— Куда собрался, жирная гнида? — прошипел знакомый голос. — Мы только начали урок.

— Пощадите! — хрипло взмолился толстяк. — Я заплачу! Золотом!

— Ты заплатишь, — Прозвучало из тьмы. — Своей кровью.

— Умоляю…

Мэйо схватил его за волосы и стукнул лбом о мостовую.

— Кто ты? — стонал Гартис. — Кто тебя подослал?

— Никто. Я здесь по своей воле.

— У меня много золота… Отпусти…

— Отпущу, — пообещал Мэйо. — Только дам тебе одно наставление.

Он сунул палку в уличный светильник и пламя охотно перекинулось на сухое дерево.

Вернувшись к толстяку с факелом в руке, молодой поморец вновь д"eрнул его за волосы и ткнул в лицо огонь.

— Смотри, гнида! — приказал Мэйо. — Не вздумай закрыть глаза!

Гартис орал не своим голосом. Палач спалил ему брови и оставил ожоги на носу.

— Ты плохо терпишь боль, — Услышал работорговец. — А теперь прими наставление, вонючий ублюдок. Если мне донесут, что ты по своей прихоти и скудоумию издеваешься над невольниками, бьешь их без причины, я вернусь. Вернусь, затолкаю эту палку в твой жирный зад и стану вращать, пока ты не захлебн"eшься собственным криком. Тебе понятно?

— Да, — всхлипнул Гартис.

— Доброй ночи, почтенный.

Мэйо бросил тлеющую палку в ручей и растворился во мраке…

После бурной ночи Нереус проснулся с неспокойным сердцем. Йина безмятежно дремала на его плече.

Повернув голову, раб увидел полулежавшего на софе Мэйо. Нобиль придвинул столик поближе и лакомился остатками ужина.

— Господин, — позвал геллиец, желая убедиться, что вс"e происходит наяву.

Поморец призывно махнул рукой:

— Иди сюда.

Нереус выбрался из-под одеяла и, не прикрыв наготы, опустился на ковер возле ног хозяина:

— К вашим услугам, господин.

Мэйо скривил рот:

— Опять за старое? Поешь со мной. Нужно хорошенько набить желудок.

— Это необходимо для… отсечения плоти?

— Нет, — ухмыльнулся нобиль. — Просто ещё не скоро удастся как следует подкрепиться.

— Вы куда-то уезжаете?

— Вроде того. Не болтай. Ешь молча.

Вскоре и Йина очнулась ото сна.

Рабыня грациозно поднялась с кровати и, не спрашивая разрешения, уселась на край софы. Девушка прильнула к Мэйо, погладила его по волосам и щеке:

— Бедный мой… Опять измучен бессонной ночью…

Нобиль пот"eрся о её ладонь, поцеловал игривые пальчики:

— Не жалей меня. Так было нужно.

— Я знаю.

— Лучше скажи, что там сестра? Здорова ли?

Наблюдавший за странной сценой Нереус услышал незнакомые нотки в голосе господина и заподозрил, что это нечто большее, чем братская забота.

— С ней вс"e в порядке, — ответила рабыня. — Тревожится за вас.

— Напрасно. Я полон сил, идей и планов.

— Ваши ночные отлучки…

— Тс-с-с! — Мэйо поцеловал её, вынуждая смолкнуть. — Поведай лучше, ты обучила премудростям любви нашего скромника?

— Геллийский вепрь! — с придыханием ответила Йина. — В нём столько нерастраченного чувства!

— А как этот паршивец краснеет! — расхохотался нобиль. — Его застенчивость приводит меня в восторг!

Услышав слова хозяина, Нереус против воли зарделся до кончиков ушей.

— Вот! Погляди сама! — Мэйо указал на лицо невольника. — Горит огнём стыда!

Проглотив финик, поморец обратился к рабу:

— Послушай, Нереус. В любви нет ничего плохого. Она даёт нам силы жить. Так пишут мудрецы. Теперь ступай к себе. Помойся, смени одежду и жди сигнала.

Мэйо устало откинулся на подлокотник:

— И ты иди, Йина. Хочу побыть один. Час-два передохнуть перед грозой.

Геллиец быстро глянул в окно: там голубело небо, ясное, без единого облачка.

Сидеть без дела было сущим мучением. Нереус изводил себя худыми мыслями. В итоге раб принял решение проследить за хозяином и выяснить о какой грозе шла речь.

Бродя по дому, геллиец случайно обнаружил рыдающую Йину.

Она забилась в закуток под лестницей, вытирая слезы подолом платья.

— Кто тебя обидел? — Нереус тронул девушку за плечо.

— Молодой хозяин… — всхлипнула Йина.

— Мой хозяин?!

— Молодой хозяин что-то натворил… Его отец в жутком гневе. Призвал… к себе для объяснений… Мне страшно за Мэйо!

Нереус побежал по ступеням наверх, запрыгнул на декоративную панель и ползком пробрался в нишу, через которую в покои главы семейства по праздникам сыпали благоухающие лепестки цветов.