Природа плакала в тот день...

Билл поджал губы и недовольно засопел.

— Такое чувство, что он его повинность какую-то повел отрабатывать, — не к месту влез Густав.

Он вздрогнул и ринулся к Тоби.

— Тоби, — зашептал Билл ему на ухо. — Мне этот парень не внушает никакого доверия. А Том с ним ушел. Ни в коем случае не оставляйте их наедине. У этого князя любовник бешеный, месяц назад его порезал. Вдруг он решит, что князь изменяет ему с моим Томом и убьет? Ты уж проследи, а…

— О’Кей.

Телохранитель сдвинул брови на носу и что-то тихо произнес в рацию, быстрым шагом направляясь следом за Томом. Билл зловредно улыбнулся — если Тоби сказать фас, он измельчит в муку все кости обидчика, но живым не отпустит.

— Когда мы поедем обратно? — проворчал Густав.

— Скоро, — вышагивал по гримерке Билл.

Потом понял, что не может больше ждать. Сон! Этот ужасный, кошмарный сон! А если с Томом что-то случится? Еще этот дурацкий Юрген с его психопатом Франком откуда-то выполз в Америке! Сидел бы себе в своей Италии! Нет, приперся! А если Франк попытается убить Тома? Если… Билл выбежал из комнаты и понесся за братом.

Тоби стоял около двери в конце коридора и тихонечко переговаривался с охранником Юри.

— Там все чисто, я проверил. Том попросил оставить их наедине. Да и Мартин говорит, что все спокойно. Они специально так выбрали гримерку, чтобы пробраться было трудно.

— Переживаете из-за Франко? — со знанием дела спросил Билл у охранника князя.

— Нет, синьор Фаниччи хотел поехать с нами, но ему не дали визу. В адрес Его сиятельства поступали угрозы.

— Ой, какой ужас! — Билл умильно похлопал ресничками. — А дайте я хоть немного послушаю, о чем они говорят.

Мужчины от такой наглости опешили.

Билл воспользовался замешательством и очень осторожно приоткрыл дверь.

— А когда ты сможешь? — грустно спрашивал Том. — У меня сейчас будет полторы недели на отдых, а потом опять вперед… — Вздохнул. — …веселить народ.

— Не знаю. Я здесь буду еще две недели. У меня дела, которые я не могу отложить или перенести.

— Позвонишь, когда вернешься? Не забудешь? Пожалуйста, Берти. Ты же знаешь, как это для меня важно. Или, хочешь, я тебе позвоню? Тогда и подгадаем, когда встретимся… — Повисла пауза. Раздались щелчки зажигалки и выдохи. А потом Том вдруг совершенно чужим, убитым голосом произнес: — Мне страшно. Я схожу с ума. Иногда хочется заснуть и не проснуться. Такое чувство, что в моей жизни солнце выключили. Всё в тумане…

— У тебя забавный брат. Говорит только много.

— Да, — протянул Том, явно с легкой улыбкой. — Он хороший.

Дверь неожиданно распахнулась.

— И подслушивать любит, — сиял Юри.

— Я… Это… — забормотал Билл, то краснея, то бледнея. — Пришел сказать, что машину вот-вот подадут.

Том шумно выдохнул и закатил глаза. Скривился так, что Биллу захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Сон… Как же он сейчас боится за брата.

— Почему ты называешь его Берти? — спросил Билл, плетясь за ним по коридору.

— Так называют его друзья.

— А разве не Юри? Юри — это же уменьшительное от Юргана, да?

— В принципе да. Это одно из имен Берти, но так его никто не называет. Ты же Густава Вольфгангом не зовешь.

— А я его Юрганом про себя называю… Юри… — растерялся Билл.

Том остановился.

— Скажи, а как ты нашел меня в Модене?

— Ну, я вычислил отель, куда ты мог поехать, а потом попросил администратора показать мне список въехавших за последние сутки. Я искал Юри Лойера или Луизу, и в итоге увидел его имя. Юри — сокращенно, Юрген — полностью.

Том от удивления даже рот приоткрыл.

— Ты — гений, Билл, — абсолютно серьезно сказал он.

— Шутишь? — насторожился брат.

— Нет. Ты, действительно, гений, Билл. Мне просто иногда казалось, что ты издеваешься, причем очень жестоко и зло. Я ж на это и обижался… А ты…

— Что я? — в груди сердце дернулось и остановилось.

— Ты самый лучший брат на свете. Спасибо, что ты у меня такой.

— Иди к черту, придурок! — оттолкнул его Билл и вошел в гримерку.

Вечером они всем коллективом собрались в комнате Густава и смотрели запись передачи, комментировали, смеялись над шуганным Биллом и набычившимся Томом. Князя показывали чаще всего. Билл к своему неудовольствию понял, что он еще и очень умный. Мягкая, красивая улыбка, томный взгляд. Черт! Такой из кого хочешь гея сделает. И как его Том умолял о встрече… Любит, он так его любит… А Тома, разве можно Тома не любить? Он же такой красивый, спокойный, ласковый. Том сидел у его ног на полу, облокотившись на колени, смеялся со всеми. Билл не удержался и погладил брата по голове. Тот посмотрел на него, улыбка мягкая, но очень печальная, в глазах грусть.

Все будет хорошо, — мысленно сказал ему Билл. — Все образуется.

Я знаю… — едва заметно кивнул он. — Мне нужно время.

— Пойдемте в бар, — предложил Том, когда передача закончилась, и восторги немного улеглись. — Посидим часок. Отметим…

— Я спать, — зевнул Густав, потягиваясь.

— Пойдем, только если вы обещаете, что не нажретесь в две близнецовые рожи, потому что у меня нет никакого желания потом ловить вас по всему отелю, — ухмыльнулся Георг.

— Я не буду пить. Не могу больше. Но с вами посижу с удовольствием, — слишком серьезно произнес Билл, и все засмеялись.

Они спустились вниз. Заняли столик так, чтобы звук от колонок не рвал барабанные перепонки и не сотрясал внутренности в груди — от ежедневного шума устаешь, хочется тишины. На танцполе извивались девушки go-go, кое-кто из посетительниц тоже весьма активно двигал телом, чем постоянно приковывал внимание молодых людей. Они заказали пива, мяса, сок. Том пытался шутить, но как-то очень не смешно, поэтому Георг взял роль клоуна на себя — рассказывал анекдоты и корчил забавные рожицы. Билл потягивал пиво, облизывал губы от пенки и хихикал над другом, тайком наблюдая за братом. Дьявол, после разговора с Юри Том вообще с лица сошел. Вроде бы улыбается, но как-то странно, чему-то своему.

— Вот! Еще один потрясающий анекдот про рыжих! — схватил Георг Тома за руку. Брат вздрогнул. — Как ты думаешь, почему рыженькие всегда такие сексуальные?

Том хихикнул, открыл рот, чтобы ответить, но Билл опередил:

— Потому что, когда крыша ржавая, в подвале всегда сыро, — дрожащим голосом сказал он и побледнел.

— Ты знал, — обиделся Листинг.

— А мне, представляете, однажды Густав позвонил, — развалился Том на стуле. — Я такой говорю: «Алло?» А он мне вдруг: «Что-то ты ни фига не моя бабушка» и трубку положил.