Шрифт:
Annotation
Огюст Сипари - пьяница разнорабочий, вечный завсегдатай баров и тюрем. Последняя его попойка завершается страшным происшествием.
Майданюк Сергей Сергеевич
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Эпилог
Майданюк Сергей Сергеевич
Природный суд
Пустая бутылка коньяка с грохотом разбилась о деревянный пол. За столом раздался ржач пяти мужских глоток.
– И чё они?
– спросил сквозь смех один из пьяниц.
– Даже глазом не моргнули, - надрывался парень, разбивший бутылку.
– Чё, в натуре так сбежал?
– вытер слёзы другой мужик и поднёс бутылку ко рту.
– Нет, блин, за решёткой остался.
Новый взрыв смеха, сопровождаемый звоном бутылок. Типичная картина после тяжёлого трудового дня.
– Завтра вернусь, скажу, что за оставленными вещами.
Ещё один взрыв. Портовые рабочие уже еле держались, чтобы не упасть под стол. И непонятно: то ли от невероятно смешной истории Огюста, то ли от заканчивающейся шестой бутылки алкоголя. Упитые в хлам негры похлопывали по плечу и кисти рассказчика, кто как мог дотянуться, за нереальную крутость.
Бармен косился в сторону гогочущей компании. Он сильно морщил лоб, тряпкой быстро и резко тёр грязный стакан. Эта гоп-компания явно раздражала его, но пока всё шло более-менее гладко их не прогонял - как-никак, постоянные клиенты. Однако и глаз с них не спускал, а то удумают ещё чего.
Сидевший напротив Огюста парень кое-как невнятно пробулькал свой невнятный тост, раздался звон чокающихся бутылок. Выпили. Вдруг один из пьянчуг встаёт на ноги (чуть не упал, пока отодвигал назад стул), поднимает вверх палец и произносит сакраментальную фразу:
– А какого хрена?
– на резком выдохе выдаёт Томас.
Его поддержал хор собутыльников. Оратор угловатыми движениями замахал перед собой поднятым ранее пальцем, призывая к тишине.
– Какого хрена мы... должны, - лоб Томаса сморщился: после такого количества выпитого язык стал плохо контактировать с головой.
– Почему... это самое, твою мать, с бабами так делают? Все?
– Да!
– поддержал Огюст, вставая рядом с говорившим приятелем.
– Зырь вокруг, братва! Да тут кругом одни хлюпики!
Гоп-компания одобрительно застучала кулаками по столу, глаза принялись высматривать этих самых хлюпиков в баре. Да вот же они, прямо здесь!
Несмотря на время, людей было немного: пара мужиков у барной стойки, парочка девиц у дальнего столика да несколько завсегдатаев в разных частях таверны. Всем присутствующим достался уничижительный взгляд борцов за мужское волевое начало. Разве что, на девушках глаза задержались чуть подольше и без такой агрессии.
Бармен начал еще активнее тереть кружку. Ситуация продолжалась закручиваться, веры в благополучный исход попойки становилось всё меньше. Он скосил взгляд под барную стойку, где лежал револьвер. Нет, нет, до этого не дойдёт!
– Скажи, братва!
– Огюст опёрся левой ногой о край стула, а бутылкой портвейна в правой руке активно махать из стороны в сторону.
–
И вновь звон стекла под гулкий рёв пьянющих слегка охрипших голосов.
– Здесь вам не чёртова Франция! Здесь - Мартиника! Здесь - наши законы!
Прокатился громогласный алкогольный рёв. Бармен отставил в сторону кружку.
– В задницу европейский этикет!
– Да, к чёрту!
– Хлюпики!
Томас весь позеленел и побежал в сторону выхода под очередную вспышку гогота корешей.
– А теперь зацените, что я услышал совсем недавно!
– продолжал главный рассказчик.
– Оказывается там, в Европе да и в Америке тоже, баб вообще хотят из под надзора выпустить!
Глаза оставшихся слушателей чуть не повылазили из орбит. Мужики в неверии переглянулись, ненадолго установилась тишина.
– Да, да, это реально так! Ходят слухи, что баб хотят поставить наравне с нами!
– Да ладно!
– не поверили собутыльники.
– Ты конкретно перепил, кореш!
– Да не может быть такого!
– подтвердил ещё один приятель.
– Я своими ушами это слышал от одного из моряков в порту Сен-Пьера! Поговаривают, несколько десятилетий назад, не знаю точно где, когда и как, но европейские морды замострячили такой закон, который давал девкам лазейку встать в один ряд с нами!
Снова на секунду повисла тишина. А затем все как заорут на кучу голосов! Томас тоже присоединился к этому хору, на ходу вытирая губы о руку.
– Братва, я знаю не больше вашего!
– пытался переорать всех Огюст.
– Да это полнейший бред! Кто додумался?
– Да гонит этот морячок!
– Братва...
– Да кто даст бабе слово?
– Гон всё это чистой воды...
Огюст громко стукнул по столу да так, что две недопитых бутылки опрокинулись на пол. Одна разбилась вдребезги, вторая уцелела, что не скажешь о вытекшем содержимом. Рассказчик выругался.
– Эй, обслуга! Обслуга!
Через несколько секунд к столику в страхе поспешил молодой мулат.
– Принеси ещё чего покрепче! Да живее!
Огюст Сипари кинул в официанта смятой купюрой прямо в лицо. Тот неловко поймал её, раскланялся и под вновь оживший спор удалился за выпивкой в подсобку.
– И это ещё не всё!
– продолжил свою речь Сипари.
– Такая лажа происходит повсюду! Что в Европе, что в Америке появляются группировки взбунтовавшихся баб, которые стремятся оттяпать себе побольше прав! Прав! Для женщин!
Злой гул голосов.
– Сегодня они требуют равенства, а завтра уже будут пытаться указывать нам, что делать? А не пойти ли к такой-то матери?
Одобрительный гул.
– Что такое женщина?
– рассказчик встал в позу профессора университета.
– Секс!
– Домохозяйка!
– Рабыня!
– Никто!
– И все вы правы!
– подытожил "профессор".
– Женщина - это удобная вещь!
Прозвучало, как тост. Выпили.
– Женщина - это бесправная удобная вещь!
– повторил Огюст с нажимом на каждом слове.
– Да на большее она и не способна! Кто вершит историю?