Природный суд

– Закопаю гадов, - поклялся тогда Огюст.

А что было дальше, все и так уже знают. По выходу из тюрьмы надо будет отыскать Томаса. Или его могилу, никто так и не сказал, что с ним в итоге стало.

Огюста повели по знакомым тюремным коридорам. Вообще он входил в тюрьму, как во дворец, так часто он здесь бывал. Парень весело оглядывался по сторонам в поисках знакомых лиц. И находил, ведь большинство сидельцев были его хорошими знакомыми по бутылке или по работе. Были и недоброжелатели, но обычно из тех, кому доставалось от нашего смутьяна по зубам. Вот с тем вместе ходили на лодке за рыбой, с этим пахали на ферме близ Сен-Пьера, с этим пили где-то месяц назад. Многие тоже узнавали подконвойного, а некоторые и приветствовали его:

– Эй, Сипари! С возвращением!

– Сипари! "Давно" тебя не видел! За что на этот раз?

– Кому опять рожу начистил?

– Опять ты? Чтоб ты сдох!

Огюст пытался поприветствовать каждого из них, но всякий раз тычок конвоира разворачивал его от заключённых. Так и шёл под свист, дружеский гогот и остроты, одна смешней другой.

Пару раз свернули, спустились по лестнице, прошли небольшой коридор, вошли в просторное помещение, остановились перед небольшой каменной камерой с маленькой, но толстой и высотой в половину человеческого роста дубовой дверью.

– Братва, в прошлый раз вы подогнали мне более комфортную комнатку. Чего сейчас жмётесь?
– ехидно поинтересовался Огюст.

Ответа не последовало.

– Эй, вы сегодня какие-то скучные, - продолжил парень свою речь.
– Дома всё в порядке, начальство на мозги не давит?

Тем временем один из конвоиров закончил возиться с дверью карцера (ха! Одно название).

– Лезь давай, - последовал приказ.

Огюст заглянул внутрь, скорчил недовольное лицо. Не дожидаясь очередной остроты, первый конвоир резко дал арестанту кулаком под дых, а второй снял наручники. Затем пинком ноги парня загнали внутрь, за спиной со скрипом захлопнулась дверь. Раздался щелчок, в замке несколько раз провернулся ключ, а следом послышались удаляющиеся шаги охраны. Вот и приплыли.

Первым делом Огюст размял затёкшие руки: эти головорезы вдобавок прихватили кусок кожи пока надевали наручники. Разобравшись с руками, он подождал, пока глаза привыкнут к полутьме, затем попытался встать и оглядеться.

– Ауч!

С этим вскриком рухнул обратно на пол. Он уже забыл про местные карцеры, в которых настолько низкие потолки, что внутри передвигаться можно только на коленях, а если заключённый под два метра роста, то и вообще на четвереньках. Огюст потёр ушибленный затылок.

Осмотрелся из полулежачего положения. Ну, здравствуй, каменный мешок высотой полтора метра, да столько же в длину и ширину. Над сплошной толстой дверью располагалось небольшое полукруглое окошко для вентиляции. Остальное - сплошной камень без каких либо удобств. Вот и всё.

– Эй, охранник, - прокричал парень, подобравшись к двери.
– В следующий раз как постоянному клиенту выдайте нормальные апартаменты. С потолками, как в хате губернатора.

– Кто это такой голосистый?
– послышался издалека знакомый голос.
– Сипари, ты ли это?

– Твоя смена, Дидье?

Вместо ответа послышались неторопливые шаги в сторону карцера, а спустя несколько секунд в окне показался знакомый кирпич лица.

– Добро пожаловать домой, пьянчуга, - поприветствовал охранник своего старого знакомого.
– Всё как всегда?

– Не поверишь, шеф, - улыбнулся Огюст во весь рот.

– Вроде да, а вроде и нет.

– Значит, как всегда. Да и чёрт с тобой, сегодня вечером возьму материалы твоего дела да сам почитаю.

– Вряд ли ты новое найдешь. Скорее, дописали старое.

– Слушай, Сипари. Недавно начальство нас отчитывало за твой побег. И я только одного не пойму: смысл тебе сбегать, если ты всё равно сюда через пару недель возвращаешься?

– Неправда. В этот раз я держался гораздо дольше.

– Сутки, серьёзно?

– Ну, слегка приукрасил. Я даже успел подзабыть, как выглядит твоя наглая рожа.

– Поглядел бы на себя лучше. В какой помойке они тебя откопали, ты же почти весь в грязи и, - Дидье шумно вобрал в себя воздух, - чёрт, от тебя даже с такого расстояния несёт спиртом.

Огюст осмотрел себя, насколько это позволяла его каморка. Действительно: некогда белая рубаха почернела от налипшей земли и порвалась в нескольких местах, то же самое было с рабочими штанами, обуви не было. Стоп, а не потерял ли он её?

– Отмыли бы тебя хоть перед тем, как сюда приводить, - продолжал разглагольствовать охранник.

– А ты меня выпусти, и я с удовольствием с этим сам справлюсь, - с улыбкой попросил арестант.

– Всё остришь? Это хорошо. Преступники без чувства юмора куда опаснее подобных тебе клоунов.

– Паршиво ты знаешь юмористов, Дидье. У каждого хорошего шутника есть заточенный туз в рукаве.

– Мне всё равно, за решёткой вы все одинаковые. Разве что, с весельчаками не так скучно присматривать за остальными.

– Можешь не переживать. Со мной скучать тебе ещё долго не придётся.

– Это мы ещё посмотрим, Сипари.

С нескрываемой ухмылкой охранник отошёл от окошка. Тяжёлые шаги тихли, тихли, пока не смолкли совсем. Затем раздался натужный скрип табуретки, удар каблуков о стол, через небольшую паузу послышалось тихое насвистывание Дидье.

Огюст ещё раз осмотрел себя ещё раз, но от этого количество грязи не уменьшилось.

– Начальник!
– позвал он Дидье.
– Так что с вашим предложением помыться?

– Не действуй мне на нервы, Сипари, - лениво протянул охранник.
– Потом как-нибудь может быть, но, скорее всего, не факт, - и продолжил насвистывать.

Вот ленивая скотина, ему же всё равно заняться нечем. Да и ну его. Арестант лёг на спину по середине карцера, поудобнее вытянул ноги, положил руки за голову и принялся под еле слышимое насвистывание разглядывать проём для еды.

– Я рад, что ты вместо того, чтобы стать музыкантом, пошёл в охранники, - прокричал Огюст.
– Твой свист удивительно ужасен.

– Да пошёл ты, - вяло огрызнулся Дидье.
– Слушай, будешь меня доставать, мыться будешь прямо сейчас. В кипятке.

– Да без проблем, шеф.

– Клоун.

И продолжил насвистывать.

Огюст призадумался. А ведь он действительно уникальный человек. Уникальный в своём необычном хобби: кому-то нравится коллекционировать марки, кому-то путешествовать, а ему постоянно попадать в тюрьму. Сколько камер он здесь перевидал, с какими только заключёнными не перезнакомился, какие уроки жизни отсюда вынес не перечесть. А сейчас и вообще перешёл на камеры-одиночки, повышает себе цену и статус.