Присоединиться к большинству

– Кстати, Эдвард, интересный вопрос. Какой флаг мы поставим на вновь открытых планетах? Вы не думали об этом? - осведомился Виктор, перегнувшись через новенького.

– Разумеется, Объединенных наций.

Оба рассмеялись.

Джонс наклонился к Зайцеву и прошептал:

– Простите, а много народа у вас тут уже... ээээ.... присоединилось к большинству?

– Смотря в каком смысле, - важно заметил Зайцев, - Вас интересует в нашей интерпретации, или в версии Петрония Арбитра?

Джонса передернуло.

Потом задумчиво посмотрел на Зайцева.

– Знаете, Виктор, а это ведь Вы с чувством вины за наших предшественников боретесь.

Зайцев подавился стейком.

– Как это Вы догадались?

– А вот так, догадался, - сказал успокоившийся Джонс, - Да Вы не переживайте так. Это нормально, что Вы испытываете чувство вины. И очень правильно, что боретесь с ним. Мы с Вами сработаемся.

***

Через десять месяцев после инсайтов Стивенса и Мейбл и ухода Жанны, на исходе полного года освобождения из сиреневого домика, Зайцев - теперь с короткой бородкой как у профессора Аронакса из советского фильма - стоял в грузовом отсеке уже готовящегося к отправке авангардного корабля, и с интересом разглядывал ящики с квитанциями Калифорнийского университета.

– Что это Вы делаете в моих владениях?
– в большом полупустом помещении голос Дьюи прозвучал гулко и раскатисто.

"Ну прямо как Божий глас из евангелистского мультика". Зайцев медленно обернулся.

– Вы же знаете, Эдвард, я любопытен. Вот сейчас мне крайне интересно назначение этого устройства.

– И что Вы предполагаете?
– медленно проговорил Дьюи.

Зайцев и Дьюи пристально посмотрели друг другу в глаза. Зайцев вздохнул.

– Знаете, что самое смешное, Эдвард? Я бы, может, и не догадался. Но Вы так часто произносили набор звуков - "Грант Джонсон", что я не мог не заметить надпись на ящике. Похоже, наш господин не слишком сентиментален - он отдал Вам свою прародительницу. Новее ничего не нашлось?

– Новее - в других ящиках, в демонтированном виде.

– И что теперь, когда я узнал? Сообщите обо мне Пану?

– Боже упаси, Виктор! Зачем мне это делать? Вы мне нравитесь.

Зайцев кивнул.

– Ага, а также Вы не знаете, какой может быть реакция Пана на Ваш прокол. Очень серьезный прокол. Который может Вам стоить полета.

Дьюи сделал неопределенный жест, то ли подтверждающий, то ли выражающий слабое сомнение.

– И когда Вы собираетесь нас... ээээ... присоединить?

– Ну, как Вы знаете, в полете и в первое время на Эдеме это не целесообразно. Слишком велика вероятность отрыва пина от сообщества с известными последствиями. Но вот после того, как авангардная группа освоится, незадолго до прибытия основной команды - самое время. Чтобы новорожденный Пан встретил свои будущие тела во всеоружии, уже пережив шок и переварив первых участников.

– То есть, Пан намерен размножаться спорами. Однако. Оказывается, естественные законы жизни неумолимы, - пробормотал Зайцев.

– Просто Пан, как и Вы, любопытен. Видимо, он решил, что никто не сможет ему рассказать об Эдеме лучше другого Пана.

Зайцев подумал.

– А если я Вас убью, как только корабль отлетит достаточно далеко от Земли? Или Вы меня?

Дьюи покачал головой.

– Мы же с Вами не идиоты. Вы понимаете, что без медика на корабле Вам придется туго. А я понимаю, что мне не обойтись без пилота и навигатора. Так что будем работать вместе, коллега.

Дьюи не прощаясь, развернулся к выходу.

– Последний вопрос, Эдвард, - остановил его Зайцев, - Вам-то это зачем? Я имею в виду - включать машину на Эдеме? Вы же не псих как Джонсон?

Дьюи улыбнулся.

– Как Вы думаете, коллега, у кого из членов экипажа по результатам тестов самые высокие показатели воли? Чтобы облегчить Вам задачу - дам сразу вычеркивайте. При всем их профессионализме в своих областях и научных достижениях женщины в этой экспедиции явно не предназначены для правления целым миром. Как ни странно, Пан - немножко сексист.

Зайцеву показалось, что при этих словах Дьюи сладко потянулся, как кот.

– Культуриста нашего Вы уже хорошо разглядели.

– Дайте подумать...
– Зайцев нахмурился, - У Вас?

Дьюи удовлетворенно кивнул.

– Да Вы не переживайте, Виктор. Все же объединение сознаний шести человек - совсем не то же самое, что растворение одного в семимиллиардной личности. Я полагаю, что в новой личности Эдварда Дьюи с шестью телами слепку Вашей индивидуальности найдется весьма достойное место. Хотя и не на первых ролях. По крайней мере, я на это надеюсь...

– Кстати, коллега, - Дьюи остановился, будто что-то вспомнил, - Откровенность за откровенность. Меня все время мучает один вопрос. Вы говорили, что были на станции три месяца. То же самое написано в Вашем досье. Но тут вот какая штука. Я следил за Вашей командой на МКС - до известного момента, разумеется. Буквально последнее, что я узнал - в последний день перед Большим Хапком, и поэтому прочно врезалось в память: одна из причин срочной эвакуации со станции большей части команды - поломка системы хранения продуктов. Вы с Льюисом не могли выжить на станции в течение трех месяцев. Это невозможно. Вам через считанные дни стало бы банально нечего есть. Так как Вам удалось уцелеть?

– Я Вам обязательно расскажу, - заверил Зайцев, - Но как-нибудь потом. Позже. Давайте пока это будет моей маленькой тайной.

Дьюи кивнул, ласково попрощался с Зайцевым и аккуратно и плотно закрыл за собой дверь.

Зайцев оцепенело проводил его взглядом. Перед его глазами очень реально возникло тело Льюиса, болтающееся в удавке, толково приспособленной к невесомости. Зайцев тряхнул головой. Он вспомнил, что первым чувством, которое он почувствовал тогда после шока первых мгновений, стало облегчение. Мертвый Льюис показался ему лучшим соседом, чем живой, но безумный и смертельно опасный. А уже потом Зайцев понял, что в происшедшем есть еще одна выгода для него.

– Видите ли, проф, - пояснил он внимательно слушающему пустому грузовому отсеку, - я съел Льюиса.

Зайцев вспомнил, как судорожно искал в мешанине испорченных продуктов какую-нибудь острую приправу, чтобы заглушить проклятый сладковатый вкус человечины. Его губы невольно разошлись в улыбке.

– Как Вы самоуверенны, профессор...

Зайцеву представились невероятные картины абсолютного обладания сотнями тел и душ женщин и мужчин. Цветущая населенная планета, лежащая у его ног. Бесконечная во времени и пространстве власть.