Присягнувшие Тьме

Я сделал несколько шагов. Здесь поражала исключительная тишина и чистота, подчеркнутая холодом. Привыкнув к темноте, я стал различать цвета. Белые колонны, глиняный пол цвета светлой охры, светло-зеленая штукатурка стен. Здесь для меня не было ничего интересного, но неведомая сила приковала меня к месту.

Внезапно вспыхнул свет.

— Белый, красный, зеленый — цвета князя Ябеловского, основателя монастыря.

Я обернулся. На пороге зала стоял Замошский, держа руку на выключателе. Я спросил как ни в чем не бывало:

— Где мы находимся?

— В библиотеке.

— Я не вижу книг.

Замошский прошел по среднему проходу и приподнял крышку одного из пюпитров. Кожаные переплеты блестели тусклым золотом. Он взял один из фолиантов. Послышалось позвякивание: книга была прикреплена цепью. Кольца от цепей скользили по черному металлическому стержню. Я слышал о таких библиотеках, которые появились в эпоху Ренессанса. О местах, где книги были узниками.

— Этот зал датируется пятнадцатым веком и сохранился в первоначальном виде, несмотря на войны, нашествия, нацизм, коммунизм. Настоящая реликвия.

— Вы хотите здесь сделать музей? — спросил я с иронией.

Он положил на место том инфолио, при этом раздался мрачный стук.

— Это место для нас символическое, Матье. В середине пятнадцатого века, после гуситской войны, которая уничтожила многие религиозные святыни, князь Ябеловский приказал построить этот монастырь. После того как он пережил необычный внутренний опыт, у него возникла идея создать новую конгрегацию…

— Вы хотите сказать…

— Да, он «лишенный света». После падения с лошади князь долгое время пробыл без памяти, а когда очнулся, то заявил, что видел дьявола. Судя по всему, его рассказ был очень убедителен, ибо многие монахи вступили в новый орден, цель которого состояла в собирании и постижении слов Лукавого. Таким образом, князя Ябеловского можно считать основателем секты «Невольников».

Все сходилось: «лишенный света» основал орден «Невольников», а ныне его адепты охотятся за «лишенными света»… Замошский находился в нескольких метрах от меня. Нас разделял холод нефа.

— Если это обитель нечестивых, что заставило вас здесь обосноваться?

— Пристрастие к парадоксам, наверное.

— Перестаньте играть со мной. Не уподобляйтесь «Невольникам».

— Согласно преданию, князь Ябеловский похоронен под этим зданием.

— Они не пытаются им завладеть? Посетить его?

Замошский расщедрился на улыбку. Наконец я понял:

— Вы превратили это место в бункер, потому что ожидаете их визита?

— Да, можно предположить, что в один прекрасный день они попытаются сюда проникнуть.

— Вы надеетесь на эту попытку. Этот монастырь — ловушка. Ловушка, в которую вы поместили приманку: Манон.

Поляк рассмеялся:

— Ты думаешь, что находишься в крепости Аламо?

Как бы он ни изображал, что это его забавляет, я знал, что попал в точку. Священники желали привлечь сатанистов в этот бастион. Готовилась средневековая битва. Я сделал несколько шагов по направлению к нему. Теперь мы стояли лицом к лицу.

— «Невольники» занимаются еще и другими делами, — прошептал он. — Мы, прежде всего, пытаемся сдержать их продвижение.

— Какое продвижение?

— Продвижение к злу. Слепому, безудержному злу.

Он приподнял крышку на другом пюпитре — на нем были не инкунабулы, а каталожные папки с металлической спиралью. Он открыл одну из них на фотографии в файловом пакете:

— Ты знаешь слова: «Идей нет, есть только действия».

Он протянул мне папку. Труп с открытым ртом. В язык вонзен крюк. Я сразу подумал об Апокалипсисе.

Поляк с шумом перевернул страницу. Человеческий торс и четыре разбросанные по свалке конечности. Снова шелест переворачиваемой страницы. Детское тельце, очень маленькое, высушенное как мумия, все в порезах, с железным ошейником. Затем лошадь с вырванными глазами и отрезанными гениталиями. Казалось, животное плыло по огромной черной луже.

Я поднял глаза, не слишком потрясенный. У меня была прививка против ужаса.

— Факты такого рода относятся скорее к ведению полиции, не правда ли?

— Конечно. Мы только часовые. Наблюдатели. Мы выявляем эти преступления. Мы отмечаем места, совпадения на карте Европы. По нашим сведениям, «Невольники» действуют в пределах Старого Света. Мы ничего подобного не нашли, например, в Соединенных Штатах.

— Что именно вы делаете?

— Мы наблюдаем, фиксируем очаги. Бывает, что мы предвидим и тогда предупреждаем власти. Но обычно к нам не очень внимательно прислушиваются. Полиция не занимается врачеванием, а тем более профилактикой.

— Как вам удается их выслеживать еще до того, как они совершают преступления?

— У «Невольников» есть ахиллесова пята. Слабость, которая позволяет их обнаружить. Они принимают наркотики.

— Что за наркотики?

— Одно особенное вещество. «Невольники» не ограничиваются охотой за словами дьявола. Они сами пытаются путешествовать.

— Не понимаю.

— Я говорю о путешествиях в потусторонний мир. О временной смерти. Они добровольно погружаются в кому, пытаясь приблизиться к демону.

— И существуют наркотики, способные вызвать такие состояния?

— Один-единственный — ибога. Африканское растение, очень мощное и очень опасное, используемое во время некоторых церемоний. В нем содержится ибогаин, психоделический стимулятор, позволяющий сымитировать кому. Его также называют «африканский кокаин».

— Я могу себе представить наркотик такого действия, но как можно быть уверенным, что опыт будет негативным?

Замошский улыбнулся:

— Мне нравится твоя сообразительность, Матье. Твой живой ум помогает экономить время. Ты прав. Существует еще более специфический наркотик, который гарантирует погружение во тьму, — это черная ибога. Хорошее название, не правда ли? Очень редкая разновидность этого растения. Ее нелегко раздобыть. «Невольники» охотятся за этим веществом. Мы внедряемся в этот рынок. Мы наблюдаем за контрабандистами, а через них выходим на наших сатанистов.

Где-то в глубинах мозга у меня вспыхнула искорка. Как будто спичка загорелась. Мне тут же вспомнилось дело, которое я давным-давно забросил. Массин Ларфауи. Наркоторговец. Связан с африканским преступным миром. Убит профессиональным убийцей сентябрьской ночью 2002 года.

Доказывало ли это связь того дела с нынешним расследованием? Но сначала мне необходимо было понять принцип «погружения».

— Действительно ли это погружение во тьму, — спросил я, — эквивалентно опыту «лишенных света»?