Присягнувшие Тьме

Потому что при виде одного имени меня охватил ужас, скрывший под собой все другие слова.

Это было имя спасенного.

Последнее, которое я ожидал увидеть.

Люк Субейра.

Я качал головой и бормотал: «Нет, невозможно», но дочитал все до конца. В апреле 1978 года Мориц Белтрейн вырвал из когтей смерти Люка, которому тогда было одиннадцать лет. Совпадение было слишком невероятным. Пути двух этих людей — Люка и Белтрейна — пересеклись за двадцать четыре года до того, как все началось!

Я заставил себя перечитать статью хладнокровно, стараясь отрешиться от многочисленных последствий этого открытия. В основании всего лежал факт, о котором я ничего не знал: Люк был вместе со своим отцом, когда тот в 1978 году спустился в пещеру Жандре. Несомненно, Николя Субейра хотел таким образом приобщить сына к острым ощущениям, которые дает это занятие. А также подвергнуть его очередному испытанию.

Но спуск в пропасть обернулся катастрофой.

Обвал заблокировал ход, по которому отец и сын спустились вниз. Николя Субейра был на месте задавлен каменными глыбами. Люк выжил, но постепенно задыхался от газов, выделявшихся разлагавшимся трупом отца. Когда их наконец нашли, мальчик только что умер. Тогда-то Белтрейн впервые попытался применить АИК. Ему удалось вернуть ребенка к жизни — мальчика, чье сердце перестало биться по меньшей мере два часа назад! Величайшее достижение Белтрейна, самое первое спасение, которое он всегда скрывал. Ну а теперь выводы.

Во время этой катастрофы Люк пережил негативный предсмертный опыт. В одиннадцать лет он увидел дьявола. Его мистическое «откровение» было совсем не то, о котором он мне рассказывал: когда в солнечном отблеске на скале в Пиренеях отразился лик Божий. Настоящее откровение пришло к нему на дне пещеры, когда на него надвигался мрак, а рядом разлагался труп его отца.

Люк был «лишенным света».

И единственным настоящим одержимым во всей этой истории.

Вот факты в обратном порядке.

Выходит, Люк Субейра встретил Сатану вовсе не когда утонул в реке несколько недель назад. Все было заранее рассчитано и подстроено. Попытка самоубийства, его видение и зловещий выход из комы — все было ложью. И под гипнозом Люк лишь пересказывал свои детские воспоминания.

Ибо со времен Жандре Люк был кукловодом Белтрейна. Проклятый мальчишка превратился в его наставника. Замысел и исполнение всегда принадлежали ему одному. Белтрейн не солгал: «Я всего лишь его помощник, поставщик».

С самого начала он был на службе у одержимого мальчика — того самого, которого я встретил через три года в Сен-Мишель-де-Сез. Он никогда и не скрывал своей страсти к дьяволу, утверждая, что надо знать врага в лицо, чтобы бросить ему вызов.

Но враг у Люка был один — сам Бог.

Именно Люк убивал своих жертв, следуя придуманному им ритуалу. Люк, и только он, создавал «лишенных света», предварительно сделав им инъекцию черной ибоги и затем являясь им в разных обличьях. Так никогда и не оправившись от двойной травмы, нанесенной медленной смертью в пещере и комой, он неустанно творил по своему образу и подобию мужчин и женщин — «лишенных света». И он убивал, воспроизводя то, с чем столкнулся тогда в пещере, — постепенное разложение отцовского тела рядом с ним. Люк воображал себя Князем Тьмы или одним из его посланцев, а на самом деле был бесом, одержимым гниением и разложением смерти.

Но зачем ему понадобилась эта попытка самоубийства? Этот его второй отрицательный предсмертный опыт? И почему он постарался именно меня навести на свой след? Чтобы раскрыть свои злодеяния? Чтобы бросить мне вызов? Поправ Господа у меня на глазах? ТОЛЬКО ТЫ И Я…

Я догадывался, какой мотив мог быть у Люка. Его пристрастие ко всему театральному, зрелищному. Если он посланец Сатаны, то смертные должны узнать о его царствовании. О том, как велико его гибельное могущество. Ему требовался свидетель его свершений — и преемник. Почему им не мог быть католик, друг, которого он всегда пытался совратить? Невинный и простодушный, он помимо собственной воли стал бы его писцом, его апостолом.

Я потянулся к стационарному телефону, чтобы позвонить в больницу в Вильжюиф. В тот же миг зазвонил мой мобильный:

— Это Свендсен. Ты был прав. Есть одна аномалия. В состоянии трупов.

У меня все сжалось внутри:

— Говори.

— Выводы первого патологоанатома ошибочны. Жертвы погибли не тогда, когда мы думали.

— С чего ты взял?

— Внутренние органы увеличены. Сосуды лопнули. И некоторые повреждения тканей могут быть связаны с образованием кристаллов льда.

— И что все это означает?

— Просто бред какой-то.

— Говори же, черт тебя побери!

— Тела были заморожены.

У меня в голове зашумело. Свендсен продолжал:

— Заморожены, потом согреты. Лору и девочек убили гораздо раньше, чем мы считали.

— Когда?

— Трудно сказать. Замораживание все запутало. Но по-моему, их продержали в холоде по крайней мере двадцать четыре часа.

— Выходит, их могли убить в то же время, но в четверг?

— Ну да, примерно.

Я прикинул в уме. 14 ноября, в четверг, во второй половине дня Манон была у меня дома. Я несколько раз ей звонил, и ее постоянно охраняли двое полицейских. Ни в коем случае она не могла бы попасть на улицу Шангарнье — точно так же, как не смогла бы заморозить тела, а на следующий день перенести их обратно в квартиру. Задыхаясь от волнения, я спросил:

— Ты уверен в том, что говоришь?

— Видимо, придется эксгумировать останки. Сделать другие анализы. Основываясь на моих расчетах, можно попробовать сообщить об этом следователю и…

Я больше не слушал. Мои мысли кружились над другой пропастью.

Был еще один подозреваемый в этих убийствах.

Сам Люк!

В четверг, 14 ноября, он еще не находился в камере принудительной изоляции. Иначе говоря, он вполне мог отправиться в Париж, чтобы зарезать жену и детей и заморозить их тела пока неизвестным нам способом. Затем он вернулся в больницу, симулировал припадок и был заперт, как я узнал, всего на несколько часов.

Во второй половине дня в пятницу его освободили. Тогда он снова незаметно отправился на улицу Шангарнье, разложил там трупы и вернулся в больницу. Тепло в квартире завершило процесс. Трупы умерли во второй раз, когда Люк ужинал в Вильжюиф со своими друзьями-психами.

Кажется, я поблагодарил Свендсена и отключился.

Люк придумал себе безупречное алиби. Более того, замораживание ни в чем не противоречило его методам убийства. И на этот раз он сумел обыграть хронологию смерти!

Каков следующий этап его плана?

Убить меня, как он меня и предупредил?

118

Я позвонил в Поль-Гиро и вызвал к телефону Зукка. Я хотел уточнить, что делал Люк в четверг и пятницу. Психиатр подтвердил мои предположения. Его пациент был выпущен из палаты для буйнопомешанных в пятницу, в 16 часов. Ему дали снотворное и снова поместили в обычную палату, чтобы он спал до следующего дня.