Привет рогатому!

– Это что? – я подняла вверх, пучок оранжевой тины.

– Морковь.

– Дрянь это, а не морковь. И я бы тоже такую гадость готовить не решилась!

– Ее Кампок любит, - обиделся Герман.

– Вот Кампок пусть и жует всухомятку. После такого точно заворот кишок заработает. А значит минус один, и останется четырнадцать мужиков и я. А если найти еще пару любителей оранжевых бодылей, то минус этих самых любителей.

– Слышь ты, девка, я тебе наших травить не дам!

– Значит, сам отравишь... – буркнула я под нос и сдвинула мешковину в сторону от других корзинок. Нашла яйца, курицу без головы ощипанную, но не обожженную, и муку. Вслух возмутилась.

– Хоть бы перец болгарский был или помидоры и еще масло из подсолнечника, а лучше и то и то…

– Так есть! – обрадовался он.

– Так давай. А пока вытаскиваешь, значит слушай мою команду: мне нужен поваренок, огонь под два казана, один под картошку отварную, другой под овощи тушенные и еще два детины-дубины.

– Кого?

– И еще двое таких же, как ты, мупсик!

– Не дури… - протянул он кровожадно и руки в кулачищи сжал.

– Ладно, черт с вами с мужиками! Не поймешь когда ласково можно, а когда грубо нужно. Значит: мне тебя, громила, и вот того, с кривым носом и этого, безухого.

Здоровяк их подозвал, а потом крутанулся ко мне и ручищей взял за грудки. Подвесив на уровне своего лица, пробубнил сквозь сжатые зубы.

– Меня зовут Герман, второго Кампок, третьего Симорт. Обращайся по именам.

Да, зависнув, трудно придать голосу бравые нотки, но даже тут я справилась. С трудом, но руки сложила на груди и, встретив его взгляд, до конца выслушала тираду.

– А меня не «девка», и не «слышь, ты»! Я Галя и в жертвенницы не записывалась. Так что заруби на своем носу, пока я тебе не зарубила. – Вот тут матерым ударом в его горло заставила меня на земельку опустить. Меня не опустили, а отбросили. Поднимаюсь и подхожу, отряхивая рубашку.

– Еще раз … - хрипит мужик, - ты…пожалеешь.

– Нет, громила, это ты еще раз ручки свои распустишь и пожалеешь! На вот, - я ткнула ему в руки казан средней величины, - воды принеси и поживее.

Он стоит, не движется, мужики-разбойники, подозванные им, тоже. Оборачиваюсь, руки в боки и с нажимом спрашиваю.

– Кампок, Симорт, чего стали? С одного три костра, обжарка мяса и рыбы, да так, чтоб без крови. С другого - картошку начистить на большой казан.

– А вода тебе зачем? – удивленно спросили все трое.

– А вы с землицей есть будете? Паразитов своих размножать хотите?

– Так если на дне скапливается… - зубоскалят в ответ они. Выходит, тут о паразитах слыхом не слыхивали. А если что-то пострашнее паразитов есть? Нет, и в этом деле водные процедуры и тепловая обработка нужны.

– Что, до дна можно не доедать? Нет, так не пойдет. Мыть! И живее давайте. Я уже не есть, а жрать хочу.

6.

Тяжела работа повара при таких умниках, как эта троица. Нет, чтоб сразу слушаться, они либо вопрос бестолковый, либо умозаключение выдают. В конце-то концов, кто готовит – я! Так им меня слушаться нужно, а не готовку маменьки и батеньки вспоминать. Но ничего, и с такими справилась, через час у нас была отварная картошка и рис, к ним овощи тушеные и отдельно запеченные мясо и рыба – на выбор, так сказать.

Ели каждый со своей миски, предварительно вымыв руки и столовые приборы, зеленого лицом заставила выпить натощак с пол литра отвара от картошки. Это было сделано из сострадания к себе родной и любимой. Вдруг бы ему после первого отравления хуже от обеда стало. Кто бы тогда меня от четырнадцати осиротевших мужиков спас. Черт?

Да черт с ним! Время от времени и его звала и беса. И бестолку, в ответ - молчание.

Покосилась на соседа справа - лицом зеленого, который уже был лицом румян и уплетал вторую добавку овощей, затем на соседа слева – Германа. Тычок в горло он мне не забыл, поэтому орлом кружил над головою, отслеживая каждое движение. Поняв, что есть буду со всеми, из того же казана, малость успокоился, но мне съесть что-либо во время готовки не дал. Вдруг я отравы уже сыпанула и ищу для себя противоядие. Такой предусмотрительности и подозрительности можно только восхищаться.

Вот и сейчас повар разбойников отреагировал на мой взгляд злобно, но при этом не забыл звать по имени:

– Чего тебе, Галя?

– Ты вроде как поел…

– Отравила?! – стремительно подскочил он на ноги

– Нет, не успела! Спросить хотела… но раз ты встал, дай мне компота немного.

– Он с противоядием?!

– Он с сахаром! Герман, дай компота и успокойся, я у главаря спрошу.

– Чего тебе? – покосился на меня лицом румяный.

– А кой черт вам жертвенница?

– Традиция. – Сухо ответил главарь.

– Это очень мило. Спасибо за информацию, но отговорка в традиционности сего действа ничего толком не поясняет.

– Чего?
– подался чуть ко мне главарь.

– Не понятно, говорю, поясните, будьте добры. Что за традиция? Откуда она к вам прикатилась? И какого черта вы жертвенниц коллекционируете? А иногда еще и бесправно меняете?

– А это… - протянул главарь и продолжил смаковать косточку.

– Да, это.

Но главарь молчал. В молчании вожака стаи, мужики каким-то чудом учуяли команду к сборам. Одновременно завершили трапезу, поднялись, сложили грязные приборы на телеге, там же казаны с остатками обеда, ножи, пни, замещающие досточки, для разделки тушек и овощей. Одеяла, на которых лежали пока обед готовился, скрутили каждый свое и закрепили на лошадях.

– Эй… уважаемый, что происходит?

В кронах деревьев вокруг поляны что-то пророкотало, а затем и засвистело. Вскочив на ноги, вожак застыл. Прислушиваясь к ветру, гуляющему над кронами темно-синих деревьев, он нахмурился. В эти мгновения кроны ближних великанов с синей листвой качнулись и окрасились серебром.

– Духи жертвенницу ищут, - рыкнул вожак тихо, но так что голос его долетел ко всем разбойникам. – По коням!

– Что?
– я встала рядом с ним.
– Нет! Я что зря ела? Меня же вывернет!

– Не вывернет, иди ко мне! – главарь свистнул, и ручки в стороны приглашающе раскинул. И пока я ужасом смотрела на приближение его коня, успел не только меня поймать, но и по рукам скрутить.

– Так надежнее. – Сообщил он, вскакивая со мной на спину огромного черного копытного. Уж лучше бы на той другой везли, с нее хоть не так страшно упасть было. А этот - монстр переросток под два с половиной метра в холке, с такого рухнешь и не очнешься.

– Как вас там? – просительно промямлила, не помня, называли его по имени при мне или нет. А когда он меня усадил спиной к себе и, перекинув мою ногу через седло, привязал, справилась с первой оторопью и все же спросила. – А-а-а, может, я ножками, а?

– Убьют тебя, если ножками. Духи натравлены на жертвенниц, не щадят.

– И как выглядят ваши духи?

– Как люди, ток без глаз. И двигаются прытче, так что лошади им не нужны.

В это мгновение телега с провизией в воздухе растворилась, а за нею и забытые казанки с чанами на нашем привале. Мгновение, и скрылась с глаз полянка, временно приютившая нас. Возможно, мне привиделось странное серое создание в черных балахонах, замершее на другом конце полянки, и уж тем более взгляд отсутствующих в глазницах глаз, но спина холодом покрылась.