Привычка выживать

– На поезде, - ничуть не смутившись, отвечает Джоанна.

– И ты на поезде? – тупо уточняет ментор, и Пит кивает, прежде чем выбить у пьяницы нож. Все-таки тренировки, которые он возобновил в Четвертом, пошли на пользу.

– Гадкие дети, - фыркает ментор и разбивает бутылку о стол, - думаете, я с вами без ножа не справлюсь? До такого состояния бессилия мне еще пить и пить!

– Мы верим тебе, - Пит закатывает глаза. – Но с нами не нужно справляться. Мы всего лишь зашли поздороваться, Эбернети.

Джоанна закатывает глаза.

– Что, правда? Мы ехали из Четвертого Дистрикта для того, чтобы поздороваться с алкоголиком, который мать родную мог бы этим ножом со сна исполосовать? – цокает языком, с которого, как кажется Питу, вот-вот начнет капать яд. – И, да, кстати, ты меня что, о ноже предупредить хотел? – она указывает глазами на отброшенный в сторону нож. – Кто из нас, собравшихся здесь, не спит с ножом под подушкой?!

Пит хочет что-то сказать, и даже поднимает руку, но видит, как эти двое обмениваются взглядами, а потом, почуяв что-то неладно, смотрят на него, Пита, с каким-то невыносимым удивлением.

– Что, правда? – Мейсон спрыгивает с подоконника и подходит ближе, будто внезапно заинтересовавшись экзотической зверушкой. – И такая безалаберность после всего, что с нами произошло? Да тебя ведь в любую минуту может скрутить отряд Президента Пэйлор. Ты совсем больной, Мелларк.

О, да, конечно. Рядом с ними он-то самый больной?!

– Я лечусь, - огрызается Пит, теряясь под пристальным взглядом медленно трезвеющего бывшего ментора.

– Это у Аврелия что ли? – хохочет Хеймитч, забыв про разбитую бутылку у себя в руках. – Он так себе врач. Всем советует одно и то же. К тому же, у него запятнанная репутация, после той истории с Китнисс.

Как и Джоанна какое-то время назад, бывший ментор вовсе не проговаривается. Он проверяет порог боли, нажимая на самую болезненную точку. Быть может, он даже готов дать отпор в случае, если с Питом случится очередной припадок. Но Пит вовсе не кричит «убью!» и не сигает в сторону противника, произнесшего опасный пароль. Пит по-мальчишески непосредственно ерошит свои волосы, и качает головой.

– По крайней мере, он пытался меня лечить.

– Отсутствием эмоций? – уточняет Джоанна, до этого искавшая что-либо съедобное на полках.
– Какой-то странный метод, тебе не кажется, Эбернети?

– Кажется, - соглашается бывший ментор и неловко укладывает разбитую бутылку на стол. До конца он так и не расслабляется, но уходит за совком, чтобы собрать опасные осколки с пола. – К тому же мне рассказывали, что его лечение не дало никаких результатов.

– Они выпустили меня! – возмущается Пит подобным недоверием к своему психическому состоянию.

– Однажды они отправили тебя в одном отряде с Китнисс, надеясь, что ты из нее мученицу сделаешь, убив. Что творится у этих парней в голове теперь, когда они просто купаются во власти, я не знаю. И не хочу знать, - Хеймитч неловко управляется с совком, и Питу надоедает на это смотреть.

– Дай помогу. А то ты себе сейчас пол руки отрежешь.

– Подумать только, какие мы стали заботливые,- раздражается Хеймитч, но совок отдает. – Может, сейчас меня еще и в ванную отведешь. Не в первый ведь раз, а?

– О. Мой. Бог, - громко восклицает Джоанна, делая слишком большие паузы. – Пожалейте мой мозг, я вас умоляю. У меня, знаете ли, неплохая фантазия, больная, правда. И от того, что вы говорите, в моей голове появляются такие картинки, что меня сейчас стошнит.

– Кухне от этого хуже не станет, - посмеивается Пит, хотя ему, чистюле от рождения, далеко не смешно. – Можешь выбрать любой угол, какой больше по душе придется.

– Смейтесь-смейтесь, - опять раздражается ментор, но теперь более наиграно. – Еда будет здесь только на плите. Порой Сальная Сэй готовит мне, когда не брезгует приходить в гости.

Очевидно, сегодня она не побрезговала, и настроение у Джоанны улучшается. Пит, правда, злится еще больше, потому что за таким грязным столом ему кусок в горло не лезет.

– На Арене ты не был таким привередливым, - фыркает Джоанна, но с уборкой помогает. И даже пинками заставляет присоединиться к нелегкому делу уборки нерадивого хозяина.

– Эй, вы тут, часом, не жить собрались? – с подозрением интересуется Хеймитч, устав орудовать тряпкой в гостиной, в которую никто, кроме пыли после самой революции не заходил. – Не то, чтобы я был сильно против… потому что я категорически против! Я – старый человек, я необщителен, пью, захламляю любые пространства, под алкогольными парами вообще себя не контролирую…

– Чего он разошелся? – шепотом спрашивает Джоанна, недоумевая, зачем вообще ввязалась в эту авантюру. Во всем чертов доктор виноват.

Пит пожимает плечами.

– Пусть наш старичок немного позаботиться о своем личном пространстве, ему не повредит. И будет чем его пугать в дальнейшем. «Не будешь вести себя хорошо, Хеймитч, мы приедем к тебе на месяц». – Питу не получается пародировать своего бывшего ментора, но Джоанна все равно смеется, представив лицо своего старого знакомого.

Ладно, вся эта происходящая с нею хрень может считаться забавной. Может, послать доктору коробку конфет? И насыпать туда чего-нибудь из слабительных лекарств. Просто из вредности.

Когда кухня и гостиная более-менее приведены в норму, Пит позволяет своим рабам немного отдохнуть на диване, а сам удаляется для дальнейшего изучения того немного, что осталось от его родного Дистрикта. Уставшая Джоанна провожает парня взглядом, и, наклонившись к Эбернети, шепотом интересуется:

– Он всегда был таким занудой, или это его Капитолий таким сделал?

Эбернети разве что не плачет от смеха.

– Ты бы видела, что этот «добрый неуклюжий мальчик» творил с нами перед Квартальной Бойней. Он просто зверем становится, когда в его голове появляется какая-нибудь жутко правильная идея. Хотя, - сбивается, - может, Капитолий все усугубил.

– Ты сам-то в это веришь? – подозрительности Джоанны можно только позавидовать.

– Нет. Я вижу в нем обычного Пита. Того, которого не пытали в Капитолии.

– Да, я тоже. Только меня это пугает. Нельзя пройти через ад и остаться прежним, Хеймитч. Кому, как ни нам с тобой, об этом не знать.

…

Бомбы не задели ни единого дома в деревне победителей. Пит посещает свой дом, и бродит какое-то время по пустым коридорам, которые так возненавидел во время недолгого проживания. После возвращения в статусе победителя домой, он оказался здесь в одиночестве. Семья, гордясь им, предпочла оставаться там, где прожила всю свою жизнь, да и было в их отказе какая-то настороженная отчужденность, будто Пит уже не был частью их семьи. Уезжая после Жатвы, он попрощался с ними со всеми, зная, что не сумеет вернуться назад. Наверное, для всех было бы лучше, если бы он не вернулся.