Призрачный отель II. Куклы Маэстро

— С чего ты взял?

Резкая смена темы заставила Никиту сбавить тон.

— Да видел на днях Олегову тачку. И показалось, что за рулём сидел ты.

Я пристально смотрел на Никиту. Сказать он может всё, что угодно, однако должен себя как-то выдать. Мимикой, взглядом, содроганием, побледнением…

Никита собирался выдать что-то вроде «Какое твоё, нахрен, дело?!», судя по лицу, но его опередил Олег:

— Не, ты гонишь, Тимур. Моя тачка в сервисе. Там глушак отвалился совсем, потом уже на месте всякого дерьма нашли. Ну и масло, заодно, колодки… Руль вправо хрустит. Короче, я сам пока на никитиной по клиентам гоняю. Иногда.

Всё, что я мог прочитать на лице Никиты — это злость, что я ему подчинён не полностью, и он фактически не обладает рычагами давления. Либо он великолепный актёр, либо… Не, ну в артистичности Никите не откажешь, но, если честно, Гамлета сыграть ему бы вряд ли дали.

— Да тебе-то что до наших машин? У тебя прав даже нет!

Ну, нет. Подумаешь. Нахрена мне были права, если не было машины? Ну и нахрена покупать машину, если нет прав, я тоже не понимал. Так и жил в этом уроборосе — неплохо, между прочим, себя чувствуя.

Хотел ответить уклончиво, в духе известного анекдота, но меня спас от этой необходимости случай.

Послышались злые, решительные шаги, открылась дверь, и вошёл Николай в сопровождении двух оперов. Никита поднялся, следователь сунул ему под нос «корочки».

— Добрый день, Олег Шутихин здесь?

— Я, — послышалось из-за спин оперативников. — А чё?..

— Вы задержаны по подозрению в убийстве.

— Чё-о-о?! — Олег едва не упал в аквариум.

— Забирайте его. А вы насколько понимаю, Никита Евграфович?

— Я. А в чём, собственно, де…

— Вам придётся проехать со мной для проведения очной ставки.

— Какой ставки? Что вообще происходит?

— Вы пойдёте сами, или мне ещё наряд вызвать? — Николай повысил голос. — Сопротивление сотруднику при исполнении уже будет, дальше — посмотрим. И ты. — Николай посмотрел на меня. — Тоже с нами поедешь.

Наверное, по моему лицу было видно, что всё происходящее даже для меня — шок и внезапный сюрприз. Впрочем, я быстро сообразил, что в распоряжении Николая оказались какие-то новые данные, и теперь ему сделалось не нужно ждать от видящих подачки. Отчитываться перед нами он тоже был, в общем-то, не обязан. Может, конечно, и маякнул Кондратию, и тот даже позвонил мне. Да только я телефон в отеле оставил. Кажется, и впрямь всё больше становлюсь видящим…

Магазин закрыли. Олега упаковали в «УАЗ-патриот» со спецраскраской. Мы же с Никитой сели в комфортный «Крузер» Николая.

— Я прошу объяснить мне хотя бы в общих чертах, что происходит, — гундел Никита. — Куда мы едем? Какая очная ставка? При чём здесь Олег? Каков мой статус, в конце концов?

Николай выехал на дорогу и поддал газу.

— Автомобиль вашего сотрудника, Олега Шутихина, был замечен недалеко от того места, где нашли тело убитой девушки, — пояснил Николай.

— И что?

— Правом на управление этим автомобилем обладают два человека. Шутихин сейчас даст показания в отделении, а вас мы продемонстрируем сотрудникам сервиса. Потом поменяетесь ролями. Если возникнет необходимость.

Никита с минуту переваривал. На лице, кроме тотального охренения, не читалось ничего. Потом он повернулся ко мне.

— А этот здесь при чём?

— Вопросы здесь задаю я, — отрезал Николай.

А у меня самого голова шла кругом. Какой-то бред. В кино так не делают! Прежде чем проводить какие-то очные ставки, нужно доставить подозреваемого в отделение, оформить, а потом уже… Или… Или основной подозреваемый всё-таки Олег? Нет, ну это будет номер, конечно.

«Крузер» остановился возле сервиса. Я тут был всего раз, но меня запомнили — бонус причёски. Владелец — сам в спецовке и в масле с ног до головы — издали махнул рукой сначала мне, потом Никите.

Собственно, сервис представлял собой единственный тёплый бокс с подсобным помещением. Никакой офисной части не подразумевалось. Феликс, основатель всего этого безобразия, документы держал дома. Как не трудно догадаться, никаким он был не бизнесменом, а просто хорошим автомехаником. Любил это дело и в какой-то момент почувствовал себя в силах уйти на вольные хлеба.

С нанятыми сотрудниками Феликс общался как с коллегами. То есть, орал на них матом не реже, чем они на него. Вырученные деньги делили сугубо по справедливости. Откладывали на налог и аренду, а потом — кто на сколько наработал, тот столько и получил.

— Нежданно, — сказал Феликс, когда мы трое подошли. — А чем обязаны? Не в ремонт же, Николай?

Оказалось, что и с Николаем Феликс тоже знаком. Протянул руку кулаком в перчатке вниз, и следователь пожал ему сравнительно чистый участок предплечья. Потом так же поступил Никита и, наконец, я.

— Мы зайдём, — без вопросительной интонации сказал следователь.

Феликс пожал плечами и сделал рукой приглашающий жест. Работников сегодня было всего трое. Двое курили, о чём-то негромко переговариваясь. Третий снимал дверь с красной «Мазды». На нас едва посмотрели, но я почувствовал, что это лишь видимость. На самом деле периферическим зрением следят. Все почувствовали, что гости непростые.

Олеговская машина стояла над ямой. Ею сейчас никто не занимался. К ней мы и подошли.

— Ага, вот она, красотка. — Николай открыл папку, сверился с записями. — Форд, две тыщи первого, госномер… Ага.

— Глушак переломился — хозяин на кочке скаканул, — пояснил Феликс. — Ну, сварили, поставили, теперь там…

— Кто машину доставил в сервис? Он? — Николай кивнул на Никиту.

— Не. Владелец и привёз. Этот, как там его… Олег, да?

Никита неэнергично угукнул.

— Ясно. Машина на ходу?

— Да на ходу, чё ей. Ну, доделать надо, конечно…

— Как давно она на ходу?

— Ну, с неделю точно, а…

— Кто её забирал?

Плечи Феликса опустились, взгляд тоже.

— Никто. А чего её забирать? Забрал бы — так уже бы и всё.

— Феликс, ты знаешь, что за дачу ложных показаний полагается ответственность перед законом?

Феликс сопел. Исподлобья смотрел на Николая, на Никиту, на всякий случай даже на меня. Мы с Никитой внезапно переглянулись, и я почувствовал с ним в этот момент полное родство. Нам обоим было ничего не понятно. Конкретно я не понимал, почему Никита ведёт себя так, будто ничего не понимает. Хотя, по идее, должен бы сраться кирпичами.