Призрак бродит по Техасу

Но случилось нечто худшее: в бассейн нырнул белый кит; а может быть, и средней величины белая подводная лодка. Удар огромного предмета о поверхность воды оглушил меня. За этим последовали удары подводных волн по моему телу. Образовался водоворот. Эстетичные спиральки алых нитей превратились в розовую муть. Затем чудовище поднырнуло под меня. Я с относительным спокойствием ожидал разворота белой акулы и ощущения впивающихся в тело острых как бритва зубов. Учитывая мою худобу, я не сомневался, что буду перекушен надвое. В любом случае моя жизнь оборвется молниеносно - в этом соглашаются все авторитеты. Я испущу один ужасный пронзительный стон и…

Но тут меня обняли две руки. К моей спине прижалась женская фигура моего роста и быстро вынесла меня на поверхность.

Я выбросил фонтанчик воды и набрал полные легкие тяжелого техасского воздуха, который теперь показался мне слаще чистого воздуха Мешка. Сильная ладонь скользнула мне под мышку, другая ладонь поддержала мой затылок. Я расслышал удары ног по воде, благодаря которым мы держались на плаву.

За спиной у меня странно приглушенный голос Рейчел-Вейчел спросил:

–  Все нормально, капитан Череп?

–  Да, - ответил я.
– Но я вас почти не слышу.

–  Залило уши. Сейчас я их прочищу.
– Губы и язык по очереди прильнули к моим ушным раковинам и зачмокали, отсасывая воду.
– Ну, лучше?
– оглушительно рявкнул тот же голос.

–  Чудесно, принцесса. Кричать уже не обязательно, - ответил я.
– А теперь не могли бы вы перевернуть меня так, чтобы грудь и живот не были подставлены под прямое солнце?

–  Естественно. Но зачем?

–  Чтобы мы могли смотреть в глаза друг другу. Есть и еще одна причина, но ее сложно объяснить.

Рейчел уже перевернула меня и теперь поддерживала на поверхности, подсунув ладонь мне под подбородок. Обрамленное слипшимися серебристыми волосами, ее лицо было даже прекраснее, чем мне помнилось. Череп у нее был изумительной формы - из Рейчел могла бы выйти красивая худячка.

По какой бы причине она меня ни спасла - из сострадания, коварства или просто каприза - на меня вдруг нахлынуло такое благодарное чувство, такая нежность, такое восхищение, что выразить их могли лишь стихи. И я продекламировал:

О, Рейчел, красота твоя

Мне счастье и покой дает,

Она, никейская ладья,

По лону благовонных вод

Скитальца в край родной влечет.

–  С любезного разрешения Эдгара По, - добавил я.

–  Ну, Черепуша, просто блеск!
– вздохнула она.
– Хотя вода тут совсем не благовонная.

–  Теперь она благоухает, принцесса, - ответил я, глядя ей в глаза.

–  Какой учтивый кавалер! Так я, по-твоему, ладья, Черепуша? Большое такое неуклюжее океанское судно?

–  Ты океанская богиня, - ответил я.
– А я, бесспорно, скиталец, кото…

На меня накатила волна страшной слабости, в глазах почернело. Откуда-то, словно издалека, донесся голос Рейчел:

–  Я забыла про твои пилюльки. По одной каждого цвета, так?

–  Да. Коричневых две, - еле выговорил я.

Ее влажные пальцы положили мне на язык четыре пилюльки. Я раздавил их зубами, чтобы они побыстрее подействовали, и запил глотком воды из бассейна.

Когда в глазах у меня прояснилось, Рейчел все еще старалась одной рукой защелкнуть розовый футляр, свисавший с розовой ленты на ее шее. В конце концов она с ним справилась, но я успел заметить, что в нем кроме пилюлек, которые она, вероятно, достала из щековых пластин экзоскелета, лежит полдесятка мини-кассет.

–  Некоторые ваши рукописи, принцесса?
– вежливо осведомился я, вместе с ней покачиваясь на воде.

–  Да. Включая "Хьюстон в огне" и "Бурю над Эль Пасо". Черепуша, ты подонок. Только последний негодяй мог сообщить папочке о моем бельевом комоде! Он вывернул все ящики в поисках крамольной литературы и добрался бы до потайного, только я так молниеносно разделась, что ему пришлось дать деру. Ему нравится забирать от меня одежду через чуть приоткрытую дверь - перед тем как ее запереть.

–  Однако, принцесса, - сказал я серьезно, - вы причинили мне, моему отцу и всей нашей семье большое зло, когда открыли вашему батюшке тайну Пропавшего Уранинитового Шурфа Чокнутого Русского и упомянули про находящиеся на мне документы. Лишь одно необычное обстоятельство помешало вашему батюшке завладеть заявкой и картой, когда он обыскивал и кромсал мой'меш-костюм.

–  Черепуша, дурак ты безмозглый!
– окрысилась она.
– Извини, что я вынуждена тебе это сказать, но карта и заявка - сплошная иллюзия! Куплены у алеута, который заполучил их от краснокожего! Бородатей этой аферы не найти. Черепуша, у тебя не больше шансов заработать на твоей заявке, чем тискать Ла Кукарачу, когда я рядом. Вчера вечером я уцепилась за карту с заявкой, чтобы напустить папочке тумана в глаза и подлизаться к нему. Он поверит во что угодно, лишь бы пахло деньгами. Черепуша, ты не имеешь понятия даже об азах подлинной революционной интриги!

–  Но, принцесса… - начал я обиженно. Все это меня сильно ошарашило.

Тут над бассейном разнеслись вопли. Рейчел повернула мое лицо, и я увидел Берлсона: упираясь ладонями в колени и все равно пошатываясь, он орал через плечо в сторону грингодвери.

–  Эй, губернатор! Валите сюда, слышите? Ваша высокородная красавица купается голышом с набором костей из космоса!

Меня поразило, с каким смаком Берлсон сообщал Ламару о неприличном поведении его дочери.

–  Не прибегнуть ли нам к искусственному дыханию способом рот ко рту?
– тут же нашлась Рейчел.
– Ты что-то бледноват. Брюхастый Билли просто закипит, а Лабудовый Ламар на стенку полезет, если успеет вовремя. Кстати, я вовсе не голышом, как эти жопники изволят обозначать высокоцивилизованное состояние полной наготы. На мне мини-белье телесного цвета - единственная одежда, которую папочка оставляет мне, когда, сажает под замок, если не считать обилия целомудренных розовых простынок. Из них я связала веревку, чтобы сбежать.

–  Рот ко рту было бы прекрасно… - начал было я, но Рейчел уже неслась дальше:

–  Знаешь, по-моему, папочка на мне сексуально помешан. Иначе как объяснить такое запирание в спальнях и ограничение в одежде до стриптизного минимума? Ты замечал, как он все время снимает пушинки с пиджака и штанов, хотя их там и в помине нет? Бьюсь об заклад, это снежинки той пурги пуританских комплексов, которая все время в нем бушует.

–  Превосходный образчик психоанализа, принцесса, - согласился я.
– Однако не следует ли нам что-то предпринять? С минуты на минуту сюда сбегутся дворовые и явятся вольные стрелки с готовым планом нашего пленения. Ведь кое-кто из них, наверное, тоже умеет плавать? И, кажется, есть какая-то ковбойская штучка под названием лассо? Не найдется ли поблизости лошади или более быстрого средства передвижения? У нас, возможно, еще есть время быстро уплыть подальше от Берлсона и донести меня (я ведь легче пуха, а вы очень сильны) до этой лошади или экипажа…

–  Тшш! Не нервничай, Черепуша!
– весело приказала Рейчел.
– Все идет по плану и согласно расписанию. Скажем, дворовые. Ни один из них сегодня не явился. Твоя вчерашняя речуга привела-таки к ба-альшой заварушке. Эль Торо винит тебя в поспешности и романтическом романтизме, но выполняет все, что от него требуется. Чего бы я только не отдала за твое актерское искусство! Но ты меня всему обучишь, милый, ведь правда?.. По слухам, остатки преторианцев покойного Остина окопались в Мекстауне. Хантик-Бантик желудок себе расстроил, решая, штурмовать их, осаждать или прихлопнуть атомной бомбой. Э-эй, вот и папочка с Большеногим. Привет, Лабудовый Ламар, с добрым утром, Брюхастый Берли! Добро пожаловать, Чушка Чейз! Валите все сюда, вода расчудесная. Нам так здорово тут!