Призраки иного мира
Шрифт:
Вот именно на том прошлом факте и основывалась просьба Трикси к Лире. Аликорн захотела ещё раз увидеть, как я выставляю себя клиническим идиотом, распевая на кухне песни про жратву. Причём, насчёт умственной неполноценности она была не так уж и неправа. Трикси говорила, что без таланта Лиры я могу петь только о том, о чём думаю, а думаю я не как все нормальные люди и пони - о любви, а обычно о жратве. Я же, не понимая намека, постоянно отшучивался. Мол, это правда, и, вернувшись на Землю, создам собственную музыкальную группу «Пузо свело» или буду «петь соло про сало». Последнее сказал зря – сказанное воплотилось почти буквально.
Дело в том что, находясь в городе, в котором есть свиноферма, я не отказывал себе в нормальной еде, в том числе и символом украинского самосознания не пренебрегал. Часто бывали дни, когда я просто объедался этим продуктом,
Салооо, гимн я тебе пою!
Мы создадим семью,
Сало и я.
Сало, буду тебя любить,
В сердце своём хранить,
Вечно друзья.
Я как-то утром шёл с базара,
Хэй, Хэй - (поёт подтанцовка(.
И сала выронил кусок,
Хэй, Хэй.
Собака хвать и убежала,
Хэй, Хэй.
И во вселенной я стал одинок.
Хэй, Хэй, Хэй, Хэй, Хэй.
Сало, сало.
Где же самогон?
С кухни слышен стон: Ахахахаха.
Мало, мало,
Дайте мне батон,
Где со сметаною бидон?
Тут неожиданно появляется Трикси с недовольной рожей и огромным бидоном, который с силой кладёт на стол.
На, и чтоб ты сдох!
Далее начался крик с использованием самых непечатных выражений. Дело в том, что Трикси ожидала, что я буду петь всякую хрень о любви к еде, но песня превзошла все ее ожидания – «Салооо, гимн я тебе пою, Мы создадим семью». В грубой форме Трикси высказала, какой я дебил, раз предпочитаю вонючий кусок сала той, кто искренне меня любит и отдалась как женщина. С её слов, я смогу оценить с ней близость лишь в случае, если она умрет, а я порежу на шашлыки её аликорнью тушку. Причём, Трикси нормально отнесется, если я так распоряжусь её мёртвым телом. Естественно, я пытался оправдаться, говоря, что её очень ценю и ни за что не стану осквернять мёртвых. Также пытался делать уклон в моё происхождение. Мол, для людей такое нормально – выражать свою любовь через еду. Даже привёл пример, в котором я, поедая красный борщ из синей миски с белой сметаной, увидел в этом символ любимой мной страны – цвета российского флага. Мол, родину я люблю гораздо больше обмена жидкостями. Как доказательство этой теории попытался выдумать какую-нибудь рифму, в которой я через сравнение с едой проявлял любовь к родине, но получилось не очень.
Самый лучший борщ,
Как-то я варил,
Но с плиты снимал,
На себя разлил,
Слышал весь наш дом,
Десять раз подряд,
Самый русский мат…
Самый худший кекс,
Был тогда вчера,
Разбудил меня,
Он где-то в пять утра,
В пять ноль две уснул,
И услышал вдруг,
Самый громкий звук.
Зря я это спел, но Беатрикс согласилась, что спетое – правда. Русского мата в моём исполнении она наслушалась в достаточном количестве, чтобы уже самой выражаться как портовый грузчик (в процессе ругани она часто использовала известные слова), да и тот единственный кекс со мной по ощущениям был «самым худшим»; его долгая продолжительность только усиливала негатив. В общем, конфликт всё нарастал, благо, Лира, которая технически его и устроила, всё уладила, причём, в своей музыкальной манере. Снова сев за пианино, она сыграла более спокойную мелодию, которая задела струны души всех присутствующих. Негатив Трикси как ветром сдуло, она поняла, что для того, кто желает вернуться в другой мир, вполне нормально искать утешение во всякой хрени. Я не герой пустоши, типа Каламити или Мелкопипки, которые после своих похождений приходили в себя в койке со своими особенными пони; Каламити с Вельвет, Пипка с Хомейдж. Для призрака допустимо проявлять странности, пусть даже они связаны с куском сала или борщом. Поняв это, Трикси решила подыграть и, используя магию, высветила на столе изображения большой миски с борщом – это было сильно.
Дело в том, что в Филлидельфии не было проблем с мясом, а вот с обеспечением овощами – картошкой, свеклой и всем тем, что нужно для приготовления красного супа, были проблемы. Отсюда и моя тоска, по нормальной еде, усилившаяся больше обычного, а в сочетании с затронутыми струнами души это вылилось в нечто похожее на встречу Штирлица с любимой женой. В моём случае это была встреча с любимым борщом, получившая воплощение ещё в одной шизофреничной песне.
Борщ, друзья – это боль моя,
(Подтанцовка из уборщиков грустно завывала, демонстрируя мою боль.)
С чесноком, и сметаною,
Облаком, жирным облачком,
Плывёт сметана по тарелке отсюда к другому краю.
Где-то
далеко, очень далеко,Варят в кастрюлях борщи.
Где-то далеко, съев ведро борща, страдают люди…
Наклоняясь до земли.
Где-то далеко, в памяти моей,
Нальют мне миску борща,
А сало нарежут вот такими большими кусками.
Я прошу,
Мне надобна,
Дайте мне,
Утонуть в борще,
И тихо плыть к родному дому,
Как раз чтоб успеть к жаркому.
Далее я затихаю, подтанцовка перестаёт изображать боль, Лира перестаёт играть, Трикси убирает «голограмму». Неловкая пауза прервалась моими смешками, которые разрослись до откровенного хохота. Смех оказался заразителен, и вскоре Трикси, Лира, уборщики из подтанцовки и те, что пришли на этот стихийный концерт, все, надрывая животы, отчаянно хохотали. При всём уважении к «Семнадцати Мгновениям Весны» – это было действительно смешно. Однако среди присутствующих был один копытный, не разделявший общего веселья. Полосатому гулю было совсем не до смеха и, дождавшись, когда поток хохота иссякнет, он в довольно грубой форме высказал всё, что думает, а думал он об очень правильных вещах.
С раздражающей его особенностью пони петь он смирился и даже стал считать ее полезной, однако успехи с жителями города не повод игнорировать другую проблему. Проблему, из-за которой я и вызвал полосатика – отсутствие подходящего оружия.
А ведь Сулик был прав. При появлении «спонсоров» персонал уборщиков значительно вырос, причём, настолько, что хранящегося на складах оружия едва хватит, чтобы при случае вооружить полотёров, но не настолько, чтобы захватить город своими силами. Отсюда вывод: план с привлечением жителей к вооружённой борьбе всё ещё актуален, но их тоже нужно чем-то вооружить. И самое главное – мы даже не начинали разрабатывать противотанковое оружие, без которого шансы захватить город равны нулю. Отсюда другой вывод: так как мои надежды на инженерный ум полосатика не оправдались, то оружейную проблему я должен решить сам. Вообще-то заниматься чем-то похожим мне не впервой, только в отличие от "Мстителя" у меня не будет шикарной оружейной мастерской. В городе оружейных заводов доступ к его основным промышленным мощностям для меня закрыт, рассчитывать смогу лишь на небольшие предприятия (руководство которых послушало наших песни), производящие всякий ширпотреб. Это будет непросто.
В любом деле главное начать, и начать я решил с самого сложного – с создания противотанкового оружия. Мы не на ближнем востоке, где у каждого араба во дворе закопан гранатомёт, и местные даже на арабских скакунов не похожи. Громыхалу придётся создавать самому, пользуясь тем, что есть. Увы, но с тем, что я мог найти в городе, мне ни за что не создать не то что ПТУРС, даже РПГ-7 или Фаустпатрон будут несбыточной мечтой. Однако я не отчаялся и не отказался от идеи создания гранатомета. Отчаянно думая, отчего-то постоянно повторял в памяти момент обнимашек с Беатрикс – тех, когда она, доставив «Суслика», начала мять мне рёбра. Это воспоминание очень крепко привязалось и мешало сосредоточиться, однако в очередной раз его прокрутив, вдруг заметил кое-что интересное. Обнимаясь с Трюкачкой, я в шутку назвал себя её талисманом на удачу – четырехлистным хуистным клевером. Клевер с четырьмя листами – это символ Ирландии, и в прошлом в этом регионе тоже было движения сопротивления.
Временная Ирландская Республиканская Армия, вела борьбу против мелкобритании и, будучи образованной в результате раскола с ИРА, по сути, была иррегулярным формированием, для которых присуще использование кустарного вооружения. Один из образцов этого вооружения, ставший неофициальным символом «PIRA» (Provisional Irish Republican Army), был прост по конструкции, имел ограниченную боевую ценность, но при грамотном использовании мог быть очень полезен.
Самодельная безоткатная пусковая установка PRIG (Projected Recoilless Improvised Grenade) – всем колхозам колхоз . Пусковая установка состоит из длинной стальной трубы, разделенной надвое приваренной посередине рукоятью. Вместо сложного пускового механизма здесь используется электроподжиг с пусковой кнопкой — простая электрическая цепь, в которую входит выключатель-предохранитель и лампочка-индикатор. Снаряд же состоит из обыкновенной консервной банки, наполненной 600 граммами взрывчатки и снабженной металлической вставкой-конусом для создания кумулятивного эффекта . Из ствола эта импровизированная граната выталкивалась отдельным пороховым зарядом. Впрочем, граната — не самое занятное в конструкции PRIG. Дело в том, что труба позади рукояти не остаётся пустой. Там располагается «контрвыстрел», призванный скомпенсировать отдачу представляющий собой две завернутые в салфетки пачки печенья.