Призраки иного мира
Шрифт:
Умереть от собственного собранного ПП – для меня это была бы символичная и достойная смерть, однако я не собирался так умирать. Пока Литлпип разбиралась с неработающим оружием, я понял бесполезность попытки встать и, заткнув обрубок передней ноги, отчаянно думал, ища выход. Оружия у меня не было, передней ноги и одного глаза тоже, встать я не мог, а вид крови, струящейся ручьями, не оставлял шансов на выживание. Литлпип по сути вообще ничего не надо было делать. Она меня уже убила. С такими ранами и потерей крови мне жить оставалось минут пятнадцать, и это ещё оптимистичный прогноз. Тем не менее, единорожка не собиралась ждать, я же, наоборот, хотел оттянуть неизбежный момент. Смерть от потери крови казалась мне более естественной, чем от пули в голову. Парадокс, но именно мысли о крови в очередной раз подсказали мне неплохую идею.
Лёжа в красной луже, я вспомнил, как Литлпип безуспешно пыталась изрубить
Литлпип, подойдя на два шага и наведя на меня ПП, не сразу нажала на курок. Она хотела хорошо запомнить этот момент. Миг, в котором она убьет призрака. Я не упустил этот момент и, убрав копытце с обрубка правой передней ноги, совершил культей резкое махательное движение. В результате «фонтанчик» крови, пролетев полметра, задел висящий в магической ауре ПП и разрушил заклинание телекинеза. Зелёная аура лопнула как мыльный пузырь, и ствол со звоном упал на металлический пол, однако на этом я не остановился. ПП упал не в кровь, а «фонтанчик» не полностью его измазал. Литлпип ещё могла взять его магией только не за измазанные места. Курок не был измазан, так что я, создав ауру вокруг не отпиленного копытца, взял свою кровь в подобие снежного кома и швырнул тот в Литлпип. Единорожка всё ещё была под впечатлением от упавшего ПП и не сразу заметила мои манипуляции, а когда заметила, было поздно.
Она не успела увернуться, только закрыть глаза. Кровяной сгусток попал ей прямо в основание рога, измазав как морду, так и магический орган. Палкоголовая, отойдя от первого шока, со страхом на морде попыталась засветить своей дрелью, но ничего не произошло. Данный вид вызвал у меня непроизвольный смешок, который тоже не прошёл без внимания. И без того злая Литлпип теперь эмоционально взорвалась и набросилась, пытаясь меня убить собственными копытами.
Отбиваться пусть и от мелкой единорожки было непросто. Отсутствие передней ноги, глаза и общая потеря крови создавали свои сложности. Литлпип, несмотря на габариты, гендерную и подвидовую принадлежность, была физически сильной, а может, ещё и под стимуляторами. Теперь уже не я сидел на ней, а она на мне. От участи расколотого копытами черепа меня спасал только блок из обрубка передней ноги, второй уцелевшей конечности и используемой ауры. (Было бы несправедливо, если бы Литлпип, расколов мне череп, вылечила бы свои недуги). Именно этой аурой я в перерывах между ударами пытался задеть противника, но Литлпип, уклоняясь, не давала мне такой возможности. Однако в один момент шанс всё же появился. Дарительница была ослеплена яростью и совершила один нерациональный поступок – попыталась откусить мне копытце.
Укус в сустав рядом с копытцем был по-настоящему болезненен. И самое мерзкое – красная от крови морда Литлпип была так близко к смертоносной ауре, но я не мог её (морду) задеть. Тем не менее, это был шанс, так что, воспользовавшись отвлечением Литлпип, я собрал все силы и попытался перевернуться. Увы, оказаться сверху не получилось. Перевернуться удалось лишь на левый бок, однако это позволило приблизить уже мою морду. Пользуясь такой близостью, уже сам открываю пасть и кусаю Литлпип за правое ухо. Та, не прекращая пытаться откусить мне копытце, громко завыла и начала «лягать» в пробитый пулями живот. Спустя пять долгих секунд я выплюнул откушенное ухо, но легче от этого не стало. Тем не менее, в процессе повторения «подвига Тайсона» я своим единственным глазом заметил нечто полезное – то, что мне второй глаз выбило. Оборванная цепь от бензопилы. Парадокс, но то, что меня глаза лишило, я воспринял как соломинку в беде – шанс на спасение.
В нетипичной для себя манере – пастью, взял цепь и набросил её на рог Дарительницы. Та поняла, что я собирался сделать, и, перестав кусать мне ногу, попыталась стряхнуть цепь, но я ударом головы по её носу пресек попытку. Далее свободным (но сильно болящим) копытцем спешно намотал полный оборот цепи вокруг крупного рога единорожки и, захватив один конец аурой, а второй всё ещё держа пастью, начал их тянуть в разные стороны.
Сложно представить, что в тот момент испытывала Литлпип, но со слов Трикси, Лиры и прочих обладателей продолговатого предмета во лбу - этот орган очень чувствителен, особенно в момент использования магии. Литлпип тогда магию не использовала, но всё равно орган, напрямую связанный с мозгом, будучи нашпигованным нервными окончаниями и прочими органическими деталями, которых я не знал, испытывая запредельные нагрузки, вызывал у носителя нестерпимую боль. Возможно, даже более сильную, чем удар мужику в промежность. Теперь уже я был в роли «членовредителя», но факт, что «член», которому я вредил, принадлежал пони, ударившей меня в промежность,
отмёл все угрызения совести.Кричала Литлпип тогда так, что если бы в помещении стояли бокалы, зеркала, да вообще что-то стеклянное, то они без сомнения бы треснули. Я так не орал, когда Мелкопипка мне пилой ногу оттяпала. Рог у палкоголовых действительно – болевая точка, и ради его сохранения они готовы на всё или почти всё. Литлпип ради своего отростка даже обратилась ко мне без мата и оскорблений:
— Не надо! Стой!..
Не знаю, что далее она собиралась сказать, но это всё равно было бессмысленно. После того, как она мне ногу отпилила я не собирался останавливаться и тянул цепь всё с большей силой. После всех ран и потери крови сил у меня было немного, но цепь от пилы была острой (я язык порезал, да и зубы неприятно трещали), а рог Литлпип, несмотря на толщину, был не слишком прочен. После просьбы остановиться он (рог) не выдержал давления и раскололся на две неравные половины. Большая половина упала в лужу крови, меньшая осталась торчать из головы Литлпип неровным пеньком.
После такого Литлпип мгновенно прекратила как кричать, так и сопротивляться. Она лишь удивлённо поводила копытцем по своему пеньку.
— Прости, - сказал я.
Это было глупо. Угрызений совести я не испытывал, просто сработали какие-то моторные функции воспитания из прошлой жизни. Литлпип, по понятным причинам, извинений не приняла, так что я приготовился к очередным попыткам сломать мне голову, но тут случилось нечто неожиданное.
Литлпип, даже видя свой отломанный отросток, не до конца поверила, что теперь она стала похожей на земную пони и попыталась использовать магию. Данная попытка привела к неожиданному явлению – «пенёк» Литлпип заискрился, а после ударил меня электрическим разрядом. Вот уж не думал, что магия единорогов - это преобразованное электричество, и, лишившись органа-преобразователя, единорог может бить током. Неужели у палкоголовых в башке орган как у электрического ската? Учитывая, насколько у Литлпип были крупный рог и сильный телекинез, ей нужно было создавать и преобразовывать много энергии. Сейчас эта энергия меня во всех смыслах «замкнула».
Дарительница пропускала через меня электроны добрые пятнадцать секунд. У меня чуть сердце не разорвало, но и для покалеченной единорожки такая молниеносная атака не прошла без последствий. Когда она прекратила, на её морде была непередаваемая гримаса из боли и усталости, а «пенёк» дымился как кратер действующего вулкана. Тем не менее, она, несмотря на усталость, могла шевелиться, я же был парализован разрядом. Поняв, что паралич долго не продлится, Литлпип сделала то, что хотела чуть ли не сразу, узнав обо мне – попыталась перегрызть мне горло .
Шея у пони толстая, а пасть у мелкой единорожки, наоборот – мелкая, но всё равно такая атака была обречена на успех. Ощущение ломающейся трахеи пополнило копилку пережитых «непередаваемых очучений», однако аномальная регенерация призрака тоже сыграла свою роль. Я быстро отошёл от паралича и, поняв, что могу шевелить не отпиленной передней ногой, захватил аурой лежащий рог Литлпип. Далее перевернул дрель острым концом к Дарительнице и с силой вонзил тот ей в височную часть головы. Единорожка тут же прекратила «целовать» меня в шею и, встав прямо, вдруг сменила выражение морды со злобного на обычное – в смысле не злое, а скорее скучающее. Далее она вдруг начала часто моргать (поочерёдно - то одним, то другим глазом) и шататься, будто корова на льду или кот под валерьянкой.
Я на это смотрел не менее удивлённо. Мне казалось, что такое проникающее ранение в голову непременно её убьет, но нет – Литлпип не умирала, только вела себя неадекватно. Однако я поторопился думать, что такое ранение не смертельно. Литлпип, пошатываясь, тихо произнеся: «Что происхооо...» вдруг закатила глаза и упала на меня как подкошенная.
«Земля тебе стекловатой» - подумал я, лёжа в луже собственной крови с единорожкой на груди. Я убил её, её же рогом. Это… Я даже не знаю… С учётом того, что она хотела застрелить меня из моего же ПП, вполне справедливо. Только...
Тут я понял, что поторопился хоронить Литлпип. Неожиданно открыв глаза, она тут же набросилась, пытаясь вновь перегрызть мне горло. Я же хрипя, пытался единственным глазом найти на полу ещё что-то полезное, но цепь от пилы была вне поля зрения, а сама пила слишком тяжёлая. Нужно было придумать другой выход, вот только его не было...
«Если не можешь найти выход, ищи вход» - подумал я и обратил внимание на торчащий из головы Литлпип её рог. Доля секунды, и вынул его из головы единорожки. Из отверстия тут же потекла кровь вперемешку с мозговым веществом, а хватка пасти Литлпип начала слабеть. Секунда, две, три, четыре, пять, и единорожка затихает. Теперь Литлпип точно мертва.