Про что щебетала ласточка Проба "Б"

– - А супруги?

– - Должны и будутъ находить въ любви къ своимъ дтямъ, въ радостномъ чувств при вид новаго, юнаго міра, рожденнаго ими,-- свое удовольствіе, достаточное вознагражденіе за потерянныя иллюзіи и награду за заботы, за лишенія, которыя необходимо вытекаютъ для нихъ изъ этой любви.

– - А ихъ любовь, ихъ собственная любовь? любовь которая соединила ихъ, которая, изъ безчисленнаго множества возможностей заставила ихъ сдлать этотъ выборъ, именно этотъ выборъ? любовь, которая должна все рости и рости, пока не озаритъ всякую мысль, не возвыситъ всякое чувство, не согретъ всякую каплю крови -- вы хотите исключить ее изъ брака? или выдавать въ род чего-то такого, что можетъ въ немъ быть, а можетъ и не быть. Никогда! Любовь везд, кром ада, сказалъ Вольфрамъ фонъ Эшенбахъ. И не знаю, нравъ ли онъ,-- но что я знаю, это то, что бракъ, гд нтъ любви... что я говорю? нтъ такой любви, какъ я понимаю ее,-- въ моихъ глазахъ адъ.

Готтгольдъ говорилъ со страстью, которая, какъ онъ ни старался подавить се, не укрылась отъ чуткаго уха его хозяина.

– - Оставимъ эту тему, сказалъ онъ ласково,-- и поищемъ другой, на счетъ которой мы конечно легче сойдемся.

– - Нтъ, останемся при этой, сказалъ Готтгольдъ,-- для меня очень важно слышать о такомъ важномъ предмет мнніе человка, ршенія и характеръ котораго я ставлю такъ высоко,-- говорите же все, потому что я убжденъ, что вы еще очень много можете сказать мн на этотъ счетъ.

– - Конечно, возразилъ господинъ Вольнофъ, съ нкоторымъ колебаніемъ,-- очень много, но мало такого, что понравилась бы вамъ теперь, при вашемъ настоящемъ взгляд на бракъ. Я говорю, при вашемъ настоящемъ взгляд -- и прошу не перетолковывать этого въ дурную сторону, потому что вы, который выросли въ романтическихъ традиціяхъ и, какъ художникъ, особенно еще можетъ-быть склонны къ идеализаціи человческихъ отношеній, едва ли можете отказаться отъ принятаго вами убжденія иначе, какъ на основаніи своего собственнаго опыта. Но нужды нтъ! Я слишкомъ мало былъ бы убжденъ въ врности моего собственнаго мннія или слишкомъ мало уважалъ бы своего противника, еслибъ оставилъ вашу послднюю теорему безъ возраженія. Мы говорили, что бракъ безъ той любви, которую вы такъ краснорчиво описывали,-- адъ; а я утверждаю, что именно эта-то любовь, или скоре неосуществленная мечта этой любви превращаетъ, къ сожалнію, слишкомъ много браковъ въ адъ.

– - Неосуществленная, сказалъ Готтгольдъ; -- о, да, вотъ это-то и есть несчастіе.

– - Неизбжное, или по крайней мр такое, котораго не избжишь въ безчисленномъ множеств случаевъ. Вы должны согласиться со мною, что большая часть браковъ должны начаться этой, смотря по натур и степени образованія мечтателей, боле или мене блестящей мечтой, чтобы вообще начаться. Такъ мало людей, которые не требуютъ еще особеннаго награжденія за то, что они длаютъ, вмняемое имъ въ обязанность природою и обществомъ. Вглядитесь хорошенько -- и вы увидите, что въ брак дло идетъ совсмъ о другой цли чмъ объ осуществленіи вашихъ мечтаній, и эта цль тмъ легче достигается, чмъ меньше вы мечтаете. Такимъ образомъ, большая часть людей сначала конечно протираетъ себ съ нкоторымъ удивленіемъ глаза, но потомъ не видитъ въ этомъ ничего особенно трагическаго и принимаетъ дло какъ оно есть; и это браки, которые я -- при всемъ должномъ уваженіи къ человчеству, въ сущности состоящему изъ заурядныхъ людей,-- называю заурядными браками и которые въ Германіи, въ Англіи, въ Америк, а также во Франціи, Италіи, во всхъ цивилизованныхъ странахъ, гд мн только случалось бывать, я видлъ похожими другъ на друга, какъ одно яйцо на другое. Везд распоряжается тутъ сухая, но очень здоровая проза; много скромнаго спокойнаго счастья, а также, разумется, и много, очень много горя; но никакого такого, которымъ не сопровождалась бы жить человка -- я разумю слабое, легко повреждающееся и подверженное смерти созданіе -- и очень мало такого, которое вытекало бы изъ брака. По этому горю не видать и конца тамъ, гд люди желаютъ, во что бы то ни стало, осуществитъ или даже превратить въ еще боле блестящую дйствительность мечту, грезившуюся имъ въ качеств влюбленныхъ. Сколько разрывающихъ сердце битвъ, сколько тщетной борьбы, сколько потраченной и, Боже мой, сколько необходимой для боле важныхъ цлей силы, сколько безумной и безполезной жестокости къ самимъ себ и другимъ! Вы видите, я говорю только о людяхъ, которые серіозно смотрятъ на жизнь; я не говорю о пошлости тупоумія, которая не способна ни къ какимъ нравственнымъ идеямъ, ни о еще большей, если только это возможно, пошлости легкомыслія, которая даетъ щелчки всякому нравоученію.

– - Знаю, возразилъ Готтольдъ,-- но почему серіозные честные люди, если они сознаютъ свое заблужденіе, не стараются исправить, пока еще не поздно, ошибку, вкравшуюся въ ихъ жизненный счетъ?

– - Какимъ образомъ?

– - Возвративъ другъ другу свободу.

– - Свободу? Какую свободу? Свободу опять какъ можно скоре сдлать новый выборъ, если только этотъ выборъ, какъ это бываетъ въ большей части случаевъ, не сдланъ уже заране;-- новый выборъ, который, какъ надобно предполагать, будетъ не умне и не осмотрительне перваго. Помните, мы говоримъ о серіозныхъ, честныхъ людяхъ! Ну, они и при первомъ выбор дйствовали честно и серіозно и впали въ заблужденіе, не смотря на всю серіозность, не смотря на всю честность, когда они къ тому же еще могли выбирать спокойно и безпристрастно; неужели же они во второй разъ, подъ гнетомъ созданнаго самими ими горя, ослпленные преступною страстью... Сидите ли, если новый прикащикъ начнетъ съ того что надлаетъ ошибокъ въ первомъ же счет, который я заставлю его сдлать,-- я, можетъ быть, не прогоню его за это, но я никогда уже не доврю ему какой нибудь важной задачи безъ контроля. А потомъ -- пока еще не поздно -- говорите вы? Когда бываетъ еще не поздно? Можетъ быть никогда, если два человка, принадлежавшіе другъ другу тломъ и душою,-- потому-что серіозные, честные люди отдаются и душою,-- можетъ быть никогда, и ужь наврное никогда, коль скоро -- и тутъ я возвращаюсь къ тому съ чего началъ, къ Омег брака, тогда какъ это его Альфа -- коль скоро союзъ, который этимъ именно и освящается, былъ благословленъ дтьми. Врьте мн, я не мало наблюдалъ въ этомъ отношеніи: разрывъ, который раздляетъ супруговъ, онъ проходитъ, всегда проходитъ и черезъ сердца дтей; раньше или позже онъ болзненно отзовется въ нихъ, они никогда не оправятся отъ него, предполагая что у нихъ -- что конечно не всегда бываетъ -- есть сердце.

– - А не разорвется ли сердце ребенка, вскричалъ Готтгольдъ съ болзненнымъ волненіемъ,-- не будетъ ли оно исходить кровью при мысли объ его родителяхъ, которые жили для взаимной муки, которые истощили свои силы въ этой мук?

– - Они никогда не истощили бы ихъ, если бы смотрли на этотъ предметъ съ моей точки зрнія, если бы они постоянно говорили себ, если бы они постоянно носили въ своихъ сердцахъ: ради нашего ребенка мы не должны унывать, мы должны перенести это, должны жить, должны свято сохранять главную книгу нашей жизни и, если въ нее дйствительно вкралась ошибка, считать и считать, пока не найдемъ ее. Кто въ цломъ свт станетъ стоять за результатъ, какъ не тотъ, кто завелъ эту книгу! А потомъ, бываетъ и такое банкротство, изъ котораго несчастливецъ выходитъ бднымъ, можетъ быть даже нищимъ, не имя для прикрытія своей наготы ничего, кром сознанія: ты исполнилъ свой долгъ, свою обязанность. Горе тому, кто не можетъ думать этого о своихъ родителяхъ; благо тому, кто можетъ это думать и говорить и проливать горестныя и вмст съ тмъ сладостныя слезы на могилахъ своихъ родителей и съ миромъ идти дальше.

Голова Готтгольда покоилась на подпиравшей ее рук. "Помиримся" сказалъ онъ тни своего отца, и изъ его глазъ полились на могилу его матери горестныя и вмст съ тмъ сладостныя слезы. Уменьшилась ли бы ихъ сладость, еслибъ мать оставила отца, котораго она не могла сдлать счастливымъ и который не могъ сдлать ее счастливой,-- еслибъ она искала и можетъ быть нашла счастье въ объятіяхъ другаго?

Темные глаза господина Вольнофа были устремлены съ выраженіемъ полу-состраданія, полу-строгости на благородныя, омраченныя печалью и сомнніемъ черты его гостя. Не сказалъ ли уже онъ слишкомъ много или сказалъ еще не довольно? слдовало ли ему молчать или разсказывать дальше молодому человку, который былъ такъ похожъ на свою мать и въ которомъ однакоже было такъ много отцовскаго, исторію его родителей?

Тутъ раздался звонокъ, и въ ту же самую минуту послышался въ сняхъ голосъ его жены. Она была такая женщина, которая могла, въ случа еслибы разговоръ принялъ слишкомъ серіозный и, можетъ быть даже, слишкомъ затруднительный оборотъ, скоро навести опять мужчинъ на другія, боле веселыя мысли.

– - Тысячу тысячъ извиненій, вскричала госпожа Вольнофъ еще на порог.

– - Итого милліонъ, сказалъ ея мужъ, который всталъ въ одно время съ Готтгольдомъ, чтобы идти къ ней на встрчу.

– - Не придирайся къ каждому слову, злой человкъ.

– - Но и пропускать все...

– - И не прерывай меня безпрестанно, не оставляй втун такихъ прекрасныхъ рчей какъ мои, а для нашего милаго гостя я придумала самыя прекрасныя.

– - Не начинаются ли он съ "добраго вечера"?

– - Ну да! добрый вечеръ и душевно рады вамъ, сказала госпожа Вольнофъ, протягивая Готтгольду об полныя маленькія ручки, и глядя на него съ живымъ любопытствомъ.-- Боже, какъ вы выросли и какъ вы похорошли!

Готтгольдъ не могъ возвратить ей этого комлимента. Конечно Оттилія Блауштейнъ, какъ показалось ему, много развилась съ тхъ поръ какъ онъ не видалъ ее, но не стала отъ этого ни выше, ни красиве. Между тмъ ея полное и отчасти красноватое лицо сіяло добросердечіемъ и жизнію,-- и такимъ образомъ ему было нисколько не тяжело отвтить на радушное привтствіе своей бывшей знакомой такъ же радушно. Она вопросила мужчинъ ссть на прежнія мста; она, съ ихъ позволенія, сядетъ подл нихъ и попроситъ одну рюмку вина -- ей пришлось такъ много говорить сегодня вечеромъ, что она захотла пить. Потомъ она тотчасъ же опять вскочила и спросила у своего мужа на ухо, полушепотомъ: показывалъ ли ужь онъ ему? а господинъ Вольнофъ, улыбаясь и встряхнувъ своею величавою головою, отвчалъ на этотъ таинственный вопросъ:-- я не хотлъ портить теб удовольствія.

– - Ахъ, ты добренькій! вскричала она, цлуя своего мужа въ лобъ и, обращаясь къ Готтгольду, прибавила.-- Пойдемъ-же, я должна доказать вамъ, что маленькая еврейка, которой вы доставили возможность посщать танцклассы, не забыла этого. Вотъ видите ли, это я купила на память объ васъ -- и купила бы и въ такомъ случа еслибъ это было такъ же ничтожно, какъ это драгоцнно,-- и заплатила бы такъ же дорого, какъ дешево досталась мн это сокровище. Она схватила подсвчникъ и повела Готтгольда къ ландшафту, бросившемуся ему въ глаза еще давеча. Готтгольдъ вздрогнулъ и только съ трудомъ могъ подавить крикъ испуга.

– - Это Долланъ, неправда ли? сказала Оттилія.

Готтгольдъ ничего не отвчалъ; онъ взялъ у ней изъ рукъ подсвчникъ и освтилъ картину, висвшую довольно высоко,-- это была она, картина, въ которую онъ вписалъ тогда свою любовь и свое горе,-- картина о которой онъ расказывалъ давеча господину Вольнофу, что онъ стоялъ у своего станка-въ тотъ вечеръ; въ который произошелъ такой удивительный поворотъ въ его жизни. Онъ, въ доказательство самому себ, что онъ навсегда покончилъ съ прошедшимъ и долженъ начать теперь новую фазу жизни и стремленій,-- подарилъ эскизъ и не уничтожилъ картину, а совершенно прозаически отдалъ ее на какую-то выставку, откуда она перешла на другую, а потомъ на третью и четвертую -- и наконецъ продана такъ, что онъ не зналъ куда, кому,-- такъ, что онъ и знать этого не хотлъ. А между тмъ онъ все-таки, во все это время, не могъ отдлаться отъ воспоминанія объ этой картин. Онъ могъ бы опять написать ее на память. И тутъ-то суждено было ему найти ее опять -- и теперь, когда его душа была такъ полна волшебнаго благоуханія, приносимаго ему изъ тхъ дней всмъ что онъ видлъ, всмъ что онъ слышалъ, какъ въ т времена каждое дуновеніе касавшееся его лба, его щекъ, вяло благоуханіемъ елей и моря и любви.