Пробоина: Гвардеец

— Э, куда?! Это еще не все! Тут Котяра наш встрял, недобитков зачищал… Ага. Он на хату напоролся, там сразу восемь рыл засело. Так Центров… да-да, Центров, молодой… Он домик просто сложил. Прикинь, тупо несущую стену снес, и ведь догадался.

Моей улыбкой, кажется, теперь можно было застегивать гвардейскую фуражку. Контуженный все это озвучивал, и я даже не сразу понял, за что ему мысленно благодарен. Это ведь теперь попросят меня рассказать, «а чего у вас там в пустыне было?», так я теперь знаю, как красиво приврать…

Сам бы я как рассказал? Примерно так:

«Беру снаряд, кладу на линию, и рукоять кручу, а она тяжелая. Потом в прицел мельком, гашетку — бах! — и снова кручу рукоять, беру снаряд, на линию, и рукоять кручу. Гильза по корпусу звякает, в башне пирусом воняет, и броня от взрывов бумкает»

Вот и все. Оно, конечно, так все и было, но так даже девочек не впечатлишь. А вот если разбавить рассказ словами Грозного, то всё очень даже эффектно получается. Да ещё и с лёгким оттенком брутальной небрежности…

«Да ну чего там рассказывать? Положили толпу кочевников, БМП у них отобрали. Видели такую бронемашину? Не видели? А я в ней сидел, там калибр пятидесятый, я с него пулеметный расчет — бах! Калибр это такой, в дом прямо херачишь — складывается, как карточный… Я так восемь рыл закопал!»

— Центр!

Я вздрогнул, вдруг сообразив, что меня уже не первый раз окликают. Вот тебе и осторожность, сгинь моя Луна!

Удивленно посмотрев на дом, у которого продолжила копошиться парочка наших разведчиков, я уставился на Лысого, идущего в мою сторону. Они там разгребали завалы, дело моих грешных рук, вытаскивали тела и разбирали трофеи.

— Центр! — окликнул меня Лысый, — Глухой, что ли?

Я заинтересованно глядел на коллегу, который уже тащил к бронемашине целый десяток винтовок, закинув их на плечо, а также и пару коробов с патронами к крупнокалиберному пулемету.

— Хорош на пробоину хер гонять, все равно не по твоим размерам дырка. Лучше вон, помоги таскать!

Сказано было грубовато, но мою ситуацию описывало идеально. Расслабился я что-то… Поэтому, согласно кивнув, я аккуратно спустился с брони, закинул свой карабин на ремне за спину и поспешил к разрастающейся куче трофеев.

К мародерству уже подключились и бойцы, приехавшие вместе с усатым лейтенантом. Дело пошло еще быстрее, когда Котяра откуда-то пригнал пяток местных мужичков, чтобы те помогли разобрать машины и перетащили тела погибших.

К счастью для нас, потери были только среди местного населения. У разведчиков только один штурмующий отделался легкой раной — пуля по касательной чиркнула по бедру с наружной стороны.

Местные все были относительно похожи друг на друга. Смуглые, словно хорошо пропечённая картошка, с большущими мохнатыми бровями, бородами и усами. При этом поверх усов буквально нависал загнутый нос с такими мощными ноздрями, что в них можно было легко спрятать пару патроном.

Большей частью они были темноволосые. Причем если те, кого мы убили, выглядели вполне крепкими, то вот пригнанные Котом мужики оказались какими-то тощими. Видать, у кочевников кто не воюет, тот не ест.

* * *

Когда мы погрузили большую часть трофеев, забив тем самым практически весь десантный отсек бронемашины, ко мне внезапно подошел Контуженный. Уже вполне спокойно подошел, даже протягивая сигарету.

— Пожалуй, откажусь, — я отрицательно мотнул головой.

Грозный лишь пожал плечами и, убрав сигарету обратно в пачку, с прищуром на меня глянул. Словно оценивал.

— Раньше не воевал? — поинтересовался он.

Я покачал головой — мою службу нельзя было назвать боевым опытом. Да и сам Контуженный, видимо, вспомнил, что я «палочник», и усмехнулся.

— Гвардеец, ага… Часть, из которой тебя прислали, полная параша, сгинь ее луна. Но вот сам ты вроде толковый. Служишь всего ничего, а голова соображает, опять же, и на поступки дерзок… Хорошим разведчиком будешь.

Разговор хоть и казался пустячковым, но я чувствовал, что это все неспроста. Это не просто болтовня… Да и не похвалить меня Контуженный подошел, это я просто сам себя мысленно десять раз уже обласкал.

— Скажи мне вот что, Центров, — Грозный кашлянул, — Зачем ты в армию пошел? Деньги? Статус? Власть?

Сразу стало понятно, что вариант «служить царю и родной Красногории» тут не прокатит. Контуженный ждал откровенности.

— От жизненных проблем сбежал, — честно признался я.

Да и я уже достаточно обтерся по жизни, чтобы понять, что не стоит таиться с теми, от кого зависит твоя жизнь.

Грозный отвечает за нас, в том числе и за наше моральное состояние. Поэтому командиру стоит знать всю подноготную своих солдат, даже если она не самая приятная. Впрочем, в моей жизни никаких особых скелетов не было.

— Отец проповедник… — начал я, — Мать гульная. Девушка у меня была, но прыгнула под подлунка, стала порченой…

Грозный хмыкнул, но это не выглядело насмешкой. Скорее, констатация факта, что жизнь иногда бывает дерьмовой штукой. Впрочем, он молча ждал продолжения.

— Ну и что мне там было делать? — я пожал плечами, — Вот я и ушел на службу.

Глаза Контуженного видели меня насквозь. Со всеми моими мыслями о том, что в гвардии можно получить Подлунного и вернуться в родную провинцию. И порченная там моя любовь или нет, хрен мне кто что скажет.

Наверное, да, стоило признаться хотя бы самому себе, что в какой-то мере я пошел в гвардию за статусом… Но я знал, что на самом деле просто сбежал от разочаровывающей безлунной жизни.

— Понятно, — неожиданно произнес Контуженный, погрузившись в какие-то свои мысли.

Я ждал еще вопросов, а он просто стоял, рассматривая меня жадным взглядом, будто голую девку в бане. А может, мне просто казалось — взгляд-то у Контуженного был и сам по себе немного бесноватый.

— Послушай, Центров, — Грозный хищно ухмыльнулся, — Тебе наверняка предложат перевестись в танковую роту, раз уж у тебя так ладно получилось с бэхи работать… Там пацаны сразу младшего сержанта получают.

Контуженный поскреб подбородок. Он сделал паузу будто бы для того, чтобы я имел время переварить услышанное, потом продолжил: