Пробоина: Гвардеец

Наше любопытство было заметно невооруженным глазом, и чтобы оно не стало причиной ошибки в бою, нам с Максом объявили минутный перекур. И мы смогли, как маленькие дети, поползать по крутой военной машине.

Ну натуральный грузовик, только кабина соединена сразу с кузовом. Кузов, получается, был бронированным, и запрыгнуть в него можно либо сзади, либо сверху — по бокам дверей не было, и даже там, где должен был располагаться салон. Двери наверняка сняли для крепости брони, а вот лобовое стекло оставили, разве что местами прикрыли его стальными плитами.

— Во где, наверное, тебя хрен достанут, — мечтательно вздохнул Макс, — И снежок не прогрызет.

— Ну мы же достали, — усмехнулся я.

— Вот именно, — послышался голос ветерана, который вполглаза посматривал у выхода, чтоб мы ничего лишнего не тронули, — Этот рыдван в случае чего сразу и гробом станет.

Мы на это ничего не ответили.

— Глянь, — ткнул пальцем Сапрон.

В кабине слева сидел водитель, а справа, куда мне показывал Макс, располагался пулеметчик.

— Во где лафа-то, — я состроил грустную рожицу, глядя, что у встроенного пулемета не было рукоятки вращения.

Вместо неё имелся гибкий вал, который уходил куда-то под окно лентоприемника, явно соединённый с двигателем броневика.

— А может, ручки на колёсах? — прыснул со смеху Сапрон, — И сразу четверо вторых номеров бегут рядом, разгоняют грузовик вручную.

— Шутник, как я погляжу.

Получалось, пулеметчику тут оставалось только целиться и выжимать гашетку, никак не отвлекаясь на вращение ленты. И, судя по присоединенному коробу на минимум две сотни патронов, скорострельность у этой машинки была ого-го.

Покосившись наверх, я все же захотел рассмотреть механизм главного орудия. Лишь мельком глянув на приборную панель, я выполз из кабины и заглянул в основную орудийную башню.

Да уж, как говорится, все гениальное просто.

Поворотная башня вращалась на направляющих с помощью какого-то перекатывающего механизма, наверняка тоже шестерни какие-нибудь. Чтобы повернуть, достаточно было повращать одну рукоятку, не вставая с сиденья стрелка.

Точно такая же рукоятка стояла и на казенной части, что позволяло поднимать и опускать орудие. Тут же имелась оптика, похожая на бинокль, расположенный так, что стрелок буквально вжимался в него, утыкаясь в наглазники.

Я попробовал присесть, заметив, что ветеран куда-то отвернулся. Ух, комфорт на уровне, нечего сказать. И чего этот водитель так недоволен?

— Калибр так калибр, — Макс потрогал снаряды, расположенные вокруг сиденья.

Продолжив осмотр, я понял, что стреляные гильзы спокойно сбрасывались вперед с помощью все того же механизма прокрута. И фактически это был все тот же пулемет, с которым работали мы с Максом… Только калибр побольше и заряжается он по одному патрону.

Судя по изрядно опустевшему отсеку для боеприпасов, машинка уже повоевала. Да и кровь предыдущего стрелка, темневшую на коже сиденья, нынешний даже не постарался отмыть.

Судя по всему, беднягу сильно пожгло. Видны старые следы гари, вперемешку со свежими… Я вспомнил сгоревшие остовы на пути, когда мы впервые ехали к базе.

Орудийное отделение выходило к десантному, где могло еще человек шесть. Перегородка делила отсек на две половины, и вдоль бортов были кинуты сиденья-скамьи. Как раз перед створками, куда можно было стрелять прямо во время езды.

Эту машину мог придумать только гениальный безлунь. Вообще, я уже слышал про такие машины, и что пользовалась ими только элита…

Говорят, что где-то прорыв Красного Карлика заблокировали с помощью целого отделения таких вот машин. Вполне охотно в это верю.

Скорострельный пулемет, плюс крупное орудие, да плюс ещё шесть стрелков… Это грозно. И нам очень повезло, что машина ехала на нас практически пустая и основной десант находился в центральном грузовике.

Впрочем, если присмотреться, то понятно почему. У БМП были крайне неудобные посадочные места, да и тесновата она. Явно рассчитана на каких-то задохликов или детей.

— Центров! — наконец окликнули меня, отрывая от изучения новейшей техники Красногории.

— Я!

Выскочив из БМП, я все же мельком глянул на колеса, а то мало ли. Все-таки, в красногорской армии и не такое случается.

Нет, ручек на них не было. Сапрон толкнул меня в спину, едва сдерживаясь от смеха — он заметил мой взгляд на колеса.

Кто бы сомневался, что позвал меня Контуженный. Сержант как раз стоял меж машин и сворачивал полевую офицерскую радиостанцию.

Антенна у нее была чета коротким антенкам, как у простых разведчиков, а хреновина метра на два, не меньше. Наверняка, разверни ее полностью, и она будет выше БМП, даже если та задерет орудие вверх.

— Ваш расчет первым открыл фланговый огонь, — констатировал он, когда мы подошли.

Ни единой нотки вопроса в его голосе. Впрочем, это действительно был факт.

— Так точно, — согласился я и тут же дополнил, использую любимый Грозным уставной язык, — Противник вышел на дистанцию прицельного боя и уверенного поражения. Выбрав поправку на дистанцию, мы расхе… эээ… поразили головную машину, тормозя колонну, после чего сместили огонь на тыловую… эээ…

— Бронемашину, — подсказал Сапрон.

— И, как конченные безлуни, вы стреляли по башне? — усмехнулся он, кивая на полусферу, покрытую свежими белесыми следами от разрыва пируса, — Ну вы и черти…

— Так точно! Благодарим за похвалу! — улыбнулся Макс, едва сдерживающий смех.

Я тоже старался сильно не лыбиться, но получалось плохо. Увидев непонимание на лице Грозного, Макс объяснился.

— Вы раньше нас только бесожопыми называли. Благодарю за повышение! Я, черт Сапронов, служу империи!

Тут уже заржали все — то ли из-за тупости прозвучавшего, то ли из-за максимально уверенного в своей правоте Сапронова. И я тоже смеялся, причем смеялся, как в последний раз, потому что накатило.

Контуженный только хмыкнул, скривившись уголком губ, и покачал головой.

— Ну, черти.

Азарт боя прошел, и я смог увидеть трупы противника. Десятка два, которые разведчики уже выволокли и сложили в один ряд, начав бесцеремонно обыскивать.

Снимали все, что могло иметь хоть какую-то военную ценность: патроны, еду, воду, часы, компасы, карты, ножи, мелкие инструменты… Хотя солдаты не трогали кольца, цепочки и деньги — это было табу, которое все молча соблюдали.

В мародерстве не участвовали лишь мы, снайпер и Грозный, причем последний был занят пленником. На непонятном мне наречии сержант задавал вопросы, а чутка побитый житель пустыни пытался отвечать.