Прочь из чёрной дыры

Я достаю телефон и звоню деду.

— Привет, принцесса! — заплетающимся языком отвечает он. Всё понятно, уже празднует Новый год, за руль ему нельзя.

— Подарок готов, — переходит на шёпот дед. — Я не под… не подведу!

На заднем плане что-то булькает и звякает. А кто уверял, что теперь будет пить только кофе?

Я прощаюсь и даю отбой.

Можно позвонить отцу. Он, наверное, будет счастлив узнать, что без него мы не справляемся. Приедет — я уверена — так быстро, как сумеет. Поможет мне дотащить до дома сумки. Сходит со мной за ёлкой, мы вместе её украсим. Потом съездим в гипермаркет, купить то, чего не бывает в магазинах шаговой доступности. А вечером он уже не уедет обратно к бабушке с дедушкой. Потому что он ведь такой хороший, и вообще, что было — то прошло, давайте жить как раньше. Ну-ка, жена, что у нас на ужин? И мама — может, и не простит его, но смирится. Она не умеет спорить, её главная стратегия — отойти в сторону и согласиться с собеседником.

Нет уж.

В конце концов, не будет же та овчарка носиться по всему району целый день! Я отлипаю от окна и выхожу из магазина вслед за большой компанией незнакомых старшеклассников: словно прячусь за их спинами.

Оглядываю местность. Намечаю основное направление движения и путь к отступлению.

С тяжёлой сумкой и полиэтиленовым пакетом, ручка которого впивается в ладонь, я дохожу до противоположного конца улицы, сворачиваю и возвращаюсь домой окольным, но безопасным путём. Через каждые тридцать шагов останавливаюсь, чтобы передохнуть и поменять руки, но это не помогает. Понимаю, почему старухи ходят в магазин с сумками-тележками, и думаю, что куплю маме в подарок на Новый год не очередной крем для рук, а такую вот тележку. А к ней — виниловую наклейку с изображением Тардис. Сумка-Тардис: а что, свежая идея! Пользоваться ею будем по очереди.

ГЛАВА 21. МЫ ЖЕ НЕ ОЛИВЬЕ

Обычно 31 декабря в нашем доме начиналось с криков.

Родители всегда брали на этот день выходной и принимались готовиться к празднику с самого утра, так что к двенадцати часам ночи от праздничного настроения не оставалось и следа.

Каждый раз я надеялась на новогоднее чудо. Что я, например, проснусь в тишине и в тишине засну. И в этом году чудо произошло!

Я просыпаюсь в тишине. Мама на работе, на столе записка: что можно есть, что оставить на вечер, когда поставить вариться рис, как его пробовать и снимать с огня, что достать из морозилки к маминому возвращению.

В квартире гулко и тихо. Включаю музыку, не таясь. Я не из тех, кто выставляет колонки в открытое окно, но иногда хочется, чтоб музыка звучала вокруг меня. Мы с ней совершенно свободны! И даже когда к трём часам дня с работы приходит мама, музыку не отправляют в мою комнату, не запирают в наушники. Как ни в чём не бывало, она струится и скачет по квартире.

Мама занимается праздничным столом, я — украшением жилища. Достаю, собираю и наряжаю искусственную ёлку, которую мы ставим, когда не успеваем купить настоящую. То есть почти всегда.

С ёлкой и праздничным столом мы управляемся быстро: неужели раньше скандалы отнимали так много времени? Мама даже сама накрутила целую миску роллов с лососем, огурцом, креветкой и авокадо! Когда-то давно она купила и бамбуковый коврик, и посуду: всякие там палочки, плошки для соевого соуса и васаби, плоские прямоугольные тарелки с загнутыми краями, и так далее. Но отец не любил такую кухню, и роллы были в нашем доме редкостью. Зато теперь наедимся!

До полуночи ещё куча времени, а к празднику всё готово. Мама предлагает немного прогуляться, мы одеваемся и выходим на улицу.

Раньше, когда я была маленькой, мы гуляли всей семьёй. Но после того случая в лесу я не могла уже доверчиво бежать за родителями, как хвостик. Целые улицы и кварталы попали в список опасных объектов, и идти туда я отказывалась. Родители меня не понимали (или делали вид). И после того, как две или три прогулки закончились столь популярными в нашем доме скандалами, я больше не соглашалась выходить с родителями. Ну, и они гулять тоже перестали.

Гулять вдвоём с мамой проще. Я говорю: «По аллее не пойдём, там бегает овчарка без поводка и держит в страхе весь двор». — «Веди меня туда, где нет овчарок», — спокойно отвечает мама. И мы обходим все опасные объекты!

А что, если мы сейчас встретим Краша? В Новый год всё возможно, и вдруг он поздоровается, а я тогда тоже поздороваюсь и пожелаю ему — чего? Ничего я ему желать не буду, ведь он ещё утром уехал с остальными старшеклассниками отмечать Новый год за городом.

— Ты скучаешь по нему? — спрашивает мама. Как только догадалась?

— Не-а, — мотаю головой я и пытаюсь перевести тему. — Через этот двор не пойдём, там я один раз видела человека с двумя собаками на очень длинных поводках. Вот здесь свернём, это безопасная улица.

Мама послушно сворачивает, но с темы не сдвигается:

— А я скучаю. По своей привычке. Вот мы вроде бы постоянно ругались — но я всегда была… при деле, что ли. А теперь впереди столько праздничных дней, и что я буду делать? Меня пугает свободное время.

Вот я глупая! Мама ведь и не знает про спортсменов с площадки. «Скучаю» — она имела в виду отца.

— В любой непонятной ситуации — слушай новый плейлист! — делюсь я своей личной, выстраданной мудростью.

— Не могу я музыку слушать, когда в голове столько мыслей. Отвлекаюсь. Надо на чём-то сосредоточиться.

— Видеоигры? Или вот шарики — отличная игра. Чуть отвлеклась — всё, проиграла в момент.

— Но ты честно не скучаешь по отцу? Я не лишаю тебя общения с ним?

— Мам, ну ты чего? Мне сколько лет? Ничего ты меня не лишаешь.

— Но я просила тебя занести его номер в чёрный список…

— Ага, а я такая сразу послушалась. Ну, то есть я его занесла туда, потому что достал, но в любой момент вынесу обратно. Если захочу.

— Хорошо… Молодец… Будь непослушной девочкой. Думай своей головой, — кивает мама, и дальше мы идём молча.

В одном окне на втором этаже нет штор, и вся комната отлично видна. Вот ёлка в углу, вот диван, рядом стол. Можно населить эту комнату воображаемыми людьми. Или привидениями. Когда-то вся семья отравилась под Новый год несвежим салатом оливье и умерла. Но теперь каждое 31 декабря они возвращаются с того света, выгоняют из дома новых хозяев и садятся за стол.

На условно безопасной улице нам навстречу попадается не очень большая собака без поводка, но моя храбрая мама подходит к хозяину и говорит: «Пожалуйста, подержите животное за ошейник, пока мы не пройдём, а то мы боимся». Хозяин берёт собаку (а это всё же не карманный пёсик) на руки и нежно говорит: «Пойдём, малыш, тут злые люди!»

Интересно, что сказала бы мама хозяину Генриха, если бы оказалась в лесу вместе с нами?

Вот самое неприятное последствие того случая. Не чёрная дыра. И не воображаемая карта местности, испещрённая значками «осторожно, собака». А то, что в любой момент можно столкнуться с напоминанием о том, что я не такая, как все.