Проданная королева

Почти сразу в комнату влетели сначала Одри, потом Эрвиг.

– Что?! Что он сделал?! Миледи, не молчите!

– Ничего. Ничего. Он не сделал ничего. Пока.

Мирослава собралась с силами и встала. Понимание, что теперь это чудовище ее не отпустит. Накрыло с головой.

Бежать...

Только бежать, и очень быстро!

Решение нашлось.

– Эрвиг, срочно беги к лорду Балфору, - скомандовала она.
– Скажешь, дело государственной важности!

Телохранитель убежал исполнять приказ, а Мирослава обернулась к Одри. Та подошла и обняла ее, сбивчиво приговаривая:

– Миледи... Теперь вы знаете, каково это... быть ведьмой...

Мирослава передернулась и прошептала:

– Мне надо уехать немедленно. Я хочу рассказать все Балфору, думаю, устроить мой отъезд в его интересах.

***

Весь прошлый день пришлось провести в седле. Проводник, которого он нанял в постоялом дворе, суховатый парнишка, а может, и не парнишка, а взрослый мужик, трудно было сказать, ехал впереди. Не уставая и не останавливаясь, голос подавал редко, совсем как машина.

В том постоялом дворе удалось узнать про интересующую его особу. Оказалось, что о королеве Линевре, простой служанке с постоялого двора, в народе слагали легенды. Гордились, конечно. И втайне каждая служанка мечтала однажды выйти замуж за короля. Но увы, таких королей, как король Аламора Гордиан, на свете больше не было.

Вадим с удивлением отметил про себя, что и хозяин, и прислуга поглядывают на него со странным пиететом. И назвали пару раз как-то необычно - Хозяин тени. Но в тот момент его интересовало другое, потому странное имя Вадим пропустил мимо ушей.

Еще выяснилось, что они находятся в соседнем с Аламором королевстве Вайперин, но близко к границе, можно сказать, в одном дне пути. В общем, за отдельную плату его снабдили необходимым продовольствием, помогли найти проводника и пожелали всех благ. При этом так усиленно кланялись, что Вадим опять что-то неладное заподозрил.

Впрочем, ему было не до того, он отчаянно спешил.

Вадима подгоняло беспокойство. Сны, приходившие ночью, казались настолько реальными, он будто голой кожей ощущал неведомую опасность, угрожавшую Мирославе. А еще он остро ощущал чужую похоть. Ощущал как липкую грязь, стремившуюся поглотить ее.

Никто не смеет прикасаться к ней, кричало все внутри, никто!

Убъет каждого, кто попытается! Зубы сжимались, загоняя рвавшееся рычание обратно в глотку, желваки ходили по скулам, скрючивались пальцы. И тут же болезненно, словно кислотой разъедало осознание, что она далеко, и по сути, беззащитна. А его бессильные вопли не стоят ничего.

– Запихни теперь себе в зад свою дурацкую гордыню, проклятый идиот, - рычал он, проклиная собственную глупость.

Это расплата. Это ему расплата.

Отец был прав.

Мирослава ничего не знала. А он давил на нее, лишая выбора, загоняя в тупик.

... Если она умрет, счет аннулируется в пользу государства...

Сейчас ему уже было плевать на тот счет. Что-то огромное ворочалось в душе, и этому огромному необходима была женщина, до которой он все никак не мог добраться.

... Попробуй хоть что-нибудь в жизни получить по-хорошему...

О, он попробует! Но прежде придется очень по-плохому разобраться со всеми, кто посмеет пачкать ее своей похотью!

Неудивительно, что в таком состоянии он даже не заметил, что они подобрались к границе.

глава 17

Как только впереди замаячила пограничная переправа, местный проводник тут же расстался с ними, получив вторую часть причитавшейся ему платы. С Вадимом прощался почтительно и посоветовал на том берегу не брать проводника, мол, затратно будет, а дорога все равно всего одна.

– Не ошибетесь, - а потом странно, как-то по-особенному поклонился и добавил, - Хозяин.

Вадим нахмурился, не совсем понимая, какого черта они зовут его Хозяином, если впервые увидели. Однако расспросить проводника не удалось, тот уже пришпорил коня и скрылся. А его ждала дорога.

Впервые в жизни Вадим видел наяву, что собой представляет средневековая граница. На самом деле это был просто узкий каменный мост через не слишком широкую, но быструю реку. С обеих сторон на подступах к мосту были устроены охраняемые вооруженной стражей пропускные пункты, а перед ними довольно широкие площадки. В общем, все почти как у нас.

Взглянув на высокие, скалистые берега, перекаты и пенившиеся между блестящих валунов водовороты, Вадим сразу понял, перейти такую реку вброд не удастся, сразу снесет течением и разобьет о пороги. Умно. И не нужно ставить никаких укреплений, природа сама обо все позаботилась.

Оглянулся на Селима. Вот кто выглядел глубоко несчастным. Весь день Вадим пропускал мимо ушей его попытки вымолить хоть часик передышки. Непривычный к разнообразного рода физическим перегрузкам, бедняга невыносимо страдал от долгого сидения в седле и расстройства психики.

Каждый раз, когда Вадим на него взглядывал, тот съеживался. Вот и сейчас. Стоило только на него посмотреть, как Селим втянул голову в плечи и что-то забормотал.

– Иди, узнай, какую там берут пошлину. И вообще, уладь, чтобы нас поскорее пропустили.

– Господин, там... Есть, спать. Потом ехать?
– жалобно взмолился Селим.

 Он показал в сторону довольно большого деревянного строения, перед которым прямо на улице под навесом стояли столы, а рядом нечто похожее на ларечный базарчик, невдалеке кузница. Судя по всему, приграничный постялый двор. Но взывать к человеколюбию господина было бессмысленно.

– Ехать. Сейчас.

– Да, господин...
– упавшим голосом пробормотал тот, и поплелся к вооруженным представителям местной власти, охранявшим переправу на этом берегу.

В одном Селим был прав, лошади устали, их надо перековать. В идеале и вовсе сменить. Этим он решил заняться сам. Нетерпение подгоняло его, заставляя внутренне подрагивать от напряжения. Но, увы, в этом мире многие вещи делались далеко не так быстро, как ему того хотелось, а ускорить этот процесс не было возможности.