Профессия

– В близких вы уверены? В вашей девушке?

– Моя девушка – мой бухгалтер. Я ей плачу за то, чтобы в ней не сомневаться. Светлана Лаврова – можете проверить.

– Проверим.

– А вы не пробовали тех ребят найти, которые стреляли? И от них дальше плясать? – интересуется немного едко.

– А вы опишите их. Укажите номер машины. Составьте их фоторобот. Обозначьте особые приметы. И мы их сразу найдем.

Сотник скрипит зубами.

– Понятно. Глухое это дело. Темно же было. И внезапно все. Только одно могу сказать – это недорогая машина, старая, мелкая.

– Кто ж дорогие машины так пачкать будет.

– «Мазда» или что-то такое. Черная.

– А ребят не заметили?

– Нет.

– Вы увидели машину уже после того, как услышали выстрелы?

– Да. Я обернулся к шоссе.

– Она остановилась или просто сбавила ход?

– Притормозила... дернуло ее в сторону что ли. В нашу сторону.

– Черная «мазда»?

– Или «шкода». Я не уверен.

– Сколько человек стреляло по-вашему?

Сотник думает.

– Сколько стволов было?

– Два. С переднего сидения и с заднего. Стекла опустили... с нашей стороны.

– Лиц вообще не было видно?

Он качает головой.

– А что там поблизости, кроме «Кара-Кума»?

– Да это хороший, центровой район. Парковка, бутики.

– Солидные?

– Вполне.

– Солидные бутики иногда позволяют себе системы видеонаблюдения. Мы это проверим. А вы пока... вспоминайте своих врагов, Олег Валентинович. И – пока не вернулась Ирина – еще один вопрос: между вами и Прохоровой – никогда ничего?

– Никогда ничего. Должно же оставаться в мире что-то чистое. Дружба например. Женщины – всего лишь дрянные кошки. Из-за них не стоит... терять друзей.

– Ясно. Это позиция, – киваю я.

Возвращается Ирина с доктором, и мы прощаемся с нашим пациентом.

– Что он еще сказал? – интересуется она в машине.

– Что женщины – дрянные кошки.

– А он – грязный кобель!

– Не понравился?

– Нет. А тебе?

– И мне нет. Не знаю, почему. Не из-за кошек. Иногда, действительно, женщина мешает... ясно видеть этот мир.

– Потому что она украшает его.

– Она искажает его, так точнее. Украшает и тем самым искажает. Но я не обижен... на своих женщин.

– А на себя?

– На себя больше.

– Какие выводы по Сотнику?

– Проверим еще его девушку, его сотрудников, его контакты и сложим общую картину. Пока – нет никаких выводов.

– Поражаюсь, что у него есть девушка.

– Это его бухгалтер.

– Тогда понятно. Все колесики механизма должны вертеться и приносить пользу, – она снова поеживается, как от холода.

Мы едем в офис Сотника и до конца дня общаемся с персоналом. Светлана Лаврова – тихая, безликая девчушка, которая не позволяет себе даже громких сожалений о случившемся, вышколенная холодной требовательностью своего босса.

К вечеру мы устаем от обилия лживых штампов, высказанных по поводу трагедии. Сотрудники Сотника выглядят придавленными его властью даже в отсутствие начальника. И я почему-то думаю, что каждый из них, на самом деле, рад своему спасению от железной хватки босса хотя бы на время его больничного.

Наконец, прощаюсь с этим рабочим днем и Ириной и отправляюсь в кафе «Амур».

8. ОБЛАКО ОБМАНА

К вечеру немного теплеет. Совсем немного, но воздух оттаивает, отстает от машин и домов, густеет, словно оседает мутно-белым облаком.

В сумерках я подъезжаю к кафе и паркуюсь на обычном месте. На том самом, где я уже не раз думал: «Зачем? Зачем я ищу ее так настойчиво?»

И снова это «зачем?» задевает меня. Может, просто ущемленное самолюбие? Девушка отказалась общаться со мной и исчезла так внезапно. Это впервые, пожалуй, в моей практике. Но у меня нет особой практики. Только чувства. Я отнюдь не ловелас.

Может, это не должно быть обидно. Может, в мои годы уже стоило привыкнуть к отказам, а может, самое время начать привыкать. Ясно, всем мил не будешь. И никто не застрахован от поражений. И она не так уж мне и нравилась, точнее – она не нравилась мне вообще. Но смириться с этим я не могу.

Мне кажется, что просто случилось недоразумение. Она могла поддаться сиюминутному ощущению и прекратить разговор, а теперь мы никак не можем встретиться и его продолжить. И в то же время я понимаю, что она уже давно могла позабыть о нашей встрече и о нашем случайном разговоре. А я сижу за рулем и все думаю, машинально разглядывая посетителей сквозь стеклянные двери кафе.

И вдруг вижу ее. Она идет к выходу своей обычной – натянутой походкой. В один миг я узнаю ее лицо, ее темные волнистые волосы, ее напряженную осанку. Она останавливается у бара, о чем-то говорит с Валей, улыбается и, наконец, выходит.

Я гляжу на нее и не могу поверить своим глазам. Она никуда не пропадала, не исчезала. Она живет своей обычной жизнью, ужинает в том же кафе и каждый вечер той же дорогой ходит домой. Она просто отрезала меня – случайного знакомого – от этой жизни. Она умышленно это сделала.

Я слежу за ней до двери ее подъезда. Потом сижу в авто и думаю, почему она так поступила со мной. Если бы я был ей неприятен, она не предложила бы первой ночевать вместе. Простора для мыслей явно недостаточно, мы так мало говорили друг с другом, что ни вспоминать, ни делать какие-то выводы из этих воспоминаний абсолютно невозможно. Ясно одно: она не хочет ни видеть меня, ни говорить со мной...

Я возвращаюсь в «Амур» и подхожу к барной стойке.