Профессия
Шрифт:
– В смысле? Про «Автодор»? – она вставляет очки в волосы. – Все знали, что движение вокруг «Автодора», и что акции скупают. А потом, конечно, пробили, откуда ветер. Но это – очень обычная история.
– А откуда ветер, Наташа? Кто за ним, если между нами?
Она кривит губы.
– Точно не скажу. По факту – Минобороны. Но кто именно, может, и сам министр, не знаю. Знаю, что многие дела в Генку упирались. И мне хотелось с ним познакомиться – оказалось, милый, интеллигентный парень, хорошую дурь курит, качественную. Классная тогда была вечеринка... Теперь
Я встаю и подхожу к окну. Становлюсь на то место, где стояла Лара, так же смотрю на потоки дождя и так же резко оборачиваюсь.
– Ты, правда, так думаешь?
– Я уверена. Ты не рад, кажется, его успехам?
– Рад. Рад, конечно. Генка мой хороший друг.
– А вопрос можно, тоже между нами? – она усмехается.
– Можно.
– Где вы познакомились?
– Здесь, в Москве... Вместе танцевали стриптиз в одном клубе.
– Я так и думала, – она смеется.
– У меня были тут свои зацепки. Я приехал, снял квартиру. А потом друзья намекнули, что ему нужен толковый юрист в помощь.
– А мне он сказал, что сам тебя искал после того, как ты исчез.
– Я исчез? Ну, может и так... Уже не помню хронологию.
– В любом случае – классно получилось...
Она не замечает, что говорит это в больнице, сидя на моей кровати, не замечает, что я едва стою на ногах, хотя за пять минут до этого спрашивала о моем здоровье. Для нее нет ничего странного в этой ситуации. В целом, она оценивает положение как удачное, как «классно получилось».
– А твоя работа как? – интересуюсь я вежливо.
– Ну, так. Ловлю всяких бандюков. В основном – заезжих. Девочек в столицу привозят и сами хотят жить роскошно. Такие сети организовывают – мама не горюй! Но у тех, кто террористические группировки вычисляет, тоже работы хоть отбавляй. То там взрыв, то там. Такие наши дела.
– Зато у отдела по борьбе с наркотикам все спокойно.
– Ага, – она кивает. – Самые козырные места: свои каналы, свои трафики, свои дилеры. Хотя перед выборами – всех трясет. А политический отдел вообще, как угорелые, носятся – бдят!
– А толку?
– Ноль толку. Сплошные политтехнологии. Ничего настоящего. У меня – хотя бы настоящее дело.
– Пиф-паф-ой-ой-ой?
На этот раз она не смеется.
– Сам ты «ой-ой-ой»! Вычухивайся давай, а то у меня секса давно не было.
– Нет симпатичных коллег?
И вдруг я ловлю в ее жестком взгляде такую обычную, женскую, болезненную обиду.
– Скотина! – бросает она и идет к выходу.
– Наташа!
Леди Х хлопает дверью так, словно это дверь морга.
Что я сказал такого? Пошутил о том, что она шлюха? Это как-то само собой получилось... Я не это имел в виду.
9. ВОЗВРАЩЕНИЕ В «СПАРТАК»
Я отдаю себе отчет в том, что вхожу в офис «Спартака» в последний раз. Стараюсь зафиксировать каждый момент с тем, чтобы потом вспоминать, «как это было»...
Это было обычно. На новой машине я проделал обычное расстояние до офиса – с обычными пробками и обычными светофорами. Только в голове носились... не совсем обычные мысли. О том, что, наверное, самым лучшим решением в моем положении будет уехать.
Тогда, засушливым летом, в Киеве, после самоубийства Энжи, я мечтал, чтобы разверзлась бездна, произошло землетрясение или случилось второе Пришествие, только бы я оказался как можно дальше от своей квартиры, от Киева и от себя самого. А теперь я мечтаю вернуться в Киев. И вдруг понимаю, что проблема не в городе, не во внешних обстоятельствах, а во мне самом...
Во мне? Но какая проблема? Я нашел свою девушку, я счастлив. И у меня впереди светлейшее будущее.
Я вхожу в офис, и Юля вскакивает из-за компа.
– Илья Дмитриевич! Рада...
– И я рад, – перебиваю я. – Где Босс?
– Нет пока. Но к обеду будет. Возможно.
К обеду? Возможно? Генка не очень торопится в свой старый офис...
– А кто есть?
Юля смотрит немного растерянно.
– А кто вам нужен? Вот свежая почта.
– Зачем мне свежая почта? Игорь на месте?
– Геннадий Павлович передал, чтобы вы располагались в его кабинете. А Игоря я к вам вызову.
И что-то такое в секретарском тоне говорит мне о том, что в офисе без меня произошли серьезные перемены. Я вхожу в кабинет Генки, где – честно говоря – и раньше проводил больше времени, чем с ребятами, и почему-то вспоминается, как я валялся на Генкином столе, курил, ломал комедию и гадил пеплом ему на ковер. Не мог поверить, что он причастен к исчезновению Лары.. а все-таки, все-таки он...
Входит Игорек.
– Здарова, что ли?
– А то!
Мы жмем руки, он хлопает меня по плечу.
– Напугал нас всех.
Он садится в конец стола, а я опираюсь о подоконник.
– Как у вас?
– Все так же.
– А что говорят?
– Все то же, что и по радио.
– Да брось!
– Да сам брось! Не знаешь, будто, что говорят? Что Генка крут. Что очень крут. Что все как по нотам у него вышло – конечно, целый отдел экономистов старался, и ты здорово на месте разрулил, и крыша у него мощная, но в целом – он молодец. Вот, что говорят. Еще говорят, что тебя знатно продырявили, и что ты теперь в этот кабинет переедешь, а Генка нас будет изредка навещать, чтобы держать руку на пульсе...
Я киваю.
– Не говорят, что я уйти хочу из этого бизнеса?
Он устремляет на меня взгляд, который до этого блуждал по стенам кабинета.
– Нет. А ты хочешь уйти?
– Хочу.
– На пенсию?
– На пенсию.
– Не рановато?
– В самый раз.
– Нет, такого не говорят.
– Ну, и ты пока не говори...
Игорек вертит головой, словно пытается стряхнуть что-то тяжелое.