Проклятая кровь

Кто окрестил младенца именем Делмер вон Кей вряд ли догадывался как точно угодил в цель. Играющий с судьбой в пятнашки! Вся жизнь мужчины походила на череду полос света и тьмы, везения и неудачи. Делмера сажали в тюрьму, он сбегал. Делали рабом, а он сбрасывал оковы. Его пытали огнем и топили в воде, его бросали на смерть, а он продолжал жить. Каждый раз убегал, вырывался, продолжая путешествия с места на место, покрываясь жуткими отметинами, но никогда не сдаваясь.

Я поражался всему. Его невозмутимости, стальному характеру, отрешенности с какой он рассказывал о произошедших с ним событиях. Сильнее человека духом я никогда не встречал ранее.

Мне довелось много путешествовать, однако Делмер видел почти весь свет. Знал о таких местах, о коих я не слышал. Как могло выпасть столько бед и приключения на судьбу одного человека?

Поведал он и про монастырь Шон-Кай. О легенде про непобедимого воина, живущего в неведомых горах мне доводилось слышать еще в детстве. Воин обучал каждого, кто находил путь в монастырь. И когда передавал все свои знания ученику - устраивал поединок, ибо обладать знаниями должен был единственно достойный. Такова цена таланта непобедимого воина. Человек обрекал себя на вечное совершенствование.

– Так как же ты покинул монастырь?

– Я сбежал. Мы оба понимали, чем закончится обучение. Мастер был сильнее и проворней. А я оказался хитрей. Когда всю жизнь тебя пытаются загнать в угол, ты либо учишься уходить, либо погибаешь.

Кто находился предо мною? Каторжник? Убийца? Беглый заключенный? Вор? Жертва? Я не мог дать ответ.

– Сегодня я приглашен на светский вечер. Ты и Паскаль тоже отправляетесь в качестве слуг. Переоденься и приведи себя в порядок.

Я поднялся и покинул комнату, задумчивый и потрясенный до глубины души.

Отражение в зеркале кривилось уже не менее получаса. Придирчивости и дотошности с какой я выбирал костюм для предстоящего визита могли позавидовать даже знатные модники и франты. Наконец, я задумчиво произнес:

– Полагаю, этот подойдет.

В ответ Паскаль издал облегченный вопль индейки, которой даровали жизнь, в последний момент решив приготовить вместо нее на ужин гуся.

Несмотря на недовольное ворчание смокинг был отличным. Черный цвет, шалевый атласный воротник, обтянутые атласом пуговицы. Плотная сорочка из чистого хлопка, черная бабочка, черный однобортный жилет, лаковые туфли и шляпа с излишне жесткими полями.

– Отличный выбор, сэр!

– Ты то же самое говорил и про остальные, - я скептически воззрился на камердинера.

– Так оно и есть! Костюмы достойны его Величества. Все как один.
– Нисколько не смутился моему выпаду Паскаль.

– Будем думать, - я в последний раз придирчиво осмотрелся, но не найдя ничего, за что можно было зацепиться, сказал, - ладно, в путь.

– Вы ведь не любите светские ужины, - напомнил камердинер, когда мы спускались по лестнице, - тогда к чему столь трепетное отношение к выбору одежды?

– Разве? Я не заметил.

Паскаль лишь хмыкнул недоверчиво, но смолчал.

– Экипаж готов, милорд, - известил Уортинг у входа.

– Благодарю. Михель прибыл?

– Задерживается, милорд. Видимо трудности в дороге.

Я и Паскаль удобно расположились в экипаже. Делмер взобрался на козлы подле кучера и экипаж тронулся.

Рассказать вам что представляет собой светский вечер? О! Боюсь утонуть в метафорах и эпитетах, повествуя о шике и блеске. Подобные мероприятия неописуемо красивы и однообразны. Они стали неотъемлемой частью жизни бомонда и оттого наскучили. Однако этикет обязывает господ устраивать подобные события не реже чем раз в два-три месяца приглашать всех тех, кому повезло родиться или жить в достатке и благополучии.

Прибыв к герцогине, я сначала выполнил обычные формальности. Был встречен и представлен хозяйке, удостоен мимолетным диалогом, после оказался завлечен в круг людей, желающих приветствовать меня лично. Как только первая волна любопытствующих отхлынула, я подхватил бокал с шампанским и живо ретировался прочь, отыскивая пристанище.

Вокруг царило привычное веселье. Люди много пили, еще больше смеялись. Привычно льстили, осыпали лживыми комплиментами. И наконец заводили знакомства. Сотни слуг роем сновали меж собравшихся господ, подавая закуску и шампанское.

– Как думаешь кто больше фальшивит: оркестр или граф Торнвальд, распинающийся о красоте герцогине Дювиль?

Я обернулся, увидев Филиппа.

– Очевидно, вопрос риторический?

– Разумеется.
– Старший брат улыбнулся.
– Успел пообщаться с поклонниками?

– Даже больше, чем хотелось.

– И как все прошло? Сколько дам признались тебе в пылкой любви?

– Ты знаешь, с чего-то все взяли, будто мой герой списан с меня самого. И все его заслуги и промахи причислили ошибочно мне. Многие поздравляли с обнаруженным кладом. А кое-кто из дам кокетливо намекал, что могут заполнить пустоту, образовавшуюся после расставания с Изабеллой.

– Ты не рассказывал мне об Изабелле.

– Изабелла вымышленный образ. Невеста моего героя.
– Начал я оправдываться, но заметил ухмылку брата и возмутился.
– Ты смеешься надо мной! Подтруниваешь?

– Как и в детстве.
– Филипп благосклонно улыбнулся.
– Дам пару советов. Первое - возьми на вооружение сей факт. Раз люди принимают тебя за персонажа, так начни же приписывать подвиги. Нас всех прежде всего судят по репутации и слухам, а потом уже, если дойдет дело по внутреннему миру и достоинствам. А второй совет прост. Умерь пыл героя. Иначе признаниями о любви дело не ограничится. Твой персонаж необычайно пылок и страстен. Заслуги и почести это одно, не переноси с бумаги в реальную жизнь хотя бы дуэли с посрамленными рогоносцами.

– Погоди, - вмешался я в речь брата, - ты же сказал будто не читал мои книги!

– Ограничился беглым просмотром. Но никто не заявлял о моей невнимательности.

– Речи политика приятно слушать, даже ощущая жгучую ложь.

– Здесь наши профессии схожи, Стефан. Мы оба говорим иносказательно.

– Проваливай обратно к избирателям. Еще не все людские голоса похитил?

– Уже ухожу.
– Филипп поставил пустой бокал на поднос проходящего официанта.
– Помни зачем мы все здесь собрались!

– Пир стервятников, - пробормотал я под нос, улыбаясь окружающим.

Я принялся бесцельно блуждать из зала в зал, переходя от одной компании к другой. Кое-где останавливался, перекидывался краткими диалогами. Редко заводил беседы, еще реже задерживался более пяти минут. Скука. Именно подобное чувство съедало меня изнутри. Над моими шутками смеялись. Истории о приключениях слушали разинув рты. Мне верили и не верили, но в любом случае не забывали льстиво улыбаться.

– Ах, расскажите что-нибудь еще!
– восклицали просительно дамы.