Проклятая Мангазея

– Мама, погода будет плохой. Очень плохой! Оставайся тут. Куда ты спешишь?

– Для тебя стараюсь, – загадочно ответила она и не прекратила собираться.

– Оденься потеплее, мама! – крикнула дочь вдогонку, но та даже не обернулась.

– Тятя, чего не остановил её? После полудня всё тут завертится. Разве не вид­но? Ещё и одеться потеплее не захотела. Вот мама!

А Тимофей сидел у печки, и в голове вертелась навязчивая мысль, что Айсе сама ищет для себя чего-то трагического. Видно, что-то решила сделать. Где Таган?

– Таган ещё раньше ушёл в тайгу, – словно поняв мысль отца, ответила Настя.

– Я тоже собираюсь, – неохотно ответил Тимофей.

– И не думай, тятя! Слышал, что я сказала про погоду? Сиди уж дома. А я пойду.

– Ты-то куда собралась. А погода?

– Я скоро, – ответила. Настя и убежала, прихватив лукошко.

Тимофей с недоумением поглядел ей вслед. Всё было довольно странно и необыч­но. И Настина способность... Что им сулит такое? Как бы не было хуже.

Тайга потемнела, зашумела верхушками деревьев. Посыпалась с неба мелкая колю­чая крупа. И. Тимофей серьёзно забеспокоился. Ни Насти, ни Айсе ещё нет. О чем они думают? А до того места, где Айсе собирает камушки чуть больше версты. Путь трудный, а в такую погоду и за час не добраться ей.

Он оделся потеплее и вышел уже в тёмную погоду. В лицо секло крупой и меша­ло смотреть. Но тут заметил спешащую Настю, и на сердце полегчало. Он по­бежал навстречу и обнял дрожащую дочь.

Она отдала лукошко полное грибов и каких-то стеблей не то древесных, не то травяных. Вместе они быстро дошли до двери и протиснулись внутрь. Печка ещё горела, тёплый дух блаженством охватил их замёрзшие тела. Мороз был слабым, однако ветер валил с ног, и крупа так секла лицо, что оно у них до сих пор горе­ло.

– Ух ты! – воскликнул Тимофей. – Ну и буря поднялась! Сколько леса повалит в тайге! А как там мать? До сих пор не вернулась, глупая. Пойти поискать что ли?

– И не думай, тятя! – с ужасом в голосе закричала девочка. – Мамы уже нет у нас! – и слезы полились по её смуглому лицу.

– Как нет? – испуганно спросил Тимофей. – Что ты говоришь, глупая?

– Мамы у нас больше нет, – повторила девочка сквозь слезы. – Замёрзла!

Оглушённый и подавленный, Тимофей с трудом поверил в это. Но его отвлёк при­ход Тагана. Тот едва передвигал ноги и с порога заявил:

– Думал, что не дойду. Всего шагов двести оставалось и вот ослабел. Добрался, так что надо всем богам хвалу вознести с жертвами. Вот зайца принёс. И то слава Богу! Настя, сдери шкурку и давай готовь. А что вы такие мрачные?

Тимофей глянул на заплаканное лицо дочери, а та тихо молвила:

– Мама умерла. Теперь мы одни, – и вытерла глаза рукавом и ладошкой.

– Как умерла? И где ж она теперь? – огляделся Таган.

– На небе, – вздохнув, ответила Настя. – Замёрзла в тайге. Не смогла дойти.

– Зачем отпустили в то проклятое место? Искали?

– Зачем? – ответила Настя. – Она уже была мертва. А в такую погоду нельзя вы­ходить в лес. Сам испытал на себе, как легко сгинуть сейчас. – И принялась сди­рать с зайца шкурку. А слезы сами собой капали на нежный мех.

Буря свирепствовала два дня. Тимофей с трудом смог привести воды из озера.

А до него не больше ста шагов и вниз. Зато подняться оказалось очень трудно.

А Настя, встретив отца, заявила решительно:

– Завтра пурга и ветер стихнут. Пойдём искать маму.

– Найдёшь её? – зло проговорил Тимофей. – Снега навалило! Да ещё с крупой.

– Всё равно, тятя, мы пойдём. Как маме там лежать, под снегом? Ещё волки поре­жут на куски и слопают.

Мужчины молча вздыхали и обречённо соглашались. Что-то перечить малой девке не хотелось. Да и совесть взывала похоронить женщину по-человечески. И в мол­чании согласились с Настей. А она споро разделала тушку и сложила куски в котёл.

Зиму пережили вполне сносно. Настя уже полностью работала по хозяйству и вполне заменяла Айсе. Только делала всё быстрее, проворнее, спеша в тайгу, где она, судя по всему, находила утешение от одиночества. Без мамы, даже такой, как была для неё Айсе, она чувствовала себя плохо. Одного тяти было мало. Зато лю­бовь их не иссякала, а скорей усиливалась.

И неожиданно для Тимофея она уже летом пристала к нему с расспросами о маме.

– Тятя, почему мама так ненавидела какую-то Мангазею? Проклинала её очень ча­сто. Что такое Мангазея?

– То, Натуся, город далеко на полночь. Там мы с мамой познакомились и полюби­ли друг друга. А уже потом мама возненавидела тот город. Мы бежали из него и долго страдали от всяких бед по дороге сюда. Ещё твои роды. Она так сильно мучилась и страдала, что это и на тебя вылилось неприязнью.

Девочка задумалась и спросила, не глядя на отца:

– И я так же буду мучиться, тятя?

– Совсем не обязательно, доченька. Ты меня убиваешь своим вопросом. Не дай Бог такое вытерпеть, как мама, и её нельзя обвинять в этом. Тем более что она так страшно умерла. Мы ведь её совсем недавно нашли и похоронили. Почти одни кости. Но крест над могилой всё же стоит.

– А что за хвори её мучили, Тятя? – не унималась дочь.

– Что-то случилось в ней после родов. Вот и хворала. Столько лет промучить­ся, бедняга! И помочь никто ей не мог.

– Так мы в ту Мангазею поедем? – спросила вдруг Настя.

– Нет! Что ты! Мама никогда не хотела туда вертаться. Это мама требовала уехать отсюда куда-нибудь подальше... в город. Ей нравилось жить в городе.

– А я даже не представляю город. Что это такое?

– Это большое скопление изб в одном месте. Обычно на реке. Там живёт множе­ство людей. Работают, торгуют и живут себе...

– А леса там есть, тятя?

– В самом, городе лесов нет, а за городом их хватает. Всегда можно туда пойти.

– Мне бы не хотелось так жить, – по-взрослому ответила Настя. – А почему у ме­ня два имени? Мама никогда меня Настей не звала. А ты наоборот. Один Таган то тем, то другим меня называл.

– Ну... мама назвала тебя именем своего народа, а я своего. Так и договори­лись. А тебе какое больше нравится?

– Как ты называешь. Настя... – и улыбалась приветливо, с любовью.

– Хотелось бы не прозевать туземцев, что приезжают сюда поклониться богу и привести дары в его честь. Хочу узнать, как лучше добраться до Енисея.