Проклятая Мангазея

Сидор со смешинками в глазах, заметил Насте:

– А я подумывал о тебе, как о невесте, Настя. И отец вроде бы был не против.

– Ты же вдвое старше меня! – улыбалась девушка с затаённым недовольством.

– Вот невидаль! Такое сплошь случается. Зато у меня будут деньги и достаток.

– А я тебя не люблю, Сидор! – глаза её лукаво улыбались и лицо сияло. Ей было приятно внимание серьёзного человека. – Мне хотелось бы жить в городе. Никогда даже не видела города. Слыхала, что там интересно.

– Можно было б и в городе обосноваться, – улыбался Сидор. – Отец стар и болеет.

В словах Сидора звучали неприятные нотки, и Насте то не понравилось. Как-то сразу он показался чужим и неприятным.

Сидор ещё несколько раз за долгую дорогу заводил подобные разговоры. Настя же оставалась холодна и замкнута при нём.

– Что это с тобой? – как-то спросил он, с любопытством глядя в её посуровевшие глаза. – Обидел чем?

Она не ответила, лишь неопределённо пожала плечами. Разговаривать не хотелось.

Астрахань встретила новых гостей шумом, толчеёй грязного разноплеменного люда. И говор у всякого был свой. Правда, почти все как-то изъяснялись по-русски.

– Вот и Астрахань, – услышала Настя у самого уха слова Сидора. – Смотри, определяй, как намерена тут жить. Мне такое мало подходит. Не передумала? – неожиданно спросил Сидор таинственным голосом.

– Ты о чем? – не поняла Настя, но тут же по глазам догадалась, о чём он. – И не думай! Я ещё маленькая! – и опять её глаза улыбались озорно и заманчиво.

– Пожалеешь! – вздохнул Сидор и отошёл по делам. Они ждать не собирались.

– О чём он? – кивнул Тимофей, подойдя.

– Да всё о том же. Предлагает жениться.

– Отказала? – пытливо посмотрел отец на дочку.

– Он мне не нравится, – резко ответила дочь. – В нём что-то есть нехорошее, тятя. Да и стар он для меня.

– Ну это-то ты зря, Настенька. А жених он вполне достойный. Но как знаешь.

– Спасибо, тятя! – воскликнула Настя и глазами, полными любви смотрела в его лицо, заросшее давно не стриженой бородой. – Что нам делать тут?

– Пока поселимся в караван-сарае или на постоялом дворе. Последнее мне больше подходит. Нет желания с неверными жить рядом. А ты как с этим?

– Как ты, тятя! – блеснула она глазами со смешинками в уголках. – Будем прощаться? Мне не терпится побыстрее пройтись по городу. Устроимся, и можно будет, а?

– А как же! Надо познакомиться с городом. Тут так шумно и тесно! Непривычно нам будет. В Дербенте и то не так тесно было. Зато тут больше своих, русаков.

По прошествии недели дочь с отцом уже достаточно освоились с городом. Тимофей всё присматривался к людям торговым, купцам, мечтая завести знакомства и с их помощью начать собственное торговое дело. Часто сидел в кабаках и прислушивался к разговорам соседей.

Жили пока на постоялом дворе, но приоделись с дочкой. Этого требовали предстоящие дела. Одновременно искали подходящее жилье. Дешёвое и поближе к домам богатого люда. Пока ничего подходящего не находилось.

– Тятя, как долго ты намерен заниматься поисками? – спросила дочь поздно вечером при лучине. – Не слишком ли затягивается это у нас?

– Ничего сразу не получается, Настя, – серьёзно ответил Тимофей. – Мы ещё плохо узнали возможности устроить свою жизнь. Я вот подумал, что стоит попытать рыбаков. Думается, что их можно собрать в артель и заняться рыбным промыслом.

– Тут их и так много, – с сомнением ответила дочь. – Сможешь ли ты устоять против уже имеющихся артелей? Новичков завсегда плохо принимают.

– Потому и стоит поглядеть, что тут с этим и как. Завтра и начну. А ты тут сама поживёшь несколько дней. Особо не шляйся. Береги себя.

Настя кивнула, а по её лицу отец понял, что девка побаивается. Промолчала, понимая важность отцовской заботы.

Тимофей вынужден был сильно задержаться. Дело оказалось сложнее, чем он гадал. Как и предрекала Настя, промышленные без охоты расставались со своими тайнами, многие пугали трудностями. Лишь рыбаки могли себе позволить откровенные разговоры, именно от них Тимофей узнал самое главное о рыбном промысле.

Потому вернулся домой через неделю. Настя встретила отца осуждающим взглядом. Тот тут же стал оправдываться и поведал о результатах поисков работы.

– Так получилось, Настенька, – говорил отец, гладя по её гладко причёсанной голове. – Слишком трудное и долгое дело оказалось. Пришлось потратиться изрядно. У тебя всё в порядке?

– В порядке, да я сильно переживала, тятя! Обещал скоро. Ладно уж, рассказывай подробнее. Мне же интересно.

– Узнал, что дело трудное, но можно браться. Понял, что для начала стоит поглубже запрятать свою жадность. Буду платить работным людям больше. Доход уменьшится, зато будут людишки добросовестные. Для начала это очень важно.

– А старые промышленные не окрысятся на тебя? – усомнилась Настя.

– Как без этого, дочка? Обязательно! Да мы не станем сильно большое дело заводить. Пусть думают, что на большее мы не способны. Постепенно расширимся. Пока и малым удовлетворимся. Лишь бы на жизнь хватало. Две лодки вполне нас с тобой устроят. А через год посмотрим, как дела пойдут.

– Слыхала разговор, тятя. Мужики говорили, что их, промышленных, сильно власти прижимают. Податями разоряют. Разными бумагами стращают. Как с этим будешь справляться? Ты ведь читать не умеешь! А писать и того труднее, как я узнала.

– Тут ты, доченька, не права. Твой батька читает отменно. Не одну книгу в своё время прочитал. С письмом похуже, но тоже могу. Я ведь в монастыре жил год. Там научился. Не хотелось, да пришлось. Стало быть, и такое может пригодиться в жизни. Правда, вспомнить многое надо. Но то дело наживное. Не заново учиться.

– А читать на самом деле так трудно научиться? – Настя вопросительно расширила глаза. – Я бы хотела попробовать.

– Тебе такое к чему? – удивился отец. – Женщинам то без надобности. Редко какая из них осилит ту науку.

– Я ведь настырная, тятя. Научишь?

– Глупости то, дочка. Много надо будет запоминать. Осилишь ли?

– А что мне тогда делать? Одним хозяйством заниматься? Прошу тебя!

– Ладно, посмотрим. Заладила! – недовольно закончил Тимофей.

Ещё не заснув, Тимофей всё же улыбнулся, вспомнив разговор с дочкой. Как ни верти, а приятно слышать такое от девки, его дочке. Да и мне стоит всё вспомнить.

С этим он заснул и снов не видел. Устал за неделю.

Однако дела навалились сразу и времени для обучения дочки у Тимофея не находилось. Если не считать, что она сама частенько спрашивала о буквах, тыча в книгу пальцем и спрашивая название и произношение букв. Тимофей отмахивался, говорил быстро, и тем заканчивал обучение.