Проклятье Персефоны

— Насколько мне известно, он ни в чем себе не отказывает — ни в деньгах, ни в девуш-ш-ках. Я неоднократно посылала своих сирен к нему, к его кораблю, чтобы он и его команда сгинули и лишь их кости на морском дне напоминали мне о том, что он сделал. Но мои ч-ч-ары не действуют на него, почему — не могу понять. Может, если он был в сговоре с Персефоной, она даровала ему особенность не воспринимать пение сирен и их магию. Все, что я помню с того вечера, это его татуировка. Я готова поклясться, что на ней была изображ-ж-жена богиня, которая и поставила эту метку.

Стараясь скрыть удовлетворение от услышанных слов, я лишь сейчас осознала, что моя кровь, отданная добровольно, действительно могла спасти жизнь Охотнику в тот вечер, несмотря на гнев и проклятье Богини. Натянув на лицо маску неимоверного испуга и нервно перебирая пальцами подол платья, я спросила:

— Что случилось с тобой после того, как ты встретилась с Персефоной? Как получилось, что ты стала одной из… них?

— Когда она появилась из-за камней, меня парализовал такой страх и отч-ч-чаяние, что я не могла сдвинуться с места: то ли меня околдовали, то ли я сама опрометчиво обрекла себя на смерть, не предпринимая никаких попыток к бегству. Единственное, что я помню — как Богиня схватила меня за руку и силком потащ-щ-щила в воду. Стараясь вырываться, я кричала, но она обладала такой силой, какой не обладает даже самый крепкий и сильный мужчина. Когда я оказалась по пояс в воде, она внезапно отпустила мою руку и произнесла: «Ты именно та, кого я искала. Ты сильна духом и телом, а твоя ненависть, которая течет сейчас по твоим венам, способна разрушить не один континент. Мои силы на исходе, я не могу оставить свое Королевство, своих дочерей без защиты и власти. Найди способ убить Роджера за все то, что он сделал с нами. Он причастен к гибели моей дочери. Помоги ему отправиться в преисподнюю». В следующее мгновение мне на голову опустилась тяж-ж-желая корона. Множество голосов заш-ш-шептались в моей голове: кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то настойчиво о чем-то просил, но я не могла разобрать слов, они тонули в шуме моря и волн и в моем собственном крике. Почувствовав, что мои ноги сводит и по ним растекается ж-ж-жар, я опустила взгляд вниз и увидела, что их медленно начинает покрывать чешуя, а на шее проявляться ж-ж-жабры.

Сирена быстрым движением откинула густые длинные волосы назад, оголяя часть шеи, на которой виднелся безобразный шрам, и, показав на него пальцем, она произнесла:

— Эту метку поставила Персефона, чтобы всегда напоминать, кто со мной это сделал и как сильна должна быть моя ненависть, чтобы довести нач-ч-чатое до конца.

Увидев мое замешательство, Сара спросила:

— Хочеш-ш-шь спросить, причем здесь ты? Честно, сама не знаю, почему мои видения показали тебя. После встречи с Роджером ты видиш-ш-шься мне почти каждую ночь, призывая меня и требуя освободить твою истинную сущность, — Королева сирен медленно протянула руку и, ухватившись большим и указательным пальцем за мой подбородок, начала изучать черты лица. — Ты чем-то похожа на меня: взбалмош-ш-ная, своенравная, властная, но судьба уготовила тебе другой путь, хотя ты могла бы отлично вписаться в наш-ш-шу компанию, — уголок рта дрогнул, и Королева сирен обнажила часть своих острых зубов.

— Чего ты хочешь от меня?

— Помоги мне. Отыщ-щ-щи Роджера и дай возможность отомстить за себя и сестру.

— Что будет, если я откажусь тебе помо…

Договорить я не успела, потому что услышала пронзительный крик и всплеск воды. Приподнявшись на руках, я постаралась рассмотреть, что творится за рифами, но ничего не смогла увидеть, после чего повернулась к Королеве сирен и гневно произнесла:

— Что ты наделала?!

Королева сирен в этот момент была похожа на домашнего кота, который вышел погреться на солнце: раскинувшись на камне, она прищурила глаза, подставляя свое лицо лучам солнца.

— Я лиш-ш-шь дала согласие сиренам подкрепиться на том корабле любым, кто окажется не таким уж верным и преданным своей суженной и польстится на милый голосок и смазливую мордаш-ш-шку. Разве я сделала что-то не так, показав пример остальным, что не стоит недооценивать мою силу? — голос ее был тихим, но я уловила нотки раздражения и закипающей ярости.

Стараясь подавить эмоции, я глубоко задышала и, немного помедлив, протянула руку:

— Я согласна тебе помочь, но сначала ты должна отозвать их от корабля. Пожалуйста.

Королева сирен с презрением посмотрела на мою руку. Затем она сделала когтем глубокий порез сначала на моей, затем на своей ладони и крепко соединила их. Потянув мою руку и прижавшись своим холодным лбом к моему, она прошипела:

— Такие сделки соверш-ш-шаются на крови. Рядом с тобой находится мужчина, тоже когда-то предавш-ш-ший тебя. Сжигаемый любовью к другой, он готов на любые опрометчивые поступки, чтобы приглуш-ш-шить чувство одиночества. Но вина одерживает над ним вверх раз за разом. Приручи его, подобно зверю, а затем уничтож-ж-жь, — вырвав свою руку из моей ладони, Королева сирен отстранилась и, щелкнув пальцами, произнесла: —А теперь кричи.

И я закричала.

Часть 1. Глава 12. Лишь голоса, услышанные раз, готовы растоптать тебя навеки.

УИЛЬЯМ

Услышав крики, я быстро вскочил с кресла и осторожно присел на кровать рядом с Эмилией, крепко прижав ее дрожащее тело к своей груди. Стараясь унять собственное волнение и страх, затаившийся внутри, я начал медленно поглаживать волосы и спину девушки, а затем приложил ладонь к ее груди, чтобы почувствовать биение ее сердца и убедиться, что она жива. Я едва сдерживал слезы, каждый раз прокручивая в голове картину, как Эмилия прыгает в воду и исчезает в морской пучине. Сирены не позволяли людям покинуть корабль на лодках, моментально утаскивая их на дно. Вода, окрашенная красными разводами, служила неким предупреждением, что такая участь ждет каждого, кто рискнет хоть шаг сделать без их ведома. Прижимая Эмилию к себе все ближе, стараясь усадить к себе на колени, я почувствовал, как она оперлась ладонями в мою грудь, отодвинулась на безопасное расстояние и, посмотрев в глаза, тихо, но властно произнесла:

— Я требую объяснений. Сейчас же.

Судя по тону, каким Эмилия произнесла эти слова, мой вид ее разжалобил, и она решила смягчиться. Я кинул быстрый взгляд в зеркало и скривился: болезненно бледное и осунувшееся лицо, темные круги под глазами от недосыпа, алые разводы на лице и руках от крови истребленных сирен. На некогда белоснежной рубашке виднелось несколько пятен крови, но мне удалось избежал серьезных ранений. Браслет, который я носил, не снимая, в одном месте был разорван, но все равно держался на запястье. Тот факт, что его повредили, значительно ухудшало мое положение. Я старался ухватиться за обрывки здравого смысла и подчинить себе волю, но тело било мелкой дрожью. Мысленно пообещав себе по возвращению подлатать браслет, я перевел взгляд на Эмилию и вымученно улыбнулся:

— Ты пообещаешь, что, выслушав меня, не будешь задавать вопросы сразу? Я могу надеяться, что, услышав мои слова, ты не возненавидишь меня еще сильнее? — несмотря на слабость в голосе, я старался говорить как можно громче, чтобы Эмилия меня услышала.

— Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, Уильям.

Голос, полный презрения, был подобен удару под дых. Подняв трясущуюся руку, покрытую присохшими каплями крови сирен, я попытался прикоснуться к лицу Эмилии, но она резко дернулась в сторону и отползла от меня. Я бы соврал, сказав, что такое поведение не разбивало остатки моего сердца, но я понимал, что я это заслужил сполна. Она имела полное право меня ненавидеть и презирать. Я судорожно втянул в себя воздух и начал свой рассказ.

***

Я начал слышать голоса в голове за несколько месяцев до своего побега из дома. Они сводили меня с ума: то кричали, то смеялись, то ожесточенно спорили. Вскоре я понял, что это не я схожу с ума, а кто-то пытается со мной поговорить.

Как-то в детстве я прочел книгу, спрятанную у отца под половицей у кровати, в которой говорилось о том, что лишь сильные и могущественные существа могут творить подобное. Голоса в голове напоминали смех девушек, совсем еще юных, чтобы скреплять себя узами брака, но достаточно взрослых, чтобы позволить себе прелести плотских утех. Иногда я мог не слышать их днями и неделями, и все мои попытки вывести их на разговор заканчивались провалом. Решив, что это было легкое помутнение рассудка, я зажил прежней жизнью, пока не наступил тот злосчастный вечер.

После того веселья на ромашковом поле и неспешной беседы под старым дубом, я вынужден был отвести Эмилию обратно домой. В душе разгорался пожар, вызванный словами и объятиями девушки. Я долго смотрел ей вслед: солнце уже село за горизонт, и вечер взял полную власть над днем, покрывая все сумрачными красками. Но я не двигался с места и настойчиво продолжал всматриваться в окна обветшалого дома, в котором жила та, без которой эта жизнь не была так мне мила. Лишь когда погасла последняя свеча в ее комнате, я, не торопясь, направился обратно к себе, вспоминая прикосновения и обжигающее дыхание Эмилии на своей шее.