Проклятие

Гермиона в очередной раз вздохнула.

Помимо неприятного зрелища и сомнительных симптомов, озвученных Малфоем, она не продвинулась в понимании природы этой чертовщины ни на йоту.

“На что он вообще рассчитывал? Что я из воздуха сотворю волшебную пилюлю и все как рукой снимет?”

— Малфой, давай начистоту, — Грейнджер одарила собеседника многозначительным взглядом. — Я не имею понятия, что с тобой, и ты не особо помогаешь. Я могу приготовить для тебя несколько зелий, но они едва ли дадут тот результат, который тебя удовлетворит. Или…

Гермиона замолчала и выразительно посмотрела на Малфоя.

— Или? — процедил Драко.

— Или мы сразу переходим к той части, где ты рассказываешь все, что тебе известно об этой гадос…, хм, об этом явлении. И я делаю все, что в моих силах, я обещаю, — Гермиона напряглась, но все же добавила, попытавшись придать голосу немного теплоты: — Что с тобой произошло, Малфой?

Гермиона должна помочь, она хочет помочь. Ведь это правильно. Ведь если есть выход, возможность освободить живое существо от страданий, нельзя просто так пройти мимо. Не в этот раз. И не в любой другой.

Драко молча поднялся с кресла и подошел к камину.

— Когда будут готовы эти зелья? — спросил он, не поворачиваясь к Гермионе.

— Зайди завтра днем.

— Я пришлю домовика.

— Ну разумеется, — не удивилась Гермиона, — повторный прием через неделю в это же время. Если захочешь что-то рассказать — приходи.

— Маг Годелот. Знаешь о нем? — все так же не оборачиваясь, внезапно спросил Драко, будто и не слышал последней фразы собеседницы.

— Да, — настороженно отозвалась она, — почему ты спрашиваешь?

— Что ты о нем знаешь?

Гермиона поморщилась. “Волхование всех презлейшее” до сих пор хранилось в ее личной библиотеке. Гадкий и темный труд. Кажется, что уже замаралась в чем-то мерзком, даже мельком о нем вспомнив.

— Ближе к делу, Малфой.

— Домовик передаст тебе материалы. Почитай на досуге.

— Зачем это мне?

— Для общего развития, — съязвил Драко. — Пошевели мозгами, Грейнджер, говорят, они у тебя отменные.

Он шагнул к камину и добавил на полтона тише:

— Хотя лично я уже начинаю в этом сомневаться.

Неприятно озадаченная Гермиона смотрела, как Малфой взял горсть пепла из вазы и шагнул в камин. И тут вспомнила.

— Малфой… я хотела… мне жаль, — замялась девушка. Поймав удивленный взгляд Драко, поспешила пояснить: — Я видела заметку о твоей матери. Мне жаль, правда.

Глаза бывшего сокурсника сверкнули чем-то недобрым, а на скулах заходили желваки.

— А твоему дружку Поттеру тоже жаль? — прищурившись, прошипел Драко. — Передай ему, что общее благо — дерьмовое оправдание.

Малфой исчез, растворившись в зеленом пламени. А сердце Гермионы Грейнджер, кажется, пропустило удар.

========== 3 ==========

Гермиона трансгрессировала в давно облюбованный глухой закуток в Оттери-Сент-Кэчпоул, небольшой магловской деревеньке на южном побережье Англии. И хоть камин Норы был подключен к сети летучего пороха, девушке хотелось немного оттянуть момент, когда она окажется в разномастном доме с его не менее разномастными шумными обитателями.

Весенняя погода радовала — приятный запах молодой зелени, свежий ветерок.

Бодро шагая по деревенской дороге, Грейнджер очень бы хотелось соответствовать атмосфере беззаботной легкости, что окружала ее сейчас и — она в этом не сомневалась — будет окружать и в Норе.

Но Малфоев визит недельной давности не шел из головы. В особенности его слова о Гарри. Внутренний голос едким шепотком уверял, что все это — миссис Малфой, Гарри, жуткие линии на теле Малфоя-младшего — как-то связано. Но связать Гарри и смерть Нарциссы? Мерлин, во что он вляпался?

Гермиона обожала загадки. Она поняла, что ей не хватает этого, когда жизнь вернулась в свою колею.

Волан-де-Морт пал, единичные случаи сопротивления его соратников — подавлены. Когда все разрушения были устранены, суды над Пожирателями закончились, а волшебный мир тяжело и горько, но сумел оправиться от человеческих потерь, Грейнджер наконец окунулась в ту жизнь, о которой мечтала ночами, проведенными в палатке в Королевском лесу Дин.

После войны Гермиона еще надеялась, что когда-нибудь ей удастся отменить действие заклятия Обливиэйт, наложенного на родителей. Позже, когда после нескольких лет обучения колдомедицине, Гермиона успешно прошла все тестирования и с воодушевлением приступила к стажировке в больнице Святого Мунго, она проявила недюжую инициативу, чтобы проходить практику именно в отделе Нарушений Памяти. Но чем дальше она продвигалась в своих исследованиях, тем быстрее уходил азарт и запал, и тем больше колдоведьма убеждалась — мистер и миссис Грейнджер останутся Венделлом и Моникой Уилкинс на очень долгий срок, возможно, навсегда.

Новая послевоенная жизнь быстро затянула Гермиону с головой. Учеба, стажировка, отчаянные поиски контрзаклинания, дневные и ночные смены в больнице, а затем открытие собственного кабинета, который, как надеялась Гермиона, когда-нибудь перерастет в нечто большее.

Все это перемежалось с дружескими встречами в Норе, свадьбой Гарри и Джинни, разрывом с Роном, несколькими легкими романами, матчами по квиддичу, где, впрочем, Гермиона исполняла лишь роль зрителя, и снова встречами с друзьями, снова обедами у семейства Уизли, чьими-то свадьбами, крестинами, помолвками. Работа-друзья, друзья-работа.

И так продолжалось до тех пор, пока в размеренную жизнь Гермионы Грейнджер не ворвался Драко Малфой со стандартным набором колкостей, дьявольщиной на теле и обвинениями ее лучшего друга.

Гермиону разрывали противоречивые чувства.

Предвкушение — от попыток сложить кусочки головоломки воедино, заставив свои мозги кипеть и плавиться от напряженной работы, которая (о, в этом ведьма не сомневалась!) ей, несомненно, по силам — пугало и притягивало одновременно.

Чувство неловкости и дискомфорта от того, что она собирается вторгнуться в чужую тайну, не предназначенную для нее — вынуждало медлить и сомневаться.

Если бы только Грейнджер знала, что эта битва заведомо проиграна, то природная любознательность не дала ей никаких шансов остаться в стороне.

Мысли роились в голове, мешая одна другой. Перед глазами то вспыхивала последняя страница «Пророка» с портретом покойной Нарциссы, то раз за разом представал полураздетый, с трепещущими угольными венами Малфой, и его слова про высшее благо. Передай дружку. Передай Поттеру.

«Ох, Гарри…»

Когда за поворотом показалось неустойчивое сооружение с красной черепичной крышей и пятью каминными трубами, девушка невольно улыбнулась. Улыбка получилась грустной.