Проклятый берег

Только ведь это ненадолго. На рассвете они легко прочешут все вокруг.

И тут – то в свете взошедшей луны передо мной на вершине небольшого холма показался форт Сент-Терез.

Иностранный легион!

Ура! Я побежал к форту. Этого я еще не пробовал. Ладно, хуже, чем тайфун или карантин, не говоря уже о китайской тюрьме, легион оказаться не может…

Часовой молча пропустил меня. Через пять минут я был в пропахшей табачным дымом канцелярии. Усатый сержант брился, сбросив мундир.

– Чего тебе?

Я только тяжело дышал.

– Отдышись, свинья. Потом возьмешь на столе бланк заявления и аккуратно заполнишь.

– Переведи дух, пока я закончу писать, – раздался знакомый голос.

В конце стола сидел Альфонс и заполнял бланк.

Полиция, разумеется, запросила легион по делу об ограблении.

Допрос.

Два новобранца, появившиеся в критическую ночь и в самое что ни на есть подозрительное время, стояли навытяжку перед капитаном.

– Вы выбрали неудачное время, чтобы завербоваться, – сказал капитан.

Мы промолчали.

– В эту ночь было совершено ограбление. Мы удивленно посмотрели на него.

– Откуда вы пришли в Сент-Терез?

– Я? Из одного кабака.

– А вы?

– Хотел покончить с собой в пустыне, но потом передумал.

– Знаете друг друга?

– До встречи здесь никогда его не видел.

– Вы тоже это утверждаете?

– Да.

– Что вам известно об ограблении? – офицер обратился к Альфонсу.

– Ограбление есть такой способ приобретения собственности, при котором один или несколько человек пытаются насильственно присвоить принадлежащее другому законное достояние!

Капитан с трудом сдержал улыбку.

– Что вам известно о барже, с которой украли кучу ящиков крема для бритья?

– Даже не слыхал о ней.

– А вы?

– Я бреюсь в парикмахерской, так что мне крем для бритья ни к чему.

– Короче говоря, вам об этом деле ничего не известно, и вы встретились впервые только здесь, когда пришли завербоваться?

– Распишитесь вот здесь.

Так мы и сделали.

– Надеюсь, что вы станете хорошими солдатами. Можете идти.

Так мы и сделали.

На этом дело было закрыто. Ворота Иностранного легиона легко впускают, но очень тяжело выпускают.

– 27-ой, 9-ый, 45-ый и 8-ой. Мы вышли к сержанту. Девятый это Альфонс, сорок пятый – я.

– Назначаетесь в караул у дворца губернатора. За малейшее свинство три недели карцера. Исполняйте, – сержант ушел.

– Что это за караул? – спросил я у 8 – го, старого легионера.

– Мерзость. Надо неподвижно стоять на лестнице со взятым на караул карабином – три часа подряд. Шевелиться и разговаривать запрещено. Пары сменяют друг друга через три часа.

Мы прослужили уже шесть недель, так что новичками нас не назовешь. Но на таком посту мы еще не стояли. Похоже, что к числу особо популярных развлечений это занятие не принадлежит.

Альфонс решил было сказаться больным, но более опытные легионеры отговорили его, напомнив в качестве наиболее убедительного довода, что в карцере исключительно сыро и отвратительно воняет.

Из всего, что я написал, вы не могли не понять, что человек я кроткий и невзыскательный. Однако служба в легионе оказалась нелегким испытанием даже и для моей, склонной трезво оценивать окружающее, души.

Наш начальник, сержант Потриен, заботливо следил за тем, чтобы у нас не осталось ни одного приятного воспоминания о службе в легионе.

Меня он особенно заприметил, хотя все, что произошло, было чистой случайностью. Началось со строевой подготовки, которой мы занимались в поле у крепостной стены. Он обучал нас парадному шагу – вещи исключительно, по его мнению, важной. Построив нас, сержант прежде всего произнес небольшую, но выразительную речь.

– Вы, подонки, – начал он деловито. – Сейчас будете заниматься парадным шагом. Зарубите себе на носу, что для легионера парадный шаг – самая важная вещь на свете. Отбивать шаг надо так, чтобы вот эта стенка дрожала. Поняли, сволочи?

Это было первое напутствие, которое нам следовало основательно усвоить. После этого, переходя к практике, сержант скомандовал:

– Га-а-ав…у!

Этот зловещий вопль, напоминавший предсмертный крик раненного в сердце человека и представлявший в сконцентрированном виде команду «gardez vous» («смирно») – не раз уже доводил до паники сторожей оранского зоопарка, которым чудилось, что это бенгальский тигр вырвался из клетки и бесчинствует на улицах города.

С глухим стуком каблуков строй встал, как вкопанный.

Последовал короткий хрип внезапно разбуженного леопарда:

– А-а-а…ом!..

Это было приобретшей характер какой-то смертельной угрозы командой «a gauche». Мы сделали поворот налево.

– А… рт… ван… маш-ш!

В устах сержанта это означало: «En ronte… En avant marche!»

Мы двинулись вперед.

– А… гра-а-ап…рд!

Парадный шаг. Вообще-то «En grande parade».

Сержант шел рядом и глядел на нас. На его багровом лице с длинными, тонкими усиками и козлиной бородкой была написана невыразимая, полная презрения насмешка.

– Это вы что?… Представляете шествие хромых паломников, которые плетутся домой из Лурда без костылей?… – тут он добродушно засмеялся своей шутке. Нашивки на широких плечах так и тряслись от смеха, трость в заложенных за спину руках вздрагивала в такт шагу. От улыбки лицо сержанта стянулось в тысячу морщинок, обнажились коричневые от табака зубы, а кончики усов задрались еще выше. А мы все шли парадным шагом. Горячая пыль забивает нос и глаза на неподвижно повернутых вправо лицах, но головой не вертеть, подбородок вперед, подошвы башмаков на прямых, как палки, ногах с силой бьют по земле…