Прокурор

– Но это уж слишком на поверхности.

– Иной раз мудрствовать тоже вредно. Я считаю, что основной упор надо делать на эту версию.

– И все-таки не забывайте о других, - посоветовал прокурор.
– Что можете сказать о предполагаемом убийце?

– Пока ничего.

– А внешние приметы?

– Откуда? Зеньковецкий, ну, шофер, который видел их у переезда, шофера не разглядел. Шляпа и темные очки - не примета.

– Это не мог быть человек, принесший чемодан в радиомастерскую?

– Тот человек - миф!

– Почему?
– спросил Измайлов.

– Да вы только посмотрите, какие противоречивые показания у Зубцова.

– Гранская взяла "дело", нашла протоколы допросов погибшего. Глаза то серые, то голубые, то коричневые. А цвет костюма? Сплошные противоречия.

– Да, Глаголев в свое время тоже обратил внимание на это.

– Между прочим, показания Зубцова, его поведение лишний раз доказывают, что чемодан с дефицитом оказался в мастерской не случайно...

– Думаете, радиомастер замешан в спекуляции?

– Подтверждений этому пока нет. Но и убрали его не просто так... Короче, Захар Петрович, сказать, какую он играл роль, сейчас трудно. Будем работать...

Гранская ушла. Измайлов вызвал Ракитову.

– Подготовили справку?
– спросил он.
– По результатам проверки завода?

– Сегодня закончу.

– Хорошо.
– Измайлов посмотрел на календарь: пятница.
– Можем пригласить Самсонова на понедельник?

– Лучше на вторник, - сказала Ольга Павловна.

– Договорились. Позвоните, пожалуйста, Глебу Артемьевичу. Скажите, что необходимо также присутствие председателя профкома и главного бухгалтера...

* * *

Вечером Захар Петрович со всей семьей отправился в Матрешки. Поехали рейсовым автобусом, затем шли пешком через лес. По дороге Галина все пыталась выяснить у мужа, как они распорядятся отпуском.

Обычно уезжали втроем - всем семейством. То на теплоходе по Волге, то в Карпаты, то в Прибалтику. В этом году хотели побывать на Валдае, поселиться где-нибудь на берегу Селигера, но Захар Петрович ничего определенного сказать не мог, что удивляло жену.

– Понимаешь, не на кого оставить прокуратуру, - оправдывался Измайлов.

– Ты же говоришь, Ермакова пришлют.

– Как я буду выглядеть, подумай!
– упорствовал Захар Петрович. Человек еще ничего не знает, надо вводить его в курс дела... Так что скорей всего, Галя, придется тебе в этом году отдыхать с Володей без меня. Поезжайте на море.

– Не хочу. С тобой - еще куда ни шло...

– А к твоим? Ведь пишут, зовут.

Галина задумалась.

– Надо спросить Володю. Я, честно говоря, с удовольствием. Соскучилась. Но хотелось бы, чтобы ты тоже с нами...

– Вот и отлично, а смогу вырваться - приеду к вам, - обрадовался Захар Петрович и окликнул идущего впереди с рюкзаком сына.

Тот остановился, поджидая родителей.

– В Хановей хочешь?
– спросила мать.

– Когда?

– В конце июля - начале августа. Там в это время хорошо...

– Градусов пять тепла будет?
– пошутил Володя.

– Гарантирую десять, - засмеялась мать.
– А рыбалка знаешь какая!

– Сходишь с дедом на охоту, - уговаривал отец.
– Надо же тебе, в конце концов, побывать на родине матери...

– Узреть истоки, приобщиться...
– продолжал балагурить сын.

– Хоть увидишь, что такое полярный день, - сказала Галина.
– Солнце не заходит круглые сутки...

– Уговорили, - кивнул Володя и снова зашагал по лесной тропинке.

– Я бы тоже с удовольствием, - искренне признался Захар Петрович, а сам подумал: "Хоть на край света, лишь бы подальше от всех неприятностей".

– Ну и выкроил бы дней десять.

– Не могу, - вздохнул Захар Петрович.

Сказать правду жене он не мог: никто на самом деле не пустит его в отпуск, пока не разрешится эта история с Белоусами. А после проверки, может, отпустят навсегда.

Они вышли из леса. На большой площади раскинулись участки садового товарищества. Слышался перестук молотков, повизгивали пилы - строились.

– Привет коллегам-мичуринцам!
– радостно встретил их Межерицкий. Он был в своем необъятном комбинезоне.

Из-за времянки вышла Лиля, жена Бориса Матвеевича, а затем выскочили и сыновья - долговязый близорукий Мишка и Матвейка, мальчик лет десяти, светловолосый, как отец, полный и розовый: загар к нему не приставал.

В их сопровождении Измайловы пошли к своей палатке, где и оставили поклажу. Галина начала готовить ужин, болтая с Лилей. Дети тут же исчезли, у них были свои дела. А Захар Петрович с Борисом Матвеевичем принялись осматривать участок.

– Что делать с тлей?
– сокрушался Измайлов, обнаруживая вредителей почти на каждом деревце.

– Это у всех, не волнуйся. Во вторник приедут опылять. Сразу все участки обработают, - успокоил Межерицкий.

– Слава богу!

– Конечно. Мы подумали, что каждому в отдельности с этой заразой не справиться. Ну, потравлю я их, а они к тебе переползут... Вот и договорились с колхозом...

– Скинулись?
– улыбнулся Захар Петрович.

– По полтора целковых. Это по-божески, правда?

– О чем речь! Один распылитель, если приобретать, и то...

– В этом и сила коллектива!
– засмеялся Межерицкий.

– А насчет дороги?
– поинтересовался Захар Петрович.

– Порядок. Через неделю начнут.

– Вот видишь, обошлись и без меня.

– Вроде бы обошлись, а вроде бы и...

Захар Петрович подозрительно посмотрел на приятеля.

– Что значит "вроде"?

– Главный козырь у нас - что и ты тут садовничаешь. А так бы хрена лысого уговорили Кулагина.

– Фантазируешь?
– усмехнулся Измайлов.

Межерицкий ничего не ответил и поманил за собой Захара Петровича. Они перешагнули кустики крыжовника - границу участков.

– Помоги мне.

И Борис Матвеевич взялся за очищенный от веток ствол ели, предназначенный на балку, с комля, Захар Петрович - за вершину. Надо было водрузить его на козлы.

– Раз-два - взяли!
– скомандовал Межерицкий.

Измайлов хотел резко выпрямиться и... Шершавое бревно выпало из рук. Резкая боль опоясала спину, схватила, словно в тиски.