Прокурор

Кирилл Демьянович был все в той же полевой одежде - джинсах и ковбойке.

Теперь уже смутилась Гранская. Она представила Кирилла подруге. Он галантно поцеловал Вере руку.

– Как борода?
– балагурил профессор похлопывая Юрия по плечу.

Глядя на жидковатую растительность на подбородке и щеках сына, Инга Казимировна рассмеялась.

– Не Черномор... Но, как говорится, лиха беда начало... Ты что, Вера?
– спросила она у подруги, которая поднялась со стула, явно намереваясь уходить.

– Пойду...

– Нет-нет, - воспротивился Шебеко.
– Мы вас не отпустим... Будем есть фрукты, пить вино. Замечательное вино, - говорил он, подражая кавказскому акценту.

– "Псоу"! Во всем мире такого не сыщете!

– Благодарю. Честное слово, мне пора, - вежливо отказывалась Самсонова.
– Как-нибудь в другой раз.

И, как ее ни уговаривали, она настояла на своем.

Инга Казимировна пошла ее провожать до подъезда.

– Счастливая ты, Ингуша, - шепнула Вера, целуя на прощанье Гранскую.

Инге Казимировне стало неловко за свою радость, за то, что разговор их прервали. Сердце защемило от жалости: человек пришел поделиться своими бедами, но так и ушел, не облегчив душу.

– Я к тебе на днях забегу!
– пообещала Гранская.

Вера кивнула грустно и задумчиво.

А стол в кухне был уже завален янтарным виноградом, крупными сизыми плодами инжира, персиками, прямо-таки светящимися грушами, неправдоподобной величины помидорами. Пряно пахла киндза и еще какая-то незнакомая Инге Казимировне трава.

А Кирилл все доставал и доставал из сумок фрукты и овощи.

– Кто это у тебя был?
– спросил он, держа в руках оплетенную бутыль с вином.

– Вера Георгиевна? Инспектор гороно, - ответил за мать Юра.

– То-то я смотрю, оробел ты, парень, - усмехнулся Шебеко.
– Для мыши страшнее кошки зверя нет...

– Как раз ее никто в классе не боялся, - сказал Юра.

– А у меня рудимент школьных страхов остался, - признался профессор.
– До сих пор снятся мучительные сны - экзамены по тригонометрии, а я ни в зуб ногой...

Глядя на своих мужчин, Инга Казимировна подумала, что Вера права она действительно счастлива.

– Какие планы?
– спросила Инга Казимировна, когда Кирилл и Юра после ванны уселись за стол.

– Добрый молодец - в столицу, - сказал Шебеко, разливая по бокалам привезенное из Абхазии вино.
– Экзамены.

– Ты сам разве не поедешь?
– удивилась Инга Казимировна.

– А что мне там делать?
– в свою очередь, спросил профессор.
– Чтобы потом говорили: Шебеко кого-то тащил, на кого-то давил, чтобы повысили оценки его протеже?

– Повысили!
– воскликнула Гранская.
– Хоть бы не занизили!

– И вообще, - продолжал Кирилл, - хорошо бы во всех вузах ввести правило: во время вступительных экзаменов ни одна душа, не имеющая отношения к приемной комиссии, не должна там появляться...

– Но ведь у вас пока такого правила нет.

– Инга, - решительно заявил Шебеко, - обижайся не обижайся, но я никуда не поеду. Кстати, и сын твой в этом не нуждается.

– Ладно, - вздохнула она, видя, что его невозможно переубедить. Признаюсь, я даже надеялась, что ты будешь в приемной комиссии. Как тогда...

– Избави бог!
– откликнулся профессор.
– Меня туда теперь и на аркане не затащишь! Ведь я не всевышний, чтобы каждый раз решать: этому абитуриенту дать дорогу в университет, а этому закрыть! Бывает, из-за каких-нибудь полбалла у юноши или девушки рушится мечта! А как можно точно оценить знания, если видишь человека впервые? Может, он знает предмет на пять с плюсом, а на экзаменах растерялся, не смог справиться с нервами? Я уж не говорю о звонках, различного рода просьбах, уговорах. Иногда даже угрозах... И что отвратительно - на некоторых членов приемной комиссии это действует... Но не вешай носа, - сказал он.

– Я уверен, Юра пройдет. Ведь не зря он столько перечитал. Экспедиция многое ему дала. Пусть едет, сдает. А мы в это время будем с тобой бывать на природе, отдыхать.

– Кирилл, дорогой, - грустно сказала Инга Казимировна, - не забывай, у меня работа.

– Ну а выходные дни? Они-то хоть твои?

– Когда как, - ответила Гранская.

А сама подумала: "Еще неизвестно, кому кого придется ждать: мне тебя из экспедиций или тебе меня из командировок..."

* * *

Через день рано утром выехали втроем в Рдянск - посадить парня на прямой столичный поезд.

Моросил дождь. Шебеко вел машину осторожно. Успели к самому отходу поезда. Наскоро попрощались, Инга Казимировна пожелала сыну ни пуха ни пера. Мелькнуло в вагоне загорелое лицо Юры с белым пятном там, где была сбритая начисто несуразная мальчишеская борода.

И Инга Казимировна осталась наедине с Кириллом.

– Вот и проводили, - грустно сказала она.

– Все будет хорошо, - подбодрил ее Шебеко.
– Сразу назад, в Зорянск?

– Нет, мне надо тут в одно место...

...Эксперт, кандидат наук, совсем еще молодой человек, разложил перед Ингой Казимировной множество фотографий.

– Чтобы исключить ошибки, я привлек для консультации профессора из нашего сельхозинститута, - сказал он.
– С кафедры растениеводства.

– Очень хорошо, - кивнула Гранская.
– И к какому же вы пришли выводу?

– Я хочу ознакомить вас с методой, - обстоятельно начал эксперт, словно не замечая нетерпения Гранской.
– Сначала были сфотографированы кусочки почвы, извлеченные из углублений на подошве туфель. В разрезе. Он взял фотографию, направил на нее свет от сильной лампы.
– Видите, явно прослеживаются разные слои.

– Да, - подтвердила следователь.

– Мы отделили их друг от друга. Теперь можно было проследить последовательность наслоений.

– То есть узнать последовательно, в каких местах побывал обладатель этих туфель?
– уточнила Гранская.

– Совершенно верно. Состав первого слоя - легкая песчаная почва. Вкрапления пыльцы с цветов акации.

"Южноморск", - мелькнуло в голове Инги Казимировны.

Она вспомнила этот симпатичный курортный городок с акациевыми скверами, с ветрами, приносящими степной воздух, и песчаными пляжами.

– Дальше следует слой желтой глины. В нем мы обнаружили семена тополя с волокнами.

Он взял другую фотографию, на которой были обведены карандашом следы семян.

– Тополь, тополь...
– задумалась Инга Казимировна.