Прокурорский надзор
Шрифт:
Для того, чтобы отрезать себе пути назад, во всеуслышание заявляю, что на стройку не пойду ни под каким видом. Из принципа. Сдохну, а не пойду. Своим заявлением вызываю скептические улыбки ребят: «Здесь и не таких обламывали!»
Утром нас, новичков, ведут на Крымский консервный комбинат («ККК») — гигантское предприятие, как выяснилось, крупнейшее в Европе. «Химики» трудятся здесь на строительстве новых цехов. Две «трестовских» строительных организации ПМК-32 и СМУ-56 на две трети (если не больше) укомплектованы рабами — жильцами комендатуры. «Вольные» работники получают от 300 до 500 рублей, кроме премии. За ту же самую работу зарплата подневольных строителей редко достигает 100 рублей. В основном же получка вместе с авансом составляет 50–60 рублей в месяц. Учитывая расходы на поездки домой в выходные дни (многим одна поездка туда и обратно обходится от 6 до 12 рублей) и дороговизну в магазинах,
Посетив вместе со всеми отдел кадров ПМК-32 и написав как все заявление с просьбой зачислить на работу, я не стал указывать на какую должность. В то же время на склад для получения рабочей одежды идти отказываюсь. Впрочем и тем, кто пошел, ничего не досталось, кроме брезентовых рукавиц. Не хватало еще на рабов тратиться!
По неписанному (а может, и писанному) закону после оформления на работу новоиспеченных строителей обязаны на несколько дней отпустить домой. Так что по приходу в комендатуру мои попутчики в радостном возбуждении бросаются оформлять «маршрутки». Я никуда не иду, так как еще не оформился, да и не собираюсь устраиваться на работу. Слоняюсь по комендатуре, на втором этаже встречаю знакомого парня, Жору. Он из Кабординки и когда-то тренировался у меня. Приглашает зайти в гости. В очень опрятной комнате знакомит с соседями. По всему видно, это те, кто жил в зоне «блатными». Здесь они тоже устроились с комфортом — кроватей всего шесть, телевизор, магнитофон (очевидно, привезенные из дома). Пьем чай, разговариваем о том, о сем. Иду к себе. Вижу ребят, приехавших со мной из Белореченска. Физиономии унылые. Оказывается, «хозяин» никому не подписал маршрутный лист: «Посмотрим, как работать будете!». Вот он искомый повод! Торопливо заполняю маршрутный лист, спускаюсь на первый этаж к кабинету начальника. У дверей бушует толпа жаждущих назавтра уехать домой — ведь сегодня четверг, и в случае удачи завтра после работы можно выехать. Скромно пристраиваюсь в хвосте, жду своей очереди. Судя по произносимым сквозь зубы выражениями, однообразие которых не скрашивает даже чувство, вкладываемое в них выходящими из кабинета «химиками», «хозяин» не балует их разнообразием принимаемых в каждом отдельном случае решений. «Опять не подписал, с…» Далее выясняется, что решение администрации ПМК-32 «ввиду производственной необходимости» … выходные опять отменяются. И здесь, как в зоне! Если учесть, что отгулы «химикам» не предоставляются, можно понять этих бесправных людей…
Очередь рассасывается, вхожу в кабинет. За столом худощавый, лет 38 с виду, мужчина в отлично сшитом сером костюме, голубой рубашке, темном галстуке. Молча кладу заявление на стол, стою, глядя в окно.
«Хозяин», прочитав заявление, с любопытством смотрит на меня. Показывает рукой на стул напротив: «Садитесь, пожалуйста». «Спасибо, уже НАСИДЕЛСЯ!!». «Ну, тогда присаживайтесь», — поддерживает тон Сергеев. «Вы знаете, я читал Ваше дело», — говорит он и выжидательно смотрит на меня. Пауза затягивается. «Ну и что?», — говорю, чтобы что-нибудь сказать. «Действительно, странное… Знаете, я даже в приговоре не нахожу состава преступления!..», — сочувствует он мне. Я молчу. После некоторой паузы следует неожиданное предложение: «Знаете, Вам, конечно, уже сообщили, что я был подполковником? Так вот, я не хочу стать капитаном. Давайте договоримся — Вы обещаете мне, что никаких попыток предпринимать не будете, я же обещаю помочь Вам. К семидесятилетию Октября ожидается большая амнистия — постараюсь посодействовать».
Вежливый тон, обращение на «Вы» нравится мне. Решаю говорить начистоту.
«Анатолий Гаврилович, никакого обещания давать не буду. Более того, я не буду устраиваться на стройку. Не потому, что белоручка. Для меня это дело принципа. Я — спортивный работник и, поверьте, не из худших. В своем деле — профессионал. Далее — я не считаю себя виновным. И идти „вкалывать“ на этих людей не собираюсь. Даже если Вы скажете, что достаточно тридцати минут в день постоять, опершись на лопату, и при этом получать зарплату — я и то не соглашусь. Жить
я не хочу и за жизнь не цепляюсь. „Закрыть“ меня, накрутить дело и отправить в зону вот так, сразу, Вы не сможете — нарушений у меня нет ни одного. Вы обязаны сделать мне хотя бы одно предупреждение, зафиксировать хоть одно нарушение. Но второго Вы не сделаете, смею Вас заверить. Работать же я буду только по специальности».Все это я выпалил одним духом и замолкаю. Сергеев молчит, играет авторучкой. «У нас нет ставки инструктора… Впрочем, я поговорю с начальником ПМК-32. Скажу, что в воспитательных целях мне необходим человек, который занимался бы с „химиками“ по вечерам. Если он согласится провести Вас по тарифной сетке — так и сделаем. Если нет, поищите в городе — может быть, в спорткомитете найдут что-нибудь… Разрешение я дам». Аудиенция окончена, я встаю, благодарю и иду к дверям. «Хозяин» окликает, что-то пишет в «маршрутке»: «Возьмите, езжайте домой. Только не опаздывайте с возвращением».
Беру у него из рук чуть было не забытый листок и выхожу в коридор. Читаю и не верю глазам — маршрутка оформлена до вторника. Целых 5 дней!
Крымск имеет то преимущество перед Белореченском, что до Геленджика всего 80 километров, то есть не более двух часов езды. Шоссе в двух шагах, и вот я уже стою на обочине, подняв вверх руку.
Приезжаю во вторник за полчаса до назначенного в маршрутке срока. Увидев меня в окно, Сергеев вызывает в свой кабинет, где сидит замполит капитан Стихнов. О нем ребята отзываются хорошо.
«Значит так, — обращается ко мне Сергеев, — Вы не возражаете, если я перейду на ты?» Честно говоря, мне вступление не очень нравится, но в этой системе это естественно. Так что лишь неопределенно пожимаю плечами. «Завтра пойдешь, оформишься на работу ПМК. Они проведут тебя по тарифной сетке. Не знаю уж кем, да это неважно. А пока посиди у себя, подумай, как, с чего начнешь работать». Замполит встает: «Анатолий Гаврилович, я его возьму к себе, там помозгуем».
Я впервые в кабинете замполита. Стихнов садится за стол, присаживаюсь рядом. «Ну, с чего начнем?». «Виктор Владимирович, давайте я расскажу Вам о себе — чтобы Вы были в курсе дела. Хорошо?».
После «исповеди» приступаем к составлению плана работы. Предлагаю провести спартакиаду между отрядами. Спрашиваю, есть ли возможность договориться в какой-нибудь организации насчет спортзала. Выясняется, что с спортбазой в Крымске положение очень трудное. Тем не менее, Виктор Владимирович благословляет меня на поиски зала. Договариваемся, что от ПМК-32 будет подготовлено соответствующее письмо к руководству треста с просьбой о выделении хоть минимального количества спортинвентаря и формы. Когда письмо будет готово, меня откомандируют в Белореченск.
Не откладывая в долгий ящик, отправляюсь на комбинат (он сразу за комендатурой). Нахожу Дворец культуры, в котором и располагается спортклуб ККК. Председатель клуба, старший инструктор Дергачев на месте. Знакомимся. Рассказываю (в который раз!) свою историю и прошу помочь мне. Прошу, впрочем, без всякой надежды, так как знаю, что буквально несколько дней назад Вячеслав Петрович отказал в спортзале такой организации, как горотдел милиции. Тем более, что зал действительно «забит под завязку» своими группами, а также секциями подшефной школы. Но то ли мой рассказ произвел впечатление, то ли просто приглянулись друг другу, но Дергачев достает расписание и начинает что-то чертить в листке. «Понедельник, вторник и четверг вас устроит? С 19.30 до 21 часа?». Не знаю, как благодарить. Слава обещает также для начала подбросить несколько мячей.
Вечером иду по комнатам. Беседую с каждым, особенно с молодыми ребятами. Большинство радуется возможности походить на тренировки, участвовать в соревнованиях. Правда, с некоторыми, нахватавшимися «понятий» в зоне, говорить трудно. Участие в любой общественной работе в зоне считается «заподло» и молодые ребята, особенно прошедшие через «малолетку», чувствуют себя нерешительно. Пока составляю списки тех, кто когда-то занимался спортом, имел разряды. Список выглядит солидно: есть два даже мастера спорта, несколько кандидатов в мастера и перворазрядников. Комплектую команды по видам спорта, записывая всех желающих — там разберемся, кто чего стоит.
На вечерней проверке замполит объявляет, что те, кто не имеет нарушений и регулярно посещает тренировки, а также участвует в соревнованиях, могут в конце недели сдавать маршрутные листы инструктору по спорту, то есть мне. Ну что ж, это очень большая помощь мне. Более того, по составляемым спискам те, кто будет посещать тренировки, освобождаются от вечерней проверки (той, что в 19.30). Это тоже привилегия, имеющая большой вес среди «зэков».
Стоит ли говорить о том, что на первом занятии зал был битком набит. Выпросил в Дергачева еще час — с тем, чтобы занятия проводились до 22.00.