Промышленный НЭП
Шрифт:
Я выступил вперед:
— Леонид Краснов, директор-распорядитель «Союзнефти» и куратор этого предприятия. Все внедренные здесь системы оплаты труда санкционированы постановлением СТО №487 от 14 октября 1931 года.
— Какое постановление? — Глебов выглядел озадаченным. — У нас нет информации…
— Совершенно секретно, — я многозначительно понизил голос. — Специальный экономический эксперимент по указанию товарища Сталина. Вот документы, — я достал из портфеля копию постановления с гербовыми печатями.
Инспектор изучал бумаги с нарастающим замешательством. Его коллеги нервно переглядывались.
—
— Проверяйте, — кивнул я. — А пока предлагаю показать вам наши достижения. Возможно, вас заинтересует рост производительности труда на сорок два процента? Или снижение себестоимости продукции на двадцать процентов?
Цифры произвели впечатление. Инспекторы заметно смягчились.
— В Москве действительно говорят о каком-то эксперименте, — пробормотал младший из них. — Товарищ Куйбышев упоминал на последнем заседании госплановской коллегии…
Мы продолжили экскурсию по заводу. Я специально задерживался возле рабочих мест, беседуя с рабочими:
— Как вам новая система оплаты?
— Отличная система, товарищ начальник! — ответил немолодой сборщик, не отрываясь от работы. — Раньше получал шестьдесят рублей, теперь выходит все девяносто, а то и сто. За сентябрь, скорее всего, получится еще больше!
В механическом цехе молодой токарь с энтузиазмом рассказывал:
— У нас теперь соревнование между бригадами. Доска показателей висит на видном месте. Моя бригада три недели держит первенство по качеству обработки. Премия в прошлом месяце вышла двадцать пять рублей!
Инспекторы РКИ делали пометки в блокнотах и хмурились все меньше. Когда обход закончился, Глебов сухо заявил:
— Мы изучим полученную информацию и направим запрос в центральное управление для подтверждения законности эксперимента.
После ухода проверяющих Бойков вытер пот со лба:
— Как думаете, Леонид Иванович, кто их прислал?
— Догадываюсь, — я помрачнел. — У нас много оппонентов на самом верху. Но пока Сталин на нашей стороне, они могут только кусать локти.
Мы продолжили осмотр. В инструментальном цехе Руднев и Циркулев с гордостью демонстрировали уникальные станки собственной конструкции:
— Точность обработки до пяти микрон! — восторженно объяснял Руднев. — Нигде в мире такого не делают!
В лаборатории Вороножский колдовал над пробирками:
— А вот мой новый катализатор, Николаус Третий! — он бережно поднял колбу с голубоватой жидкостью. — Увеличивает октановое число бензина на двенадцать единиц! Теперь двигатели будут работать как швейцарские часы!
День близился к вечеру, когда мы вернулись в кабинет Бойкова для подведения итогов.
— Все работает даже лучше, чем я ожидал, — признал я, разглядывая графики производительности. — Теперь нам нужно документировать каждый аспект внедрения. Я направляю к вам группу экономистов для изучения опыта.
— А если проверки продолжатся? — спросил Нестеров.
— Будем действовать по обстоятельствам. Самое важное — не останавливать эксперимент. Слишком многое поставлено на карту.
Варвара, сидевшая рядом, тихо спросила:
— Леонид Иванович, а если не получится? Если эксперимент признают неудачным?
Я
посмотрел на нее, решительную женщину-инженера, пробившую себе дорогу в мужском мире машиностроения, и ответил:— Получится, Варвара Никитична. Мы не имеем права на провал. От нас зависит не только судьба завода, судьба всей страны.
Глядя в окно на огромное солнце, освещающее бесконечные ряды новеньких грузовиков «Полет» на заводской площадке, я думал о будущем, о том будущем, которое мне довелось увидеть в другой жизни, и о том, которое я пытался создать сейчас.
Экономическая лаборатория заработала. Время покажет, удастся ли нам изменить ход истории.
Глава 5
Научно-экономический совет
Вечерняя Москва встретила меня моросящим дождем и серыми силуэтами зданий, тонущими в сумерках. После возвращения из Нижнего я сразу направился в здание бывшего Купеческого собрания на Малой Дмитровке, где теперь размещался Дом экономиста. Именно здесь я решил провести первое заседание нашего Научно-экономического совета.
Парадная лестница, украшенная мраморными колоннами и старинной лепниной, вела в просторный зал с дубовыми панелями. Дореволюционная роскошь, теперь слегка обветшалая, создавала странный контраст с портретами Маркса и Ленина на стенах. Под потолком горели электрические люстры, отбрасывая теплый свет на длинный стол, покрытый зеленым сукном.
Головачев встретил меня у входа:
— Все приглашенные подтвердили участие, Леонид Иванович. Вознесенский уже здесь, Величковский задерживается, какие-то проблемы с лабораторией.
— А представители вузов?
— Трое из Промакадемии, два молодых преподавателя из Экономического института и один из Планового института.
Я кивнул и прошел в зал, где уже собирались экономисты. Николай Вознесенский, мой главный теоретик, худощавый молодой человек с пронзительными глазами за круглыми очками, оживленно беседовал с кем-то из молодых ученых. Увидев меня, он поспешил навстречу:
— Леонид Иванович! Я изучил материалы с Горьковского автозавода, которые вы отправили вчера.Потрясающие результаты! Но возникают серьезные теоретические вопросы…
— Для их решения мы и собрались, Николай Алексеевич, — я пожал его руку. — Наша задача создать научное обоснование эксперимента.
В дверях появился Величковский, пожилой профессор с аккуратной седой бородкой и неизменным пенсне на черной ленте. Несмотря на дождь, он был безупречно одет в старомодный, но отлично сохранившийся костюм-тройку.
— Прошу прощения за опоздание, — произнес он, стряхивая капли с пальто. — Молодые лаборанты чуть не устроили пожар при опыте с новым катализатором.
К восьми часам вечера зал заполнился: дюжина экономистов разного возраста, от маститых профессоров до недавних выпускников. Я оглядел собравшихся и понял, что передо мной весь цвет прогрессивной экономической мысли страны.
— Товарищи, — начал я, поднимаясь со своего места, — благодарю всех за участие в этом историческом совещании. Нам предстоит разработать теоретическую основу для важнейшего экономического эксперимента, санкционированного лично товарищем Сталиным.
По рядам пробежал заинтересованный шепот.