Пропащие девицы

Если бы она знала ответ.

Наконец-то Патти сбежала от Робин и ее допросов, сославшись на то, что у нее болит голова от переизбытка выпитого вчера. Девушка закрылась у себя в комнате и опустилась на кровать. Разбираться с целой кучей подозрений и прочих проблем совершенно не хотелось. По крайней мере, пока.

Тишина. Ей просто необходимо было хотя бы несколько часов молчания, чтобы переварить все, что произошло за последние сутки. И попытаться примириться с сотней противоречий внутри. Патриция тяжело вздохнула, закрывая глаза.

Головная боль, похоже, таки нашла ее. И виной тому было далеко не вино, а чертово одиночество, оно окружило ее множеством мыслей, которые были и вполовину не так безобидны, как те, которые мучили девушку утром. Она опять вернулась к самокопанию.

Невозможно было игнорировать то, как непростительно хорошо ей было вчера с Беном. Невозможно было забыть о том, что расставание с Джаредом было совсем свежо. Совсем недавно она считала, что непростительно хорошо ей именно с Джеем. Непростительно и безумно. А сейчас с ума сводили сомнения и хлесткие, словно удары плети, оскорбления, которые, так удачно начитавшись газет, подбрасывала память.

Стоило только закрыть глаза, и она тут же вспоминала его большие сильные руки и огромные ладони, ласкающие ее тело. Жар от прикосновений был буквально осязаем, так, что Бэйтман следом за ним скользнула пальцами по шее к груди, будто могла словить ускользающие фантомные прикосновения, продлить мгновение наслаждения. И стоило только разочарованно убедиться в том, что сказка закончилась, как тут же возвращались другие воспоминания. О том, как она просыпалась в постели Джареда от его нежных поцелуев и тихого, словно шелест смятых простыней, шепота, который обещал ей все возможное блаженство мира.

Джей всегда был богат обещаниями, которым хотелось верить. А в итоге она не дала ему воплотить и половины. Не дала даже времени, чтобы объясниться, хотя знала, как отчаянно он срывал ее телефон. Она должна была дать ему шанс просто высказаться. Самое меньшее, чего он заслуживал после того, как она захлопнула дверь.

Патти и раньше думала о том, что Лето, хоть и заслуживал страдать не меньше, чем она сама, а то и много больше, но так же заслуживал и быть выслушанным. Ради всего того, что у них было.

И сейчас ей казалось, что она предала все те слова любви, которые они говорили друг другу. Она была счастлива и грезила другим мужчиной. Она совершенно забывалась рядом с Беном и даже считала, что готова двигаться дальше. Аффлек вселял в нее такую уверенность. Каждым своим поступком. Ему не надо было красивых слов, чтобы она безоговорочно верила ему.

Как быстро. И как легкомысленно. Опять начать кому-то доверять. Слишком быстро и невозможно, чтобы чувствовать себя счастливой.

Сомнения и недоверие переворачивали с ног на голову каждый его поступок, каждое слово и улыбку, пока Патриция вновь не поверила в собственную ложь, которой подпитывала себя все это время, Бен Аффлек слишком хорош для нее. Слишком хорош, чтобы верить в то, что он всерьез в ней заинтересован. За последние несколько месяцев она окончательно перестала быть девушкой, с которой хотел бы иметь дело хороший парень. По сути, она никогда такой не была. А благодаря прессе окончательно стала публичной шлюхой.

Не стоило ей сбегать от Робин. Ее шутки и расспросы по крайней мере держали ее подальше от самоуничтожения. Подальше от глупых мыслей. И бездны внутри. Патти накрыла лицо подушкой и простонала не сдерживая рвущегося наружу отчаяния.

Она не слышала, как дверь в комнату открылась. Не слышала маленьких торопливых шажков. И поняла, что не одна, только когда Оливер забрался в кровать и, карабкаясь по девушке, забрался наверх, положив голову ей на грудь.

– Привет, мелкий, - Патти улыбнулась, обняв мальчика, и поцеловала его в теплую макушку. – Ты почему не спишь? Что-то болит? Живот? Так и знала, что нельзя тебя оставлять на Уильямсов…

Мальчик что-то невнятно проворчал в ответ, выворачиваясь из объятий Патриции, пока та проводила дотошный осмотр, щупала его лоб, спрашивала о том, чем его кормили.

И когда все экзекуции закончились, а Бэйтман успокоилась, что Уильямсы и Иендо за день не успели истязать мелкого, тот выдал:

– Расскажи лучше все о Бэтмене, – удивительно точно копируя интонации Скай, попросил Олли.

– Разве ты и так не знаешь о нем все? – улыбнулась Патти, увиливая от ответа.
– Даже больше чем о Зеленой Стреле.

– Но я хочу знать о другом Бэтмене, – упрямо продолжил Оливер. – О Бене Бэтмене.

В этом чертовом доме все хотели знать о Бене Бэтмене, в том числе и она сама. Патриция многое отдала бы за то, чтобы узнать, что им движет и что он о ней думает. Только вряд ли сейчас она готова была услышать правду, какой бы та ни была.

– Он хороший, – ответила девушка. Чересчур хороший, добавила про себя, улыбаясь еще шире. И они наперегонки с Олли потянулись к коммуникатору.

– Это Бэтмен?! – кричал мелкий и прыгал по кровати в нетерпении. – Бэтмен? Бэтмен?

Патти мельком взглянула на дисплей, и их общие с Оливером надежды улетучились. Девушка прикусила губу и хотела было отложить телефон, но вспомнила, как совсем недавно говорила себе, что должна ему хотя бы разговор. Она приложила палец к губам и обняла мальчика, опять повалив на кровать. Рядом с ним было так же безопасно, как и с Бэтменом. Когда он пыхтел и возился рядом, не могло произойти ничего плохого.

– Джаред, – произнесла она, – что ты…

Впервые за все эти дни он услышал в трубке ее голос, хотя уже и не надеялся, что Патриция когда-то ответит на его звонок. Это привело его в секундное замешательство. А еще тепло и спокойствие в ее голосе. Она была счастлива, и это болезненно кольнуло его самолюбие. В то время как сам он места себе не находил, достал всех вокруг своим откровенно дерьмовым настроением и постоянно пытался хоть что-то узнать о ней, Патрицию совершено ничего не волновало. Она, казалось, и думать о нем забыла. Наверное, даже сам его звонок был для нее сюрпризом. Выбросила его из своей головы. Забыла обо всем, что говорила ему сама. И продолжила жить дальше, как советовали и ему.

– Я пытался дозвониться к тебе, – прозвучало с упреком, хотя он обещал себе, что не опустится до эмоционального шантажа и не будет ее ни в чем винить. Он будет взрослым и ответственным, таким, каким она хотела бы его видеть во всей этой ситуации с Аннабелль.

Патриция шумно вздохнула. Стоило только услышать его голос, как она вновь почувствовала себя разбитой, брошенной, обманутой… и виноватой. Он звучал несчастно, несмотря на то что говорил с раздражением. Она прекрасно знала, как просто обманывать свою боль, пряча ее в злости. Когда он был несчастен и разбит, сама она позволила себе смеяться и забыть обо всем.

– Вряд ли ты ждешь от меня объяснений… – сказал она дрожащим голосом, едва сдерживая подступивший к горлу комок слез. Оливер поднял не нее взгляд своих больших голубых глаз, и когда в ответ она лишь крепче прижала его к себе, не сопротивлялся. – Мне было…

– Прости, Патти, я не должен был… Я просто хотел поговорить, попросить у тебя дать мне еще один шанс все объяснить. Пожалуйста, Пи.

Не делай глупостей, Патриция. Девушка горько усмехнулась. И сделала наоборот.

– Хорошо, я тебя слушаю, Джаред.