Пропащие девицы

– Зачем плакать, мисс? – спросил ее на ломаном английском, стоявший рядом уличный музыкант. – Он вас сильно любить!

Словно в подтверждение его слов, Крис отложил гитару и, подойдя чуть ближе к Робби, опустился на одно колено.

– Робин, я… – он залез в карман джинсов и вытащил маленькую бархатную коробочку. Собравшаяся вокруг толпа ахнула, кто-то одобрительно присвистнул, а Робин почувствовала, что биение собственного сердца заглушило для нее весь мир вокруг. – Я люблю тебя. И клянусь любить тебя до конца своих дней. И если ты согласишься стать моей женой, то большего для себя я никогда не пожелаю… Ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной на свете.

Он осторожно приоткрыл коробочку и, вытащив кольцо, протянул его Робин. Девушка стояла неподвижно.

– Я люблю тебя, – повторил Крис. Голос его дрожал.

– Тогда, – произнесла она чуть слышно, – надень его…

Протянув мужчине левую руку, она едва заметно улыбнулась.

Мартин осторожно взял ее ладонь в свои руки и надел на безымянный палец потрясающей красоты кольцо с розовым бриллиантом. Затем поднес к губам и нежно поцеловал.

Толпа снова загудела. А Робин бросилась в объятия Криса, едва он поднялся. Она чувствовала, как бьется его сердце. Прижимаясь к мужчине всем телом, Уильямс уткнулась в его шею и прошептала:

– Да, да, да… И тысячу раз да!..

Музыкант приподнял Робби и начал шептать ей в губы что-то бессвязное, какие-то глупые признания. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так. Она была всем его миром. Сегодня и навсегда.

========== Глава 42. Мальчишник ==========

Патти нетерпеливо поглядывала на часы: Макс опаздывал, что в общем-то не было в новинку, он всегда был безответственным сукиным сыном, но не тогда, когда дело казалось работы. Ведь именно под предлогом обсуждения нового проекта она решила выманить его на разговор.

Время шло, Бэйтман раздражалась все больше, а Уильямса не было. То ли он жопой чуял неладное, то ли специально нарывался. Патриция все больше склонялась ко второму.

После греческих каникул и выходных в Париже на нее и так слишком много всего навалилось. Скайлер справлялась в меру своих сил, но просто не могла успевать везде, и Патти была ей благодарна за то, что скопившаяся работа не привалила ее по возвращении насмерть. Они запустились, и от коллекции Скай, как и от украшений Дика в считанные недели не осталось фактически ничего, что можно было бы оставить до скидок ко Дню благодарения или Рождеству. Такой ошеломляющий успех опьянял, но и заставлял работать вдвое усерднее, чтобы говорить об успехе проекта в целом, надо пережить не один сезон. И если с запуском им во многом помогла скандальная реклама в виде ее личной жизни, несколько удачных выходов в свет и отличная команда, которая работала над маркетингом и пиаром, то дальше все будет зависеть только от них, от дизайнеров и нее самой. Они прекрасно понимали это, потому вечеринку по поводу своих первых удачных шагов в фэшн бизнесе решили отложить до более удобного случая, погрузившись в работу над несколькими лимитированными сериями, которые выйдут к зимним праздникам, и весенне-летними коллекциями.

Робин, хвала Мартину, не успела обидеться за отсутствие шикарной тусовки, где может покрасоваться в крутом наряде до того, как станет жирной и дальше по списку. Ее теперь всецело волновала организация свадьбы. И раз это волновало Робби, то и Патрицию соответственно, которая и должна была сделать так, чтобы все пожелания подруги, какими туманными и путанными бы они ни выглядели, воплотились в жизнь в лучшем виде. Бэйтман должна была заниматься тем, что получалось у нее лучше всего – портить нервы окружающим, или, иными словами, организовывать праздник.

А еще она вовсю пыталась втиснуть между всем этим свою личную жизнь, не говоря уже обо сне, коим чаще всего и жертвовала, несмотря на то что синяки под глазами скоро не смогла бы скрыть ни одна тоналка в мире. Бен опять уезжал на съемки, и оба они понимали, что это означало длительную разлуку с редкими звонками на ночь глядя. Патти еще и сама не до конца понимала, что бы означало такое одомашненное желание проводить с ним время, которого не испытывала до того, разве что… Она всегда умела правильно расставлять приоритеты, и работа была на первом месте, потому что только солидный счет в банке мог быть залогом удовлетворения всех ее желаний и стабильности, ее и Оливера. Личное всегда было проще подвинуть, а с Джаредом, который был таким же фанатиком, как и она, даже объясняться не надо было. Но, похоже, мистера Аффлека довольно сложно подвинуть. Во всех смыслах.

Девушка усмехнулась и вновь посмотрела на часы. Оставалось совсем не так много времени до того, как он приедет, а следом и Робин с Крисом. Бедняги после феерического шоу в Париже не могли и шагу ступить без вспышек фотокамер, потому, когда речь зашла о совместном ужине, Патриция предложила собраться у нее.

– И все это для меня? – спросил Макс, обнимая ее за талию. Его рука тут же скользнула по соблазнительно короткому платью вниз. То, что Уильямс при встрече просто не мог не облапать ее за зад, уже превратилось в своего рода ритуал. Некоторые люди жмут руки или целуют щеки, ну а Макс Уильямс кладет свои загребущие ручищи на жопу. – Не стоило так стараться!

– Не трать мое и свое время на все эти штучки, Уильямс, – Патти отстранилась и на удивление резво на своих каблуках исчезла в гостиной, Максу ничего не оставалось, как поспешить следом. – Все равно мы оба знаем, что я на это не ведусь.

Макс хотел было возразить, что не так давно она так не считала, но спорить с Бэйтман в таком состоянии было бесполезно. Он слишком хорошо ее изучил, чтобы знать, что единственным аргументом против ее гнева был хороший трах. Задрать ее гребаное платье, прижать к стене и не отпускать, пока страшные проклятия не превратятся в стоны. Когда-то им было хорошо и просто вместе, возможно, потому что оба знали, что ни во что серьезное это не могло вылиться, каждый из них знал, чего ожидать друг от друга. Именно потому после расставания у них не было обид и претензий друг к другу. Хотел бы он, чтобы все было так же просто и сейчас. Уильямс презрительно хмыкнул в ответ на собственные мысли и без приглашения завалился на диван.

На столике стоял графин с виски и бокал со льдом. Патти от души плеснула в него выпивку и протянула Максу, садясь на подлокотник кресла напротив.

– Какого хуя, Уильямс? – перешла она сразу к делу, едва тот успел сделать глоток.

Она смотрела на него сверху вниз тем самым взглядом, от которого в древних мифах каменели мужики. Гребаный мастер манипуляций, она умела заставить чувствовать себя не в своей тарелке. Нервно поерзав на месте, Макс откашлялся от виски, которое пошло не в то горло, и начал оправдываться:

– А ты думаешь, легко в такое время выбраться из Санта-Моники на ебаном такси?

– Откуда тебе знать, Уильямс? Ты же опять припарковал свой гребаный «харлей» где-то между двух «мазератти» моих соседей, к их ужасу, – хмыкнула Бэйтман. Разговор уходил совершенно не туда, куда надо было, и начал отдавать семейными разборками.

– Он в ремонте, – проворчал мужчина и со злостью добавил, сжимая кулаки, – какой-то мудак поцарапал его.

– Бедный Максик, – протянула Бэйтман насмешливо и, склоняясь к нему, попыталась потрепать его за волосы, – кто-то поцарапал его игрушку. Надеюсь, этот мудак еще жив? Если ты не забыл, то тебе в скором времени надо выдавать сестру замуж.

Уильямс ощетинился и проворчал что-то в адрес будущего мужа, весь его вид напомнил Патти злобного ежика, и она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос. С Максом надо было знать предел. Его можно было отругать и припугнуть, но в меру, пока он не решил, что дальше уже идет посягательство на его мужскую гордость и достоинство. Выводить его из себя, взывая к альфамужицким защитным реакциям, совершенно не хотелось. Прямо как с ежиком, после укуса которого надо вколоть целую тонну прививок от бешенства и прочих зараз.