Пропащие девицы

Последовав ее совету, Макс прошел внутрь, а за ним вбежала Скайлер.

Робби не желала принимать участие в их странных разборках, ей было гораздо важнее узнать, что там с Крисом. Поднявшись наверх, она обнаружила мужчину крепко спящим. Он не смог раздеться полностью. Снял только футболку и один кроссовок. Взглянув на возлюбленного, ей вдруг стало так его жаль.

– Твой козел дядя споил папочку, – обращаясь к малышу, прошептала Робин. Она осторожно сняла второй кроссовок с ноги Криса. Музыкант что-то промычал сквозь сон и перевернулся на спину.

И тут девушка увидела на его левой груди повязку. Точно под сердцем. Она похолодела от страха. Господи, что это?

Присев на кровать, Робин осторожно отодвинула край повязки и увидела краешек какой-то буквы. Татуировка совсем свежая. Она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос. Похоже, эта фигня с татуировками по пьяни досталась в их компании не только Патти.

Любопытство взяло верх, и Роббс полностью сняла повязку. Теперь под сердцем у Криса красовалось «Isabell». В порыве нахлынувшей нежности Робби забыла о своей обиде и, вернув повязку на место, прилегла рядом, свернувшись калачиком, как кошка.

Бен встал, когда уже начинало темнеть. Он проспал почти весь день и чувствовал себя дерьмово, но явно лучше, чем Крис с утра. Мэтт был прав, когда назвал водителю такси его адрес, а не адрес Патти, как хотел сам Аффлек. Появиться перед ней в утреннем состоянии было чистой воды самоубийством. Его плечо отозвалось ноющей болью, когда он перекатился на левый бок, чтобы проверить телефон. До чертиков знакомой ноющей болью. Не надо было даже смотреть на него, чтобы понять, в чем дело.

– Блядь, – поцедил мужчина, поднимаясь с кровати.

На дисплее телефона была чертова туча сообщений из инстаграма, несколько звонков от публициста и сообщение от Мэтта, но ни одного звонка от Патриции, чего и следовало ожидать, особенно если она решилась восстановить их вчерашний вечер по упоминаниям в социальных медиа.

Одеваясь и приводя себя в порядок, он отклонил те отметки из инстаграма, до которых еще не добралась команда Кена, и набрал его, чтобы выслушать претензии в адрес его новой пассии и вчерашнего запоя. Разговор с Мэттом занял едва ли не всю дорогу в такси. Он во всех подробностях пересказал другу воспитательную беседу с Люси, будто хотел, чтобы и Бен разделил с ним все тяготы супружеской жизни. Оказавшись у двери Патриции, он уже узнал все новости и был готов, казалось, ко всему.

Кроме парня, который второпях выскочил из ее квартиры, едва не влетел в него и, смерив презрительным взглядом, пошел прочь.

– Что-то еще, Дик? – спросила Патти, не отрывая взгляд от бумаг.

Дик. Так, кажется, зовут ее дизайнера украшений. Бен позволил себе улыбнуться, хотя, судя по настроению бедного парня, радоваться было совершенно нечему. Патриция Бэйтман была в скверном расположении духа, хотя и не показывала этого. Она продолжала перелистывать эскизы и делать пометки на каждом из них, раскладывая в несколько отдельных стопочек.

– Не совсем Дик, – ответил Бен, – хотя сейчас ты, наверное, считаешь совершенно по-другому.

– Почему это? – спросила девушка, но голос был до жути бесцветным, будто это был и не вопрос вовсе. Siri и то была более заинтересована в ответе, чем Патриция.

– Вчера мы хотели провести вечер вместе, и ты вполне имеешь право злиться.

– Злиться? – переспросила она и впервые подняла на него глаза. – На что? Вы все достаточно взрослые мальчики, чтобы указывать вам, что делать. Взрослые и самостоятельные, – она запнулась, когда взгляд ее скользнул по повязке, которая едва выглядывала из-под рукава футболки. В глазах ее на миг вспыхнула тревога, а затем узнавание и раздражение. Это не была медицинская перевязка. Взрослые и самостоятельные мужики набили себе тату по пъяни. Какая прелесть! – Смотрю, вы неплохо погуляли. Или еще не закончили?

Мужчина тоже невольно покосился на свою повязку, которую надо было поменять еще несколько часов назад. Если память ему не изменяла, то они справились с рисунком за один раз. Больше попадаться на глаза Кэти ему не хотелось, после всего того, что она вчера выслушала, трудно было даже представить себе, как она будет смотреть на него. Явно не с тем восхищением, что вчера.

– Не стой, Бен, присаживайся, – она опять переключила внимание на эскизы, внутри все буквально клокотало от обиды, от того, что он молчит, хотя сама она не давала вставить и слова. Но разве это имело значение? – На диване ждать намного удобнее. Макс ведь тоже скоро будет? И Мэтт? Вот только вряд ли у Криса хватит сил на второй дубль. А мне надо еще поработать.

В комнате воцарилась тишина, Патриция уткнулась в бумаги, отчаянно делая вид, что высказалась и больше претензий не имеет. Бен подошел ближе и стал у ее кожаного кресла, положив руки девушке на плечи, он склонился к ней и поцеловал в висок, который она до этого напряженно массировала. Патти громко выдохнула и отложила карандаш. Мужчина отодвинул бумаги с края стола и присел на него. Беря ее руки в свои, он склонился к Бэйтман.

– Сколько вы вчера выпили? – проворчала она, пытаясь выкрутиться от неизбежного. – От тебя так несет бухлом, что я сама хочу закурить, только боюсь, что все здесь вспыхнет к чертям, как только я чиркну зажигалкой.

Мужчина усмехнулся и, несмотря на протесты, поцеловал ее, притягивая к себе. Она отчаянно упиралась ему в грудь, пытаясь сопротивляться, но все раздражение испарялось от его жадного поцелуя, прикосновений, рук крепко сжимающих ее бедра. Патти подавалась все ближе, а попытки стукнуть его своими маленькими ладошками были все более жалкими и беспорядочными, пока она случайно не задела плечо. Мужчина одернул руку, но не разорвал поцелуя.

– Прости, – прошептала Патти ему в губы.

Объятия на миг ослабли, и она опять вспомнила, как соображать.

– Чем ты вообще думал? – спросила девушка. – Сводить старые тату, чтобы на том же месте набить новую. Черт побери, Бен, там хоть не маты?

– Нет, – рассмеялся Аффлек, – я решил не брать с тебя пример. Но, думаю, тебе понравится.

– И как давно ты ее обрабатывал? Ты же в курсе, что… – она оборвался свою воспитательную речь на полуслове. – Понравится? – с сомнением переспросила Патти.

На его плече красовался черно-желтый символ одной из Хищных Птиц. Патриция на мгновение потеряла дар речи, всматриваясь в знакомые контуры, а потом взорвалась очередным потоком бессмысленных вопросов:

– Ты не забыл, что тебе надо менять повязку каждые шесть часов минимум? Когда последний раз ты смазывал ее кремом? Если она растрескается и краска выпадет, я не буду тащить тебя за руку на коррекцию! Черт побери, Бен, это же…

– Черная Канарейка, – усмехнулся он.

– Ты… – она отвлеклась на телефон. – Прости, я должна ответить.

Патти отошла к окну, чтобы поговорить с Чарли наедине. Она и сама не знала, почему отгораживалась сейчас от Бена, ведь тот знал об Оливере и был заочно знаком с его приемными родителями. Наверное, ей просто хотелось, чтобы хоть иногда мелкий был исключительно ее. Когда она не могла видеть его и быть с ним, хотелось узнавать о нем все первой. И самой решать, с кем делиться своим сокровищем.