Пропащие девицы

Вернувшись к себе около пяти утра, Том обнаружил лишь крохотную резинку для волос, которую Роббс забыла на комоде в спальне, когда собирала вещи перед отъездом.

Эта женщина всегда была одновременно так близко и так далеко.

Покрутив между пальцев тонкую оранжевую резинку Робин, Томас лег на кровать и заснул. Ему снилась девочка из Санта-Моники.

Найти Робин Уильямс в огромном доме, полном бухих в хлам гостей? Нет ничего проще!

Во всяком случае, Шеннон думал так, пока Патриция (его ненаглядная несостоявшаяся жена) не приказала (да, именно приказала) разыскать расстроенную подругу и притащить в гущу веселья хоть за волосы.

Мужчина пару раз пытался дозвониться до Уильямс, но ее телефон был отключен. И теперь он рыскал вокруг, как ебанутая ищейка, спрашивая всех вокруг, не видел ли кто Роббс. Но никто не видел.

Он уже хотел было послать нахуй всю эту поисковую операцию, но решил прогуляться до студии, которая была внизу.

Звукоизоляция не позволяла проникать шуму внутрь комнаты, и это было любимое убежище Джареда, когда тот психовал из-за чего бы то ни было.

Спустившись, Шенн зашел в комнату и услышал тихую мелодию. Кто-то играл на гитаре. И это было просто бальзамом для ушей после музыки, орущей наверху.

Заглянув за стекло, он улыбнулся и тихонько постучал, заставив Робин отвлечься. Она сидела на полу и медленно перебирала струны одной из акустических гитар Джея. Заметив Шеннона, девушка улыбнулась и жестом пригласила его войти.

– Эй, Робин-Бобин, это моего брата гитара, – с усмешкой произнес мужчина, проходя внутрь. – Он не любит, когда кто-то их трогает. Даже мне не разрешает.

– Ну, а ты ему не говори, – Уильямс поднялась на ноги и поставила гитару обратно на подставку. – Здесь еще и барабаны есть. Их тебе тоже нельзя трогать?..

– Вот уж нихуя подобного, – Лето подошел к установке и тихонько рассмеялся. – Это мои барабаны. Умеешь стучать?

– Неа, – она отрицательно помотала головой. – А ты?

Шенн хотел было ответить, но громкий смех Робин и его самого заставил улыбнуться.

– Кстати, ты играешь на гитаре неплохо, – он посмотрел на Роббс, которая плюхнулась на маленький диван в углу и подобрала под себя ноги, скинув кеды.

– Любишь же ты пиздеть, Шенн, – она снова улыбнулась. Хотя ее улыбка больше смахивала на банальную вежливость. Или на что-то вроде «отъебись».

– Ладно, играешь, как ребенок в первом классе музыкальной школы, – Шеннон вытащил из конверта на стене палочки.

– Ты в музыкальную школу ходил, – с обидой в голосе произнесла Робин, усаживаясь на диване по-турецки.

Мужчина сел за установку и улыбнулся, приподняв бровь.

– Я барабанщик, у меня хороший слух, – с напускной гордостью пробормотал он.

– Ага, а еще красивые глаза, красивые руки и красивый брат, – в тон ему проговорила Робби.

– О, спасибо, так приятно, – Шеннон положил на сердце ладонь и улыбнулся. – Я тронут.

– Это не я сказала, – чуть смутившись, ответила девушка.

– А я было поверил, что ты не просто так цитируешь Джея, – Шеннон сделал вид, что сильно огорчен. – Сначала твоя подруга не содержала обещание выйти за меня, а теперь ты делаешь мне комплименты, цитируя моего брата. Что с вами не так, девочки?..

Подняв глаза, он заметил, что Робин даже не смотрит на него. Она сидела почти неподвижно и смотрела на светлый ковер, который лежал на полу.

– Мне кажется, нужно переосмыслить свою жизнь, Шенн, – дрожащим голосом прошептала Робин. И только когда она подняла голову, мужчина заметил, что на ее блестящих зеленых глазах наворачивались слезы.

Прошло около часа после того, как Шеннон вновь поднялся наверх и предупредил Патрицию о том, что с Робин все отлично. Та, конечно, не поверила, но он заверил, что «сегодня берет детей на себя». А после взял из бара бутылку водки и вернулся в студию, где Робби уже рыдала в полную силу, размазывая по щекам остатки туши.

Нос ее покраснел, и выглядела девушка сейчас совершенно несчастной. Настолько, что Шеннону пришлось вытирать ее слезы краем своей футболки.

– Не буду я пить, – всхлипнув, Робби сморщилась, когда Шеннон протянул ей водку. – Вызови мне такси, я хочу домой.

– Нет, – в голосе его она впервые услышала стальные нотки. – Твое здоровье.

Приложившись к бутылке, Шеннон снял футболку и бросил ее на край дивана.

– Не обязательно раздеваться при мне, – девушка почувствовала, как на ее щеках выступает краска. Мельком взглянув на обнаженную спину мужчины, Уильямс поспешила отвести взгляд.

– Моя футболка вся мокрая от твоих слез, прости, – Шеннон усмехнулся, заметив, как она смутилась. Это в какой-то степени было даже приятно.

– Слушай, может быть, ты просто уйдешь и дашь мне побыть одной?! – со злостью бросила Робин.

– Нет, – повторил Лето-старший и снова сел за установку. – Я подниму твое настроение с пола. Хватит плакать. Сегодня же день рождения Джареда.

– И меньше всего на свете я хотела, чтобы он прошел так, – пробормотала Роббс и потянулась к бутылке с водкой. – Остается только выпить за его здоровье.

Водка оказалась мягкой и практически не обжигала. А еще час спустя Робин уже пьяно посмеивалась, когда Шеннон усадил ее за свои барабаны и пытался научить хотя бы правильно держать палочки.

В очередной раз наклоняясь к Робин со спины, мужчина взял ее руки, вместе с зажатыми в них палочками, в свои и произнес:

– Нет, вот так возьми…

От него пахло потом и водкой. А дыхание было слишком горячим. Слишком, чтобы, обернувшись, не встретится с ним взглядом.

– Вот так?.. – тихо спросила она, сжимая палочки в точности так, как он показывал. Ее удивительные глаза горели. Расстояние между их губами было ничтожным. И Шеннон рывком притянул к себе Робин, целуя ее смазано и жадно.

Прежде осознания произошедшего звонкий шлепок разбавил тишину в студии. Почувствовав, как загорелась его щека, Шеннон отстранился.

– Ну и урод ты блядь, Шеннон!.. – вскочив на ноги, Робби со злостью швырнула палочки на пол. – Какого хрена ты делаешь?!.

Только сейчас она почувствовала, насколько сильно была пьяной. Если быть точнее, она едва могла стоять на ногах.

– Больно, между прочим, – Шеннон подошел ближе, продолжая держаться за щеку. Робин сделала шаг от него.

– Ты меня поцеловал!.. – возмущенно завопила она, сжимая кулаки.