Пророчество огня

— Послушайте, может хватит уже, — предприняла я новую попытку, но не успела договорить. Один из серых капюшонов поднял руку и ткнул ею в меня. Удар сердца — ровно столько прошло между этим действием и дикой болью, которая накрыла вслед за судорогой, тугим узлом стянувшей все мое тело. Было не просто больно, это было за гранью. Я открыла рот, но крика не получилось, только бульканье. А потом я почувствовала влагу в углу рта. Подняла руку, мазнула пальцем и поднесла его к глазам. Кровь. Боже мой, да что происходит? Это не сон и не розыгрыш. Это самая натуральная пытка. Я в аду!

— Она не признается. Что ж, это её выбор, — обратилась женщина к остальным. — Снимайте с цепи, пора на площадь.

То, что происходило дальше, лишило меня оставшихся крох надежды, что все это понарошку. Ко мне подошли два стражника. Один освободил от оков, а потом оба подняли меня за локти и поволокли из камеры. Серебряные шли позади — я слышала, как они переговариваются. Пыталась перебирать ногами, но мужчины тащили меня слишком быстро. Обернулась к своим мучителям и закричала:

— Я не виновата, слышите? Я не Марисса. Я не понимаю. Почему?

Было очевидно, что мои вопли были абсолютно бессмысленными и только настраивали окружающих против меня. Еще вчера я думала, что мое пробуждение в темноте — это страшно. А сегодня, я зарыдала в голос, когда меня из моей тюрьмы несли к клетке. Да-да, настоящей клетке, которая стояла на повозке, запряженной лошадьми. Я — ведьма, которую в этой жуткой конструкции сейчас повезут на костер.

Стражники кинули меня в клеть и закрыли там. А сами, похоже, выдохнули от облегчения, избавившись от тяготившей их обязанности. Я медленно поднялась и встала, держась за прутья. Шоковое состояние остановило мой плач, я впала в ступор. Взглянув на мою недавнюю тюрьму со стороны, я заторможено отметила, что это целый замок, построенный из каких-то черных камней. Очень впечатляющее строение: массивное и приземистое, с башнями, глухими сводами в виде полусфер, толстыми стенами и небольшими окнами. Насколько я помню лекции по мировому искусству, это похоже на романский стиль. Однако как бы ни старалась я дать всему определение через знакомые мне понятия, этот замок все же нарушал мое представление о европейском средневековье. Стены были сплошь покрыты барельефами, на которых изображались страшные твари: огромные мускулистые человекоподобные тела с рогатыми головами, когтистыми лапами, кожистыми крыльями. Этих чудовищ я видела повсюду, в том числе и в виде ростовых статуй, пугающих своей натуралистичностью.

Глядя на монумент рогатого трехметрового крылатого монстра, который, казалось, смотрел прямо на меня, ощерившись в вечном оскале, я приняла реальность до конца. Я не дома, я не сегодня — я когда-то и где-то. И почему-то все здесь зовут меня Черная Марисса.

Повозка тронулась, я покачнулась, но удержалась на ногах. Оглянулась и увидела серые плащи. Мои мучители залезли на повозку и стояли позади клетки, держась за ее решетку. Управлял нашей телегой седовласый бородатый мужчина. Он молчал и ни о чем не спрашивал. Видимо, и так точно знал, куда нужно меня везти. Вот в такой дружной компании мы выехали за пределы двора и приблизились к огромным воротам. Оказывается, это не просто замок, это крепость, окружённая по периметру высокой стеной с башнями и бойницами. Ворота открылись сами. Или не совсем. Этот фокус, похоже, был выполнен одним из моих сопровождающих: он поднял руку, и створки ворот почтительно расползлись перед нами в стороны.

Дальше мы двигались по мощенной булыжником улице вдоль домов, лавочек и еще каких-то небольших зданий. Впрочем, рассмотреть что-либо было сложно, потому что на улицах стояли люди. Много людей. Сотни, скорее даже, тысячи. Стар и млад — все глазели на меня, тыкали пальцами, что-то кричали. В какой-то момент, серая инквизиторша подняла одну руку вверх, и толпа умолкла. Тогда эта женщина зычным завывающим голосом обратилась к толпе:

— Подданные Картезы! Эта ведьма совершила страшные злодеяния и не призналась. Призываю вас выплеснуть на нее свой гнев, наказав за строптивость.

Вот тварь! Она действительно превратила мою поездку в ад. Толпа радостно заулюлюкала и начала кидать в меня разные предметы. Причем, в серых мучителей они почему-то не попадали, рикошетя о какую-то невидимую стену. А вот в меня все летело прямой наводкой. Яйца, гнилые овощи и фрукты были еще терпимы, хотя и от них я пыталась закрыться, свернувшись калачиком в углу клетки. Затем посыпались камни. Не все долетали, многие отскакивали от прутьев клетки, но часть все же достигла своей цели. Мне было больно, я плакала. Тело сжалось в напряжении и ожидании следующего удара, которые сыпались и сыпались без перерыва. Несколько камней попали по затылку. Его я закрывала руками, поэтому острые камни протыкали тыльную сторону ладони почти насквозь. Взвыв от боли, я попыталась спрятать голову между коленями, но такой гибкостью все же не обладала.

Я хотела, чтобы все это наконец-то прекратилось, и мы добрались туда, куда направлялись. Бойся своих желаний! В какой-то момент я поняла, что не чувствую ударов, и подняла голову. Оказалось, из города наша повозка уже выехала и перемещалась по широкому полю, заросшему травой. Толпа молча следовала за нами. В глаза со лба потекла кровь, и я попыталась стереть ее, не учтя, что руки мои были еще в более плачевном состоянии. Измазавшись в крови полностью, я оторвала кусок от подола платья и попыталась исправить ситуацию. Эти рутинные хлопоты немного привели в чувство, но ненадолго. Глянув мельком вперед по ходу повозки, я обомлела. Даже отсюда, на расстоянии полукилометра, был виден мой будущий костер: дрова аккуратными рядами были сложены вокруг высокого постамента со столбом. Осознав, что мое аутодафе неизбежно, я почувствовала, как мозг все же не справляется с окружающей реальностью, и уплыла в спасительный обморок.

Лучше бы я не приходила в себя. Однако это было неизбежно: кто-то прыснул водой в лицо и отхлестал по щекам.

— Очнись. Настало время очищения!

Я открыла глаза и увидела лицо пожилого мужчины. Он был в сером плаще, но уже без капюшона. Все трое инквизиторов, или кто они в этой реальности, стояли рядом со мной. Женщина оказалась блондинкой бальзаковского возраста обычной внешности: светлые ресницы, светлые брови, тонкие губы. Однако же татуировка у виска и горящий фанатизмом взгляд делали ее незабываемой. Рисунок татуировки был слишком сложен, чтобы понять, что там изображено. Собственно, такой был у всех троих моих сопровождающих.

Пошевелилась, и испарина прошила все тело. Я была привязана к столбу, поэтому могла только немного крутить головой — ни на какие другие движения мое тело, обмотанное веревкой, способно не было. Со своего постамента, а он возвышал меня на несколько метров, я видела людей и странное место, в котором мы все находились. Костер сложили на огромном поле, примерно с три футбольных по величине. Оно было окружено лесом. Можно было бы предположить, что казнь вынесли за черту города по соображениям безопасности, но, думаю, дело было в другом. Это место казалось неким археологическим участком. Вокруг стояли полуразрушенные сооружения, возможно, остатки древнего храма. Куски колон или части стенных конструкций торчали из-под земли. Точнее, не совсем земли. Центр этого поля представлял собой каменную пластину, на которой не росло ни одной травинки. Каменный пол был круглой формы, и, насколько я поняла, мой костер располагался прямо в его центре. Толпа стояла за пределами каменного настила, диаметр которого составлял метров тридцать. Ощущение, что я нахожусь в месте, где меня не просто казнят, а приносят в жертву, дополняли несколько статуй, подобных тем, что я видела у моей тюрьмы. Тут их установили по периметру каменного круга таким образом, чтобы каждая из них смотрела на меня своими звериными глазами и, словно насмехаясь, провожала в последний путь.

А тем временем казнь шла своим чередом. Серые плащи зачитали приговор, толпа скандировала «Сжечь!», а какой-то мужик с факелом подошел к дровам, которыми был обложен мой постамент. Мамочки! Отче наш! Иже еси на небеси! Спаси и сохрани! Что мне нужно было сказать в тот момент, чтобы этот ужас закончился, я не знала. Начала биться в истерике, слезы застлали глаза. «Нет-нет-нет», — стучало в мозгах.

Сквозь собственные рыдания я услышала усилившиеся вопли толпы и различила отдельные слова. Они кричали: «Да здравствует король!». Что? Какой король? Посмотрела вниз и поняла, что пока меня еще не жгут, а к нашему костру приближается группа всадников. Богато одетые мужчины, среди которых выделялся один на белоснежном коне. Наверное, это и есть король! Сердце забилось в надежде. Может, он пришел разобраться с творящимся безобразием, и меня сейчас отпустят? Мне очень сложно было что-то предполагать, потому что эта реальность была очень нереальной. Я пыталась как-то заземлиться разумом и мыслить в рамках текущих обстоятельств. Я хотела свободы, хотя плохо представляла, что буду с ней делать, ведь мне, по сути, тут нет места. Но все же главное — это жить!

Монарх приблизился, спешился со своего коня и лихо вскочил на мое возвышение. Он подошел ко мне, а я вся подалась навстречу своему спасителю, по крайней мере, я на это надеялась. Иначе зачем самому королю так утруждаться? Вариант только один — моя амнистия в рамках громкого пиара.

Высокий брюнет с короткими волосами и тонким обручем короны на голове подошел ко мне вплотную, обдав одуряющим запахом какого-то парфюма. Его голубые глаза замерли на мне, и я вспомнила, где его видела. Эти грустные голубые очи уже всплывали в моих видениях в темноте темницы.