Пророчество огня

Король поднял руку и погладил меня по щеке. Я безотчетно ждала, что он даст приказ развязать меня или по-рыцарски начнет сам резать веревки — на его бедре висел весьма внушительный меч.

— Мари! Мне так жаль! Но я прощаю тебя! Я понимаю, что твоя любовь ко мне привела тебя к такой участи. Я не мог не попрощаться, — сказал монарх, поцеловал меня в лоб и повернулся к толпе.

— Мой народ! Вы видите, как беспристрастен ваш король. Ради всеобщего благоденствия и торжества справедливости я отправляю эту женщину, леди Мариссу Раш, на очищающий костер, несмотря на то что она мне дорога. Ведьму, мятежницу и убийцу мы предаем огню.

Рев толпы и взмах руки монарха, призывающего к действию. Его легкая атлетическая фигура ловко соскочила с постамента, и этот высокородный индюк присоединился к зрителям.

Палач поджег дрова, которые весело затрещали, схватываясь все сильнее. Я смотрела на огонь, постепенно приближающийся к моим ногам, и почувствовала, что меня мутит. Тошнота почти перешла в рвотные позывы, когда первый лепесток лизнул мои ступню. Толпа замерла. А я… Мне не было больно. Совсем. Я наблюдала, как количество огоньков на моей коже быстро росло — они танцевали, разбегаясь по телу и покрывая его, но боли не причиняли.

Пламя разгоралось, снопы искр взлетали в небо, закрывая меня огненной стеной от зрителей. При этом и я сама, и мое платье не горели. Адреналин устроил в моем организме большой бадабум, я неожиданно начала смеяться, повторяя: «Гори-гори ясно, чтобы не погасло». Вероятно, именно так выглядит безумие. Видела, как сгорела веревка, освободив меня. Теперь я могла шевелиться. Поддавшись непонятному порыву, сделала шаг вперед, появившись на секунду перед зрителями из огня, и закричала: «Я не виновата!». Однако какая-то неведомая сила, словно спасая от дальнейших необдуманных поступков, наполнила мое тело и потащила в сторону. Перед глазами завертелось словно в калейдоскопе, появилось недолгое ощущение полета, затем — кувырок и все замерло. Обретя четкость зрения, я увидела, что опять оказалась в костре, плюхнувшись в него со всей дури с высоты.

Это был уже совсем другой костер — небольшой, какой я сама не раз разжигала в походах. В ушах звенело, поэтому я не воспринимала окружающие звуки. Только наблюдала, как какой-то здоровяк поднимает меня и держит на весу за шкирку. Рядом с ним стояли еще несколько мужчин и что-то эмоционально говорили, размахивая руками. Я продолжала болтаться на руке у великана, а со стороны леса к нам приближался еще один персонаж. Беглый осмотр местности показал, что я в лесу на небольшой поляне, где люди сделали привал. Я видела сумки с вещами, несколько лошадей на привязи и готовящийся на костре обед. Правда, если быть точнее, готовился он только до моего прилета: перевернутый котелок являлся печальным свидетельством моего вандализма. Состав группы, расположившейся на поляне, намекал, что передо мной исключительно мужская компания — один из них меня держал, трое стояли рядом. И, судя по всему, сейчас к нам направлялся главный.

Моя контузия постепенно проходила. Вернувшийся слух позволил услышать разговор мужчин. Здоровяк так и держал меня в своей руке, посматривая как на инопланетянина, а кто-то из его товарищей крикнул:

— Лекс, глянь, кто разорил наш костер. Баба! Любит погорячее, видать.

Мужской гогот грянул так громко, что даже птицы с окружающих деревьев поспешили убраться подальше. Громила все же поставил меня на ноги, а тот, кого называли Лексом, подошел и медленно окинул взглядом с ног до головы. Почему-то стало очень неловко от своего вида: я была грязная, вся в крови, слегка прикрытая рваным платьем; на голове спутавшиеся волосы, которые падали на лицо и вместе с кровью и копотью маскировали мою внешность до неузнаваемости. Да и запах, думаю, тот еще. Хотя в основном от меня пахло паленым. Хорошо, что все же не стошнило, это стало бы вишенкой на торте моего великолепия.

В отличие от меня, мужчина выглядел достойно. Ответила на его взгляд, тоже начав рассматривать. Темный блондин с серыми глубоко посаженными глазами; одет в походную одежду: поверх рубахи и штанов темная кожаная безрукавка с капюшоном. Небрежно растрепанные короткие волосы с выбритыми висками — словно визажист колдовал над этой прической несколько часов. Но ничего такого, чтобы уличить мужчину в любви к визажу не было: обветренное лицо, шрам на правой щеке, поджарое тело, привыкшее к физическим нагрузкам. Особый шарм придавала ему татуировка на левом виске. Похоже, в этой реальности это какой-то знак отличия; я видела такие у Нормана, серых плащей и вот теперь у блондина, только рисунок отличается: у Лекса это был меч, обвитый лозой.

— Кто ты, замарашка? — спокойно спросил он глубоким низким голосом.

Растерявшись, я промолчала. Правду я говорить боялась, а придумать ничего не могла, не зная реалий этого бытия.

— Откуда она тут взялась? Не с неба же упала, — не дождавшись моего ответа и глядя на разоренное кострище, задумчиво протянул блондин.

— Лекс, да это нищенка, видать. Жрать хотела, вот и полезла к нам в котелок, — прокомментировал здоровяк, а потом обратился ко мне:

— Только как мы тебя не заметили, болезную. Что молчишь? Немая, что ли? А, может, и юродивая… — покачивая головой добавил он.

— Барс, умой её и дай поесть! Раз уж пришла, хотя бы накормим. А потом пусть идет на все четыре стороны, — бросил Лекс и, потеряв интерес к моей особе, повернулся, сказав оставшимся трем членам команды:

— Клык, дров еще собери! И достань там одежду какую-нибудь, пусть немощная переоденется. Ты самый мелкий из нас, твоя с неё хоть слетать не будет. Ганс, кашу ставь заново на костер! — Раздав указания, он пошел к лошадям и начал что-то искать в седельных сумках.

Проводила взглядом его широкоплечую фигуру и повернулась к великану по имени Барс, который махнул мне рукой, мол, «за мной», и куда-то пошел. Мне очень захотелось прижаться к нему и расплакаться — мужчина выглядел очень добрым и теплым. Двухметровый русоволосый богатырь, с несколькими косицами в волосах, которые достигали лопаток, небольшой бородой и усами пшеничного цвета, он чем-то напоминал мне викинга. Лучистые голубые глаза добавляли ему этого сходства. Подавив неуместное желание броситься в объятия к этому «доброму викингу», я поплелась за ним, ступая босыми ногами сначала по траве, а потом по камешкам у ручья. Барс шел впереди, не видя, как я постоянно спотыкаюсь, наколов ступню чем-то острым, и приговаривал:

— Сейчас хоть умоем тебя, девонька. Что с тобой произошло? Может, расскажешь?

Мы подошли к ручью, и я с наслаждением начала зачерпывать руками воду, умывая лицо, грудь и шею. Холодная вода приятно остужала кожу, смывая с нее тонны грязи, но у этих водных процедур была и другая сторона: руки, покрытые бесчисленным количеством ранок, начало нещадно саднить, заставив меня сдавленно зашипеть. На тыльной стороне ладоней повреждения были самыми серьезными — вырванные куски кожи и мяса привели меня в ужас. Сейчас бы антисептик. Вода в ручье явно нестерильная, можно легко себе обеспечить заражение крови. Мысленно махнула рукой — переживать по этому поводу сил у меня не было. Благо, прошлая походная жизнь успела немного закалить, поэтому глянув, что кровь остановилась, я решила, что просто попрошу бинты и перевяжу ладони.

Закончив умывание, я взяла тряпицу, которую дал мне Барс, и мы направились обратно к костру. Я шла, протирая насухо лицо, когда на встречу мне вышел Лекс и протянул какую-то баночку.

— Держи. Ускоряет заживление.

Я убрала импровизированное полотенце, чтобы взять лекарство, и Лекс взглянул прямо на меня. Такого разгона от нейтрально-участливого выражения лица до лютой ненависти я не видела еще ни разу. Мужчина с рыком схватил меня правой рукой за горло и, оторвав от земли, начал душить. Желваки заходили на его лице, когда он выдавил:

— Ты как тут оказалась, тварь? Я же поймал тебя!

Я не могла ответить по ряду причин, одна из которых заключалась в том, что меня душили и асфиксия уже давала о себе знать. Ноги не касались земли, и мне казалось, я уже начала ими судорожно подергивать в предсмертных конвульсиях. Барс подскочил к моему мучителю, и с криком: «Лекс, отпусти девчонку», вырвал меня из его рук. Тот тяжело дышал, глядя на то, как громила прижал меня к себе и держит на руках. А я исполнила свою мечту: прижалась к моему викингу и роняла слезы ему в куртку.