Пророчество огня

— Это Черная Марисса, Барс. Эта дрянь каким-то образом сбежала.

Я отреагировала на это заявление громким истеричным рыданием, а Барс на секунду оторвал мое лицо от своей груди, посмотрел и выругался:

— Грязные бздырги, мы же только двое суток назад доставили ее в замок. И правда, она.

Услышав разговор, подошли Рэн, Ганс и Клык, с недоумением уставившись на вжавшуюся в Барса меня. Я категорически не хотела отлипать от большого теплого тела, цепляясь пальцами за одежду мужчины. Пыталась обнять его, но он был слишком широк, и моих рук не хватило. Барсу пришлось сесть вместе со мной на бревно, которых тут было несколько. За ним последовали и остальные.

Ситуация была абсурдная. Судя по всему, именно этот отряд поймал преступницу Мариссу. И если четверо членов этого отряда всего лишь поражались моему возвращению, то Лекс сочился ненавистью. Похоже, у мужика к леди Раш была личная предъява.

Я уже не плакала, а навострив уши, слушала. Очевидно, что мне надо рвать когти от этих ребят. Доказать, что я не Марисса, а самозванка, я не смогу. Что и каким образом меня перенесло сюда, я не знаю, но оно было очень неправо. Эти молодцы меня вернут королю, который в очередной раз с крокодильими слезами захочет поджарить меня на костре. Или еще что хуже — притопит или голову рубанет. Тот факт, что я не горю, не означает, что я вообще бессмертна.

— Надо связаться с герцогом Норманом, — уже более спокойно сказал Лекс. — Пусть забирают ее. Что у них там творится, если ведьма сбегает прямо из-под носа.

— Слышь, брат, а что она не дергается и не бежит? Что там с ведьмой в тюрьме сделали, что она такая вялая? Когда мы ее арестовывали, она как дикая кошка была. Брыкалась, орала, что не виновата, проклинала, — сказал Клык. Это был худощавый шатен, лет тридцати, с собранными в причудливую косу волосами и серьгой в ухе, одетый исключительно в черные цвета. Я бы назвала его не «Клык», а «Клинок» или как-то так. Он весь был какой-то острый, пружинистый, подвижный.

— Играешь с нами, тварь? — вместо ответа товарищу рыкнул на меня блондин, а я еще сильнее прижалась к Барсу. Тот сам не заметил, как инстинктивно отвернулся, закрывая меня от гнева главаря.

Я выплакалась, мне немного полегчало, поэтому занялась перевариванием поступающей информации. Сейчас я мыслила трезво, нарочито будя в себе инстинкт самосохранения и желание выжить. Итак, настоящая Марисса была ведьмой, но я же таковой не являюсь. Может, это послужит доказательством того, что я — не она? Хотя я сюда целехонькая прилетела и не сгорела в огне. Может, и ведьма, в самом деле. Эх, знать бы, как волшебством ведьминским пользоваться, превратила бы всех я сейчас в тараканов. Всех, кроме Барса. Прихлопнула и побежала бы подальше.

— Я свяжусь с Карстоном, он пришлет за ней отряд и передаст герцогу Норману, — уже спокойнее сказал Лекс, доставая из кармана на груди какой-то предмет.

— Не люблю я этого скользкого червяка, — сказал Барс. А я прониклась своим викингом еще больше. Мысленно даже стала называть его Барсиком.

— Главное, что он вернет тварь в темницу.

— Сегодня же казнь ее должна была состояться. Мне подавальщица в «Трех петухах» рассказывала, что на площадь массуров пойдет. Король настоящее представление устроил. Вы как хотите, а дрянная история это — свою любовницу прилюдно поджаривать, — сказал Ганс — самый старший член отряда. Все мужчины были на вид от двадцати пяти до тридцати, а Гансу можно было дать и все пятьдесят. Однако седины в его черных коротких волосах не было.

— Ну вы еще пожалейте ее, — реплики блондина не отличались оригинальностью.

— Лекс, я знаю, что она сотворила. Или, точнее, что говорят об этом. Просто не принимаю все за чистую монету. Она, по слухам, полстраны прокляла, а вторую половину потравила и заколдовала. Многовато для этой пигалицы, — парировал Ганс.

Единственный, кто не участвовал в этой беседе, был Рэн. Лысый и коренастый молчун, он сидел на бревне и что-то строгал из дерева ножом.

Я втихую наблюдала за членами отряда, прижавшись к груди Барса и скосив глаза. Волосы скрывали мой любопытствующий взгляд, а я делала свои выводы о каждом из мужчин. Они были неутешительные: против меня настроен главный, а это гарантия провала. Может, мне тут всех очаровать? Мысль, конечно, дельная. Для какой-нибудь другой Маши. А для меня — это путь в никуда. Во-первых, я не умею. В моем мире я предпочитала спрятаться где-нибудь, а не выставлять себя на показ. Во-вторых, если я сейчас начну кривляться, Лекс точно решит, что я ведьму включила, и убьёт меня на месте. Судя по моему реноме, никто в этой реальности по мне не заплачет. Ну и, в-третьих, сложно кого-то очаровывать в столь плачевном физическом состоянии. Так только жалость вызывать.

Беседа зашла в тупик. Все замолчали. Разорвал тишину Барс. Он встряхнул меня и сказал:

— А что ты, девонька, расскажешь? Ты как тут оказалась?

Он с усилием оторвал меня от себя и мягко убрал волосы с моего лица. Увидев что-то на нем, он ощутимо напрягся и присвистнул:

— Гляньте! Это же печать! Вроде же не было ее!

В наших рядах началось оживление, все заговорили разом, а Лекс присел возле ног Барса, взял меня рукой за волосы и больно потянул, открыв тем самым мое лицо своему обзору. Большим пальцем он начал тереть кожу в районе левого виска. Дернулась, но хватка в волосах не дала отвернуться.

— Лекс, хорош. Печать настоящая, разве ты не видишь? — подошел к нам Клык, положив руку на плечо главарю. — Она отмечена Агосаром. И это же символ чистого огня, — с удивлением закончил он.

Блондин вскочил, с яростью взглянув на окружающих.

— Какого грязного дарга тут происходит? — осатанел мужчина. — Она же ведьма.

Надо при случае узнать, кто такой дарг. Есть у меня ощущение, что в этом мире мы с ним одинаково нелюбимы.

— Да нет, — протянул Ганс, глядя в район моего левого глаза, — совсем не ведьма. Я таких печатей ни разу не видел. Какой у нее дар? Агосар, говорите…? Это ж получается, мы магичку давеча в бараний рог скрутили?

И тут заговорил молчун. Рэн перестал ковырять ножом деревяшку и выдал следующее:

— Я вот подумал, — начал он, а его товарищи все вчетвером взглянули на него. Видимо, не так часто он толкает речи. — Что все это не просто так, — сказал, сделал паузу и продолжил:

— Арестованная нашей боевой звездой девчонка, которая два дня назад была ведьмой, а сегодня сожжена, падает к нам в костер и оказывается огненной магичкой. Не думаю, что сдать ее обратно королевским гвардейцам сейчас — это правильно. Слишком все мудрено и неоднозначно.

— Хочешь, чтобы нас ее сообщниками в итоге назвали? — спросил Клык, а Рэн поморщился.

— Мне плевать. Я слушаю Лекса, он мой командир. А придурь всех этих чистеньких аристократов меня не беспокоит. Да и смерти я не боюсь. Один у меня страх — что дурака из меня сделают.

— Так, может, эта рыжая и сделает. Видать, очаровала уже, а? — продолжал допрашивать Клык, а у самого черти веселья в глазах прыгают.

— Эта? — хмыкнул Рэн, а я даже как-то обиделась. Почему нет? — Не моя фактура, уж больно тощая. Того и гляди, к демонам в посмертие улетит. И как только держится?

— Так что ты предлагаешь? — неожиданно спокойно спросил у Рэна Лекс.

— Разобраться, не заставляют ли нас плясать под чью-то нехорошую дудку, — спокойно сказал тот и вернулся к прерванному занятию, вновь взяв нож и деревянный чурбанчик в руки.

— Мне сказали, что убийца она, что Дэша она…

— Знаю, — спокойно ответил Рэн. — Если так и окажется, я сам ей шею сверну, Лекс. Но пока есть многое, что мне не нравится. Нужно поговорить с девчонкой, когда она придет в себя. Узнать, как она тут оказалась как раз в момент своей казни. Но чует печёнка, все это не случайно.