Прощание с Джоулем

– Свежая поставка?

– Ага. Причем огромная - сразу за полгода. Эти полгода они или пухли, или на кровавых девочках сидели и еще на вашем дерьмовом чае, только не обижайся, ведь все знают, что этот ваш "синий орел" - дерьмо.

– Ладно, проехали.

– А тут им столько добра привалило, причем сразу. Дня два тяжелые бомбардировщики на полевых аэродромах разгружались. И днем и ночью, и как они тогда разгружались - пустой взлетает, а груженый с другого конца уже на посадку заходит, причем, часто прямо в лоб взлетающему. А все из-за неразберихи, да чайной горячки. Сколько там наших летунов погибло - жуть. До сих пор обломки по полосам валяются. Многие тогда садиться боялись на эти полосы, и сбрасывали чай прямо на бреющем. Мало того, что кучу народу на полосе перебили тяжеленными чайными тюками, так ведь у многих в бомболюках еще и бомбы оказались на боевой взвод взведенные. А летуны, они ведь даже когда чай бросают, все равно в живое целят, рефлекс у них такой, ничего не поделаешь. Неразбериха, одним словом, полная. А ты видел когда-нибудь, как этот чай горит?

– Нет.

– А я видел. Зрелище еще то. Хотя, зарево и красивое. Такая как бы радуга на фоне...

– Давай ближе к ночной атаке.

– Ну, вот они чай разгружали-разгружали, от тюков и бомб уворачивались-уворачивались, а потом взяли, да и пошли прямо на ваши позиции после очередной такой разгрузки. Прямо как были, как чай разгружали - без оружия, а многие и не одетые даже. А в атаку или еще зачем, это я не знаю. Может и в атаку, а может, просто помощи на разгрузке хотели попросить или еще чего.

– А может они хотели нас свежим чаем угостить?

– Кто их теперь разберет?
– рассудительно заметил сержант-кондуктор.
– Фронтовиков этих. Ты вот сам фронтовик, а меня о таких вещах спрашиваешь.

– Правду ты сказал, кондуктор, - сквозь зубы заметил Дей.
– Чистую и незамутненную правду. Ты только что изрек истину.

– А в чем она - истина?
– довольно захрюкал сержант-кондуктор, вскрывая жестянку с вишневым компотом.

– Я думаю - в чае.

– И наш чай лучше, - подвел черту сержант-кондуктор, прикладываясь к банке.
– Вот и вся истина. Вся, что ни на есть, до последней вафли.

Дей не успел ничего ответить, так как вдруг раздался сильный шум работающих винтов и салон начал вибрировать крупной дрожью. А потом слева от автобуса завис штурмовой вертопраф с полным навесным боекомплектом. Он развернулся носом и всеми своими ракетами к автобусу и некоторое время летел боком, поднимая винтами тучи пыли, праха и еще каких-то ошметков. Дей разглядел под вторым защитным колпаком лицо пилота в темных очках на половину лица и приложился ладонью к густо тонированному стеклу, стараясь привлечь его внимание. Пилот тут же заметил ладонь сержанта и показал ему на пальцах, на этом фронтовом языке мнимых глухонемых, которому все желающие выжить очень быстро выучиваются на любом фронте: "Дальше следовать не могу, возвращаюсь на базу". И сержант просигналил ему в ответ "Благодарю за поддержку". Пилот два раза кивнул очками и ветропраф свечой ушел в небо, а салон тут же перестал вибрировать и его прохладная полугражданская тишина сразу вернулась обратно.

– Так вот как ты до остановки добрался, - сказал сержант-кондуктор, стряхивая с кителя капли компота.
– А я еще подумал - как же это он смог уцелеть? А ты - вон как.

– А ты как думал, кондуктор, - сквозь зубы процедил Май.

И еще он тогда подумал - какие хорошие ребята эти летчики. Небесные летуны, летяги. Летчики всегда или полностью натуральные или их просто нет. Ведь бой у них длится какие-то секунды. Вот ты только что пил кофе и курил сигару, а потом - воздушная тревога и ты уже бежишь к своему вертопрафу по смоченной весенним дождиком бетонке. Взлет, неудачный маневр, а через минуту тебя уже нет нигде. Или ты есть. Или-или. Правду говорят, что они летают прямо под парадизом. Чуть дал газу или потянул на себя ручку и ты уже там. И никаких тебе госпиталей, никаких протезов, никаких имплантов. Не то что мы - гребаная пехтура, подумал Дей.

– Это правильно, что они улетели, - сержант-кондуктор снова припал губами к своему компоту.
– Вон за теми кустами начинается мирная зона. Собьют сразу и запросы делать не станут. В один момент и даже пара от него не останется. Вот был летун, щелк и нет его больше. И правильно, я тебе так скажу, а то уж больно они в последнее время разлетались.

– Не то, что мы - гребаная пехтура, - вслед своим мыслям добавил Дей.

– Говори за себя, - недовольно нахмурившись, сказал сержант-кондуктор.
– Мы - фронтовые автобусники, народ особый.

Сказал и сразу скривился как от сильной зубной боли, а потом начал икать так громко, что разбудил задремавшего Джоуля.

Май подумал, что этому особенному автобуснику, наверное, попалась банка просроченного прогорклого капота и не стал продолжать разговор дальше.

***

Жандармы

Постепенно дорога становилась все лучше и чище, на отдельных участках колеса автобуса цепляли уже и за настоящий асфальт, а количество разбитой техники быстро уменьшалось. Теперь это были главным образом тяжелые золотые танки с тусклыми красными драконами на башнях. Все танки были без видимых повреждений и стояли вдоль обеих обочин ровными колоннами по четыре машины в ряд, как на параде. Скорее всего, их оставили состоявшие из настоящих, стопроцентных трусов экипажи красноголовых в самом начале наступления, так тогда подумалось Маю.

Сержант-кондуктор уже допил свой компот и теперь, по-видимому, распалившись им, занимался большой банкой фронтовой тушенки. По салону уже разнесся тошнотворный запах чуть подкопченного гнилого мяса с которым не могли справиться даже работающие на полную мощность кондиционеры.

Как только по салону распространился запах мяса, Джоуль привстал на своем сидении и теперь, упершись передними лапами в накрахмаленную кружевную накидку переднего подголовника, во все глаза смотрел на энергично работающего челюстями сержанта-кондуктора, который тоже заметил собачий интерес к своей банке и, прожевывая слишком большие куски, сигналил Джоулю глазами, игриво подмигивал ему - подожди, мол, сейчас и ты получишь свою долю.

Дей отстегнул ошейник Джоуля и тот стремглав бросился к креслу сержанта-кондуктора, с радостным поскуливанием уселся у его ног и начал с выражением простодушной собачьей надежды всматриваться в его жующее лицо. Это животное простодушие не могло не тронуть даже самое жесткое сердце и вскоре в сторону Джоуля полетели небольшие кусочки облепленного желтым жиром мяса, которые тот очень ловко хватал на лету с радостным лаем и визгом. Обычная фронтовая автобусная сценка, подумал Дей и отвернулся к окну. Человек и собака в неблагоприятно сложившихся для них обоих обстоятельствах. Собака и человек. Созерцать проносящиеся мимо окна виды было куда интереснее, чем смотреть на эту совместную трапезу и он полностью погрузился в это занятие.

Время от времени мимом окон автобуса пролетали легкие танкетки полевой и дорожной жандармерии, но ни одна из них так и не подала условный сигнал на остановку и досмотр одинокого военного автобуса. Наоборот, сидящие на броне жандармы каждый раз отворачивали свои квадратные усатые лица от высоких автобусных окон, как бы давая понять, что им нет до них никакого дела, и что у них полно других, куда более важных хлопот.

Когда автобус легонько качнулся и встал перед полосатым шлагбаумом, сержант-кондуктор торопливо спрятал свою банку в высокий автобусный холодильник, а потом еще раз подмигнул Джоулю и вытер губы большим клетчатым платком. Это была последняя дорожная проверка документов, после которой начиналась прифронтовая мирная зона красноголовых. Дальше было чисто до самого U-218. Такие проверки были простой формальностью, так как с военных автобусов взятки были всегда гладки и это отлично понимали мобильные отряды дорожных жандармов. К тому же связываться с вооруженными военными отпускниками или самовольщиками было себе дороже и их обычно пропускали без досмотра, но сегодня был не тот случай. Сегодня ОДисс был единственным пассажиром, и это резко меняло дело.

Когда дверь автобуса с шипением отъехала в сторону, в салон вошли сразу два жандарма в синих мундирах, туго перетянутых белыми портупеями. Они были одинакового роста, одинакового квадратного телосложения и даже усы на их одинаковых рожах были одного фасона. Прямо близнецы-братья по нелегкому жандармскому делу, подумал Дей, вынимая и разворачивая сопроводительные документы, интересно, что они хотят здесь сегодня найти? Ведь видно же, что это военный транспорт, а не какой-нибудь кочующий по фронтовой полосе бордель на колесах, от пола до потолка забитый припрятанным в разных неожиданных местах приятными сюрпризами - нюхательным чаем, разнообразными спиртными напитками, румяными проститутками и мятыми вафлями. Такое и досмотреть лишний раз приятно, а здесь...