Прощайте, сожаления!
Шрифт:
Вопрос был решён принципиально, и Жилин слегка успокоился. Как именно он осуществит своё намерение - об этом он ещё подумает. Сейчас его заботило другое: нужно было найти философское обоснование для своего замысла. Это он делал всегда, принимая важные решения. Посвятив жизнь преподаванию философии, он хотел чувствовать себя философом во всём. Каким же будет это обоснование? Он сразу сообразил, где надо искать: конечно же, у Ницше, в философии которого "жизнь" и "воля" - центральные понятия. Поскольку речь идёт о том, чтобы забрать чужую жизнь, прощаясь с собственной, и через этот акт воли восстановить своё поруганное достоинство мужа и отца. Сформулировав профессиональную задачу, он очень быстро нашёл её решение: он будет руководствоваться ницшеанской идеей ресентимента!
Жилин постарался вспомнить всё, что он знал об этой идее. Ницше полагал, что ресентимент является чувством, свойственным рабам, которые не способны что-то изменить
Схватив пачку писем, Жилин поднялся с перевёрнутого ведра и заспешил вон с чердака, к планшету, который всегда был в его сумке, чтобы перечитать Ницше. Текст книги "К генеалогии морали" легко отыскался в интернете. Довольно быстро нашлись и те места в нём, которые сейчас были наиболее интересны для Жилина. С учащённо забившимся сердцем он читал: "Восстание рабов в морали начинается с того, что ressentiment сам становится творческим и порождает ценности: ressentiment таких существ, которые не способны к действительной реакции, реакции, выразившейся бы в поступке, и которые вознаграждают себя воображаемой местью. В то время, как всякая преимущественная мораль произрастает из торжествующего самоутверждения, мораль рабов с самого начала говорит Нет "внешнему", "иному", "несобственному": это Нет и оказывается её творческим деянием". И ещё это: "Сам ressentiment благородного человека, коль скоро он овладевает им, осуществляется и исчерпывается в немедленной реакции; оттого он не отравляет; с другой стороны, его, как правило, и вовсе не бывает там, где он неизбежен у всех слабых и немощных".
Но особенно отвечало чувствам Жилина то, что было сказано о ресентименте в энциклопедии "История философия", цитата из которой тоже нашлась в интернете: это "психологическое самоотравление, проявляющееся в злопамятности и мстительности, ненависти, злобе, зависти. Если сильным человеком овладевает ресентимент, то он исчерпывается в немедленной реакции, оттого он никого не отравляет".
"Да, то, что я сейчас испытываю, - ненависть, горечь, обида, сожаления, - это на самом деле разъедает, отравляет мою душу, от этого надо избавиться непременно, и потому мой девиз на последние дни я определяю так: "Прощайте, сожаления!" - подумал Жилин. Он поджёг спичкой пачку писем, швырнул её на землю и понаблюдал за тем, как один за другим вспыхивали и обращались в пепел бумажные листы. Затем он затоптал последние искры догоревшего огня, вышел за калитку, бросил последний взгляд на дачу и пошёл прочь, зная, что уже никогда сюда не вернётся.
10
То, что он пропал, Чермных понял только после встречи с журналистами, по возвращении в свой кабинет. До этого момента у него недоставало ни времени, ни желания чётко осознать происходящее. Он постоянно жил в лихорадке забот, а в последние месяцы, с началом проверок его бизнеса, - в особенности. Хотя мысль о неминуемой катастрофе давно брезжила в его сознании, всегда являлось убежище от этого кошмара в виде какого-то насущного дела, не терпящего отлагательства. Но вот теперь, после унизительной для него встречи с пятёркой равнодушных журналистов, из которых никто, конечно же, кроме жалкого Каморина, писать о нём не будет, провал был слишком очевиден. В этом убеждали и следы настоящего погрома, которые он видел сейчас в своём офисе: опустошённые ящики столов и полки шкафов, раскиданные там и сям папки и бумаги, следы грязных ног на паласах. А он, будучи уже на краю гибели, хватался за соломинку - за продажных писак с пустыми глазами!
Если бы огненная надпись "мене, текел, фарес" появилась сейчас на стене его кабинета, перспектива предстоящего краха не стала бы для него более несомненной. Уже имелось явное указание на то, что дознаватели "копают" не наобум, а преимущественно в одном определённом направлении, причём именно том самом, которое грозило ему верной уголовной статьёй. Их интересовали в первую очередь сделки ЗАО "Кредо" с ООО "Спецторг".
Почему ещё в 2013 году, когда ЗАО "Кредо" выиграло конкурс на реконструкцию мемориала воинам Великой Отечественной войны, ему не пришла в голову спасительная догадка о том, что в этом деле необходима сугубая осторожность? А ведь он прекрасно знал, что расходы заказчика реконструкции - областного комитета по культуре - будут проверяться и перепроверяться! Тем не менее он приказал бухгалтерии показать в документах стоимость гранитных плит для облицовки мемориала, закупленных у ООО "Спецторга", на три миллиона рублей дороже действительной.
Чермных помнил, что думал тогда, взвешивая "за"
и "против" рискованной аферы. О том, что на рынке гранитные плиты стоят значительно дороже, а хозяин "Спецторга" уступил их ему дёшево по дружбе, как оптовому покупателю, в расчёте на будущие выгодные контракты. И что он, в свою очередь, выступает, в сущности, в качестве продавца, реализуещего плиты заказчику, и потому вполне естественно для него включить свою торговую наценку в цену подряда. То есть всего лишь показать этот товар по его реальной рыночной цене, а не по той специальной, по которой его удалось купить. К тому же речь идёт о сумме не слишком значительной - о какой-то сотне тысяч долларов. Которую наверняка никто и не заметит. Он же на эту сотню тысяч, своего рода личную премию, совершил путешествие на Мальдивы, о чём мечтал с детства.Теперь же выяснялось, что правоохранители обнаружили его уловку. Что, впрочем, и не составляло особого труда: им всего-то надо было провести встречную проверку в ООО "Спецторг". И сделать это они, по всей видимости, уже успели. А раз так, то узнали, что гранитные плиты для мемориала стоили по счетам-фактурам ООО "Спецторг" чуть более миллиона рублей, тогда как по смете ЗАО "Кредо" - четыре с лишним миллиона. И эта разница в три миллиона означала, как запаздало осознал Чермных, хищение в особо крупных размерах, за что предусмотрено наказание в виде лишения на срок до десяти лет, в соответствии со статьёй 159 Уголовного кодекса!
Не оставалось сомнений в том, что он, Чермных, уже прочно сидит у дознавателей на крючке, раз они обнаружили особый интерес к его сделкам с ООО "Спецторг". И если они пока не предъявили ему обвинения по конкретному эпизоду с гранитными плитами в 2013 году, а изымают всю документацию за целый ряд лет, то явно лишь из желания захватить широким бреднем как можно больше подобных эпизодов. Хотя для того, чтобы "похоронить" его, уже выявленного более чем достаточно!
Мысленно проговорив слово "похоронить", он вздрогнул. Привычное, затёртое выражение вдруг поразило его страшной догадкой о том, что в данном случае оно может обрести свой первоначальный, буквальный смысл. Ведь с его гипертонией ему не выдержать не только десяти лет в колонии, но и месяца в следственном изоляторе! Его тонометр, таблетки, бессолевая диета и надёжно укрытая от всех спальня с одиноким ложем - это же непременные условия его существования, спасительная скорлупа, без которой он так же беззащитен, как голый моллюск! Для него совершенно немыслимо оказаться в переполненной, прокуренной камере вместе со многими уголовниками! Это верная смерть, притом унизительная и мучительная! Уж лучше покинуть этот мир добровольно!
Отдать за избавление от смерти бизнес, "Плазу"? Но что же после этого у него останется? Почти ничего: чуть больше полусотни "лимонов" - той символической суммы, которую ему сунут под видом платежа за "Плазу". Ведь он практически полностью вложил всё нажитое в этот чёртов офисный центр...
Без стука открылась дверь, на пороге появилась Александра и внимательно всмотрелась в него. Он встретил взгляд её серых глаз, чуть прищуренных по обыкновению, и не смог, как всегда, понять, что же она чувствует и думает на самом деле. Он знал, что этот прищур мог означать, в зависимости от обстоятельств, самые разные её настроения: требовательность, внимательность, томную мечтательность, высокомерие и пренебрежение. Спустя миг её взгляд смягчился, и на её лице проступило выражение сострадания. Он понял, что она рассмотрела в нём что-то очень жалкое, требующее немедленного проявления участия.
– Скажи наконец, в чём именно тебя могут обвинить, - сказала она негромко.
– Может быть, вместе что-то придумаем...
– Ничего ты не придумаешь, - ответил он сухо, едва сдерживая раздражение.
– Но если хочешь знать, изволь: в том, что завысил на три миллиона стоимость материалов, использованных для выполнения государственного контракта. И хуже всего то, что это были не просто кирпичи, а гранитные плиты для облицовки памятника павшим воинам. То есть налицо любимое всеми журналистами явление, именуемое "жареным фактом". За это могут не просто посадить, а публично, на всю страну, предать поношению в средствах массовой информации - форменной гражданской казни.
– Как же тебя угораздило так вляпаться?
– Вот уж не знаю. Автоматически как-то получилось. Понимаешь, мы же все, предприниматели, привыкли не уважать государство, в особенности чиновников с их крючкотворством и препонами, привыкли искать лазейки, обходные пути для своего бизнеса и получения прибыли. Это стремление обойти официальные запреты есть, в сущности, проявление свободомыслия. Недаром уже многие российские либералы попались на экономических махинациях и были осуждены за мошенничество или взяточничество. Мошенником признан и сам великий борец с коррупцией господин Надильный, что не мешает ему продолжать свою борьбу. Дело в том, что все мы, "новые русские" в экономике и политике, привыкли показывать государству фигу, хотя бы в кармане.