Прощайте, сожаления!
Шрифт:
В случае с "Надеждой", как и в других подобных историях, Чермных старался не "подставляться", действовать через посредников, насколько это было возможно, чтобы ответственность за сомнительные махинации нёс кто-то другой. Вот только в афере с гранитными плитами он сплоховал. Всего-то нужно было пропустить приобретение злополучных плит ещё через одного поставщика, представив дело так, что его ЗАО "Кредо" по необходимости закупило их по дорогой цене и затем без "накрутки" включило эту покупку в себестоимость подрядных работ. Он уже не помнил, что помешало ему тогда проявить предусмотрительность. Наверно, он закружился в водовороте забот и забыл про "такую мелочь", а может быть, просто устал, поленился, махнул рукой: мол, и так сойдёт, никакой проверяющий не докопается до этого... Теперь же из-за несчастных трёх "лимонов" его ставят перед выбором: отдать "Плазу" или отправиться в колонию.
Чермных машинально взглянул на часы: было десять минут седьмого.
В пустом вестибюле пристав скользнул по лицу Чермных скучающим взором и отвернулся. Пусто было и на маленькой площади перед зданием суда. Видимо, хитрый Гомазков специально назначил время приёма с таким расчетом, чтобы возможный эксцесс обречённого человека остался незамеченным. Хотя какой уж там эксцесс... Чермных желал только одного: скорее вернуться к себе, уединиться, укрыться от всех, как это делает больной зверь.
Он сел в свою машину и помчался домой. В городском пейзаже, который нёсся навстречу, его взгляд выхватывал то дерево, то бетонный забор. Эти препятствия как будто притягивали его. Осознав это, он догадался, что хочет разбиться. Его рот искривила усмешка: какими глупыми бывают желания даже у него, старика! Ему ли не знать, что после аварии можно остаться с переломанными ногами и позвоночником, но всё-таки живым! Нет, риск окончить дни инвалидом, "овощем" совершенно неприемлем! На такой крайний случай у него есть кое-что более подходящее: пистолет Макарова.
Это оружие он купил почти двадцать лет назад, вскоре после первой чеченской войны, у Шичкина, своего делового партнера, предпринимателя из Ставрополя, за один миллион неденоминированных рублей. Шичкин после выпивки по случаю совершения сделки похвастался "безотказным макаром", привезённым ему приятелем из Чечни. И Чермных вдруг загорелся желанием заиметь пистолет, хотя еще не представлял ясно, зачем это ему нужно. Он довольно легко уговорил собутыльника уступить "макара". Наутро, протрезвев, он испытал сильное искушение выбросить опасный предмет, лишь за один факт обладания которым можно получить срок. Но после долгих колебаний решил всё-таки сохранить приобретение, представив себе, что у себя дома подвергнется нападению бандитов и должен будет как-то защищаться.
Пистолет был спрятан в спальне под двухтумбовым туалетным столом орехового дерева с зеркалом. Даже если бы кто-то лёг на пол, чтобы заглянуть под низенькие ножки стола, то всё-таки не смог бы разглядеть оружие, надёжно приклеенное скотчем к днищу правой тумбы и скрытое выступом рамы. А достать "Макарова" можно было за две секунды, глубоко засунув руку под тумбу, туда, где левым углом она примыкала к стене, чтобы нащупать там и рвануть скотч. Именно это и сделал Чермных сразу по возвращении домой, с лихорадочной поспешностью поднявшись по лестнице на второй этаж, в спальню. Там он метнулся к столу, упал на колени, запустил под тумбу дрожащую руку, а когда длины её не хватило, растянулся на полу плашмя. Наконец пальцы его нащупали нечто мягкое, отчасти пушистое, как бы мохнатое, похожее на крысу или мышь. Преодолевая отвращение, он потянул найденное на себя. Раздался треск скотча, и его рука вытащила продолговатый предмет, плотно облепленный серыми войлочными хлопьями слежавшейся пыли. В носоглотке его запершило, во рту появился горчащий привкус, а в голову ударило томительное, надрывное, пьянящее возбуждение. Вот сейчас он отринет все угрозы и очарования этого мира, уйдёт из него, хлопнув дверью!
Он сорвал скотч, вытащил оружие из кобуры и одним движением большого пальца сдвинул вниз флажок предохранителя. Небольшой, с очень коротким дулом, "Макаров" казался игрушкой в его массивной руке, но всё-таки вмещал в своём магазине восемь патронов калибра девять миллиметров - верную гарантию быстрого и окончательного решения всех жизненных проблем хоть для полудюжины людей. Он с облегчением подумал о том, что сейчас не нужно заряжать пистолет. Хорошо, что он не стал слушать приятеля, который говорил, что хранение заряженного "Макарова" может привести к повреждению возвратной пружины или случайной травме. Ведь ещё опаснее задержка с применением оружия в чрезвычайной ситуации. Кто знает, что останется от его решимости через пять минут?.. Сейчас всё, что ему нужно было сделать, - лишь взять дуло в рот и нажать курок. Это обеспечит мгновенную смерть без осложнений, тогда как после выстрелов в сердце или висок иногда выживают, причём в последнем случае возможна и потеря зрения.
Именно потому, что всё уже было решено и подготовлено, он мог теперь немного помедлить, чтобы ещё раз убедить себя в том, что иного выхода у него нет. В самом деле, что же ещё ему остаётся, если в безжалостном мире он имел неосторожность оказаться в слабой, уязвимой позиции?
Ему ли не знать правила игры: беспомощных давят... Он сам давил тех, за счёт кого мог поживиться, и считал это естественным законом жизни. Милосердие, сострадание, гуманизм, порядочность, честность, благородство - это всего лишь слова. Во всём богоспасаемом Ордатове если и есть честные, порядочные люди, то это лишь горстка жалких, затюканных идеалистов-неудачников и просто дураков. Потому что нехитрую истину о том, как устроен здешний мир, люди обычно постигают достаточно рано."Homo homini lupus est" - начертал на внутренней стороне обложки своего дневника Володька Коркин, угрюмый парень из студенческого строительного отряда в котором он, Чермных, был комиссаром. Смысл этой расхожей латинской фразы Чермных знал и и в ту пору: "Человек человеку волк". Другой комсорг на его месте публично высмеял бы носителя чуждой идеологии, в корне противоречащей "Моральному кодексу строителя коммунизма", в котором записано: "Человек человеку - друг, товарищ и брат". Но Чермных и в свои тогдашние двадцать лет почувствовал, что за крамольными латинскими словами стоит суровая правда жизни, и потому лишь молча положил дневник туда, где взял его - под матрас Володькиной койки. Кстати, при беглом просмотре ничего примечательного в этой тетрадке больше не обнаружилось: видимо, Коркин проявлял всё же осторожность.
Кто лучше всех понял эту страну, так это "отец народов". Ему для чудовищного аппарата подавления требовалась целая армия палачей, мучителей и доносчиков, и уж он-то знал точно, что недостатка в них не будет - только свистни! А всё потому, что тяга к мучительству ближнего в людях врождённая. Плюс множество других низменных качеств, которые совсем нетрудно пробудить: лицемерие, трусость, коварство, жадность, зависть... Вообще о качестве доставшегося ему человеческого материала вождь был явно невысокого мнения. Судя по тому, какие гекатомбы жертв нагромождал он ради устрашения оставшихся, для него человеческая жизнь не стоила и ломаного гроша. Впрочем, сам товарищ Сталин думал, конечно, не о "гекатомбах" - как истинный злодей он должен был мыслить какими-то иными понятиями, спокойными и циничными. Быть может, он исходил из того, что страну необходимо "заморозить". Ведь за сто лет до него Николай I Россию тоже "заморозил", по выражению какого-то современника, обеспечив себе почти тридцать лет безмятежной деспотической власти. Помимо Николая "Палкина" на мысль о "заморозке" Сталина мог навести и один вполне конкретный образ. Чермных доводилось видеть, как в обычном деревенском отхожем месте за зиму в очке вырастает мёрзлый кол, который затем, с приходом тепла, превращается в жижу, ну а безвестный ссыльный Джугашвили, сидя в годы первой мировой войны в Курейке Туруханского края, где зима длится девять месяцев, должен был наблюдать за ростом в своём очке огромной глыбы. И при этом он мог думать так: "Даже дерьмо способно стать монолитом, если его заморозить. Вот что нужно сделать с этой страной!" И ведь сделал! И никто ему в этом не помешал!
Из окна соседнего коттеджа зазвучала музыка, похожая на монотонное рычание под барабанный бой: это подросток Женя, сын заместителя председателя комитета экономики областной администрации, "врубил" своего любимого "Раммштайна". Лицо Чермных исказила гримаса страдания и гнева: ведь знает же, стервец, что другим тошно слушать такое, и всё-таки нарочно, для самоутверждения, оглашает всю округу, специально распахнув окно, несмотря на холодную погоду. Под ненавистный аккомпанемент к Чермных в который уже раз пришла мысль о том, что если бы Сталин вернулся, то снова нашёл бы себе армию усердных слуг - таких же, как прежде, палачей, мучителей и доносчиков. Потому что народец остался такой же, какой и был - злобный, жестокий, завистливый. А ведь в девяностые казалось, что страна изменилась необратимо, что хозяевами жизни в ней стали предприниматели вроде него, Чермных. Нет, ныне подлинные хозяева - чиновники. Что ж, ещё Ницше сказал о том, что каждый народ заслуживает своих правителей.
Но ведь он, Чермных, совсем не обязан мириться с действительностью и слушать сейчас этого проклятого "Раммштайна"! Как не обязан и дожидаться решения своей судьбы Гомазковым и присными. Ему не дожить до бессильной, покорной старости. Он отключит весь мир одним движением пальца, нажав на курок.
Гложет одно: каково будет без него Анжеле и внуку Серёжке? Впрочем, Анжела неплохо освоилась в своём бизнесе, её газетка в последнее время держится на плаву без посторонней поддержки. Так что со своим опытом она вполне потянет и управление "Плазой". Да и Серёжа - совсем уже большой мальчик, заканчивает учёбу в политехе. Без "отца-основателя" семейный бизнес будет, пожалуй, в большей безопасности: к дочке и внуку правоохранителям придраться не за что. А что касается его помощницы и любовницы Александры, то она утешится тем, что Анжела не станет, наверно, требовать от неё возврата трёх миллионов. Хотя это, конечно, при условии, что у дочки всё будет хорошо. На всякий случай долговую расписку Александры он сохранил, её найдут среди его бумаг...