Проще, чем анатомия

Следующие недели Раисе стало не до прогулок. Дни проходили строго между институтом, библиотекой и общежитием, куда она возвращалась уже в сумерках. Не дающий лишней минуты промедлить, ход жизни большого города стал привычен. В нем вовсе не было, как казалось поначалу, лишней суеты и пустой спешки, в нем был ритм. Москва жила, повинуясь ходу своих собственных часов, бегущих вдвое быстрее, чем часы любого другого города на земле. Так это теперь виделось.

Раиса научилась спускаться и подниматься по бегущим под ногами ступеням эскалатора, и от мелькающих за окнами вагона сияющих ламп уже не замирало, как в первый раз, сердце. Ни в коем случае, не стала Москва от этого менее хороша, напротив! Вот только изучить ее еще раз так же тщательно, как в первые два дня, уже не было времени.

Единственный раз она снова прошла по центру города, когда искала книжный магазин. Вот тут постигло разочарование: на то, чем Раиса наметила пополнить свою собственную библиотеку, тщательно записывая на лекциях заглавия и авторов, не хватило бы никаких денег. Вздохнув, она остановилась на двух книгах, которые в любом случае пригодятся. Добавила к ним новый “Справочник фельдшера”, не бог весть что, такой у нее и дома есть, но здесь все новые адреса больниц, институтов, аптек. Точно лишним не будет.

По пути к метро она вновь шагала по Метростроевской. Теперь Раиса знала, что до революции эта улица звалась Остоженка, и здешние стены помнят пожар Москвы во время нашествия Наполеона. “Вот бы еще раз так пройти!” Но, хотя лекции Алексей Петрович по-прежнему им читал, просить о второй прогулке она не решилась. “Подумает еще, что глазки ему строю! Серьезный человек, командир… Нет, не годится. Вот если бы сам предложил”. Но видимо, и у “товарища профессора” хватало забот.

Три недели пролетели как один день. Казалось, еще вчера вещи укладывала, слушая вздохи подружек, что вот мол, повезло. А теперь - все. Вручили свидетельства о прохождении курсов, торжественно, в актовом зале. Отметили наиболее отличившихся. Грамот, правда, не дали, ограничились устной благодарностью. Ну да ладно, не за грамоты учимся. Раису тоже отметили, это было приятно.

На торжественную часть все три брянских слушательницы пришли с вещами, три чемоданчика стояли под стульями. Вечером уходил поезд.

– Что же, товарищ Поливанова, доброго пути, - “товарищ профессор” все-таки отыскал ее перед отъездом. Подошел и пожал руку. При всех. Раиса даже покраснела, смутившись.
– Мне не часто встречаются такие внимательные ученики. Успехов вам в Брянске, а будете в Москве - приходите в гости в наш институт. Думается, что мы с вами оба здесь не последний раз.

Возвращался домой Огнев уже затемно. Нынешняя группа была в этом году заключительной. У студентов начинались каникулы, у преподавателей - отпуска. К нему это не относилось - служба. Куда откомандируют, там и будем. Последний автобус, старый, с придушено хрипящим мотором подпрыгивал на каждой выбоине. Давно осталась позади старая Москва, начались новые кварталы и в сырой ночной воздух иногда вплетался запах теса, извести и краски.

Удивительное дело, новые улицы больше не вызывали прежнего ощущения оторванности. Уютно плыли желтые фонари, мягко светились окна. Вечерняя городская жизнь, все такая же торопливая, внушала спокойствие и уверенность в прочности бытия. Похоже, эта любознательная барышня, сама того не зная, примирила с новой Москвой. Город снова признал его своим или Алексей наконец уверился, что все-таки вернулся домой.

Наверное, поезд на Брянск уже отошел и проносятся за окном засыпающие поселки да паровозный дымок. “Стоило оставить свой адрес? Не приняла бы за попытку поухаживать. Хотя о чем поговорить бы, наверняка нашлось. Хорошая собеседница дороже симпатичной попутчицы. Откуда такие мысли, старею, не иначе? Не оставил адреса - и ладно. Я здесь на месяц-два, потом - новое назначение..."

Уже в поезде Раиса открыла наконец одну из купленных книг. И только руками всплеснула: ну как она раньше не посмотрела! Надо было хоть пару страниц перевернуть. Вот так медицина, курам на смех! Типография самым нелепым образом перепутала страницы, намешав хирургию… с паровыми двигателями. Нарочно не придумаешь. Впрочем, не велика беда, пропали вступление да заключение…

Опять долго не могла заснуть, хотя стук колес как будто должен успокаивать. Раиса то задремывала, то просыпалась. Паровоз протяжно гудел, в полной темноте громыхнул под тяжелыми колесами мост через реку, мелькнули стальные фермы и вновь - тишина, дремота. Наконец она уснула и во сне видела Москву, в странном обличье сказочного города, где на каждом доме высилась башня и в этих башнях звонили на разные голоса часы. И кажется, она шла с кем-то под руку и не видимый во сне собеседник рассказывал, откуда башни и для чего часы: “Чтобы жить в едином ритме со временем”. На этих словах Раиса проснулась. В окна вагона лилось горячее летнее солнце. До Брянска оставалось полчаса.

Глава 2. Крым, Балаклава. 15 июня 1941

Таких цветов, как здесь, она никогда не видела. Огромные, чуть не с тарелку величиной, белоснежные, словно фарфоровые. И запах, дурманящий и сладкий, плыл вдоль аллей санаторного парка. Юг цвел, бурно, ярко и щедро, как в последний раз. В знойном мареве покачивались кусты, охваченные розовой прозрачной дымкой. Поднимались на клумбах огненно-красные южные розы. Красота, не опишешь!. Вот только жарко.

"Ну и повезло же тебе, Райка! На море едешь..." - провожали ее две недели назад подруги, и опять эти слова Раису сердили, потому что никакого везения тут нет. Если в чем и повезло, так в том, что нынешней зимой жива осталась, не погибла по собственной же бестолковости. Не велик героизм - пробежать с десяток верст на лыжах по легкому морозу, от Белых Берегов до лесного кордона. Худшие опасения не подтвердились, старика лесничего разбил радикулит, в его годы не мудрено. Раиса пробыла при больном два дня, пока тому не полегчало, и засобиралась домой.

И ведь чуял Иван Егорыч, как меняется погода, отговаривал. Нет, куда там, “меня в больнице ждут!” Угодила в такую метель, что к жилью вышла чудом. Не к самому поселку даже, а к станции Белобережской, и то, когда уже понимала, что засыпает на ходу, а это вам любой бывалый человек подтвердит, признак плохой. Уснешь - и с концами, по весне отыщут.

Поход обернулся воспалением легких, которое Раиса, и снова никого она не винила, кроме себя, приняла поначалу за бронхит, и лечилась дома. Говорят же: врачи болеть не умеют. Фельдшеры, видимо, тоже.

Одышка перестала донимать только к апрелю. И начальство, поразмыслив, отправило товарища Поливанову долечиваться в санаторий. В Крым. Вот тебе и все везенье!

Хотя... если судить, что она повидала - так и в самом деле повезло. Год назад первый раз побывала в Москве. А теперь - впервые увидела море. И снова, как в начале тех, памятных курсов, Раиса чуть не до ночи, до ломоты в коленях бродила по новому, неведомому городу, впитывая увиденное, как деревья пьют воду.

Здесь все по-другому, непохожее ни на Брянск, ни на Москву.

Балаклава маленькая. В кружевной листве, насквозь пронизанный солнцем, пахнущий диковинной, непривычной зеленью и близким морем, город казался сном. Так в детстве грезятся диковинные края, из сказок будто! В Москве все куда-то спешат. А Балаклава - расслабленная, курортная, неторопливая и потому добродушная. Тут и незнакомый улыбнется, и разговор со случайным прохожим, спросившим дорогу, вырастает в дружескую беседу.

Море у набережной темно-зеленое, как бутылочное стекло, а на пляжах - прозрачное, хрустальное. Живое, дышащее, оно обнимало теплыми упругими волнами, качало плывущую Раису на огромных ладонях. Пляж у санатория галечный, без обуви не больно погуляешь, но пара туфель всего одна, и жалея их, Раиса привыкла перешагивать с камня на камень, пока не доберется до воды.