Прости, я тебе изменил

Из крайности в крайность...

Сделала вид, что пропустила его замечание мимо ушей.

Пускай раздражается на здоровье. Пускай хоть лопнет!

— Твоя невеста решила, что я устроилась в компанию твоего отца, чтобы приблизиться к тебе, — выговаривала я с чувством, с толком, с расстановкой. А Макар хоть и набычился, хоть и напряг челюсть до скрежетания, проявляя крайнюю степень недовольства, однако внимательно слушал, и пристально следил за моими движущимися губами. — Оля думает, что я хочу... просто мечтаю возобновить наши отношения.

Усмехнулся. Но как-то горько. Сухо.

— Да, у нее необычайно богатое воображение, тут ничего не скажешь.

— Да уж.

Ее "воображение" до сих пор стоит в ушах крикливым визгом.

— А если к нему еще добавить ревность. В какой-то степени это делает ее неуправляемой. Она теряет чувство меры. Вообще не видит рамок.

— Я заметила. Она буквально настаивала на моем уходе, или, говорит, она сама избавится от меня. Каким образом она не уточнила, правда. Просто дала понять, что видит во мне конкуренцию.

На сей раз Макар одобряющие кивнул, соглашаясь с моими выводами.

— Все это лишь тактика запугивания. Она же наивно полагает, что мы скоро поженимся, а она знает, на что я способен, если захочу сорвать все ее планы, — бесстрастным тоном произнес, а я непроизвольно всхлипнула. Просто я тоже знаю, на что этот человек способен. — Но не переживай, Ольга ничего тебе не сделает.

— Ты в этом так уверен? — не верила я ни единому его слову. Не могла себя заставить, не могла я полагаться на Громова. Но и оставить угрозы Оли без внимания тоже не могла. Особенно если учесть ее способы "запугивания". — Не проще ли мне обратиться с заявлением в полицию? Ну, не прямо сейчас, а в том случае, если она снова вздумает мне угрожать.

— Бред, — отрезал Макар и взмахом руки рассек пространство возле себя, молниеносно отметая вариант. — Полиция сочтет это бабскими разборками. Если подумать, это и есть бабские разборки... Говорю, как есть, — посмотрел на меня с извиняющимся видом. — А вот у меня имеются рычаги давления.

Слабо верилось, тем не менее я поинтересовалась:

— Какие?

— Весьма действенные, — Громов намеренно не вдавался в подробности.

— Хм, а почему тогда ты раньше не применил их?

— Говорю же, я закрывал глаза на все ее выходки. Без ответной реакции ее энтузиазм постепенно сходил на нет. А сейчас она нацелилась на тебя, и, как понимаю, добилась своего. Перебор в общем. Тут я уже не могу закрыть глаза.

— А эти твои рычаги, — показала в воздухе кавычки. — Они хоть сработают?

— Разумеется. Они поумерят ее пафосные замашки, — на краткий миг Макар ушел в раздумья, затем кивнул каким-то своим мыслям. — Да, я приструню ее, иначе ей вообще ничего не светит. Ни папочкины денежки, ни место в компании.

Класс. Она еще на фирму претендует.

И теперь понятно, почему она чувствовала себя в стенах офиса, как королева перед своими подданными.

— Ну, удачи, — скупо ответила, внутренне злорадствуя. Невольно скривилась от дальнейшей участи. Как я проработаю оставшиеся дни? Как-как? А никак. — А я, пожалуй, выйду пока на больничный.

— Как пожелаешь, — пожав плечами, согласился Макар. Не хотя. Мрачно. Точно принуждая себя, тем не менее.

Надо же. Я даже опешила на секунду.

— Это еще не точно, мне надо хорошенько обдумать все.

Макар тяжело вздохнул. Откинулся на спинку стула и всмотрелся в окно, где серость постепенно напитывалась сочными красками.

Дождь незаметно закончился. Лучи солнца начали пробиваться сквозь стремительно проплывающие облака.

Вскоре кафе опустело. Заметила, что внутри остались только мы вдвоем, не считая парочки работников, прячущихся в подсобке.

— Так ты была знакома с Ольгой раньше? — вернулся Макар к разговору. Как-то холодно. По-прежнему всматриваясь в окно.

— Нет, — мотнула головой и почему-то не пожелала озвучивать свои подозрения о Кате: — Я думала, ты рассказывал ей обо мне. Просто она знала некоторые подробности.

— Какие? — повел он бровью в удивлении, возвращая на меня взгляд, пронзающий насквозь.

— Про то, где я жила, про измену и.... — осеклась, едва не проговорившись о беременности, а затем сконфуженно отмахнулась, — Ну и так еще по мелочи.

— Про измену? — Макар оживился. Выкатил ошалевшие глаза на меня и даже подскочил с места, словно его совесть в заднее место ужалила.

— Ага, про нее, — вякнула я с кислой миной.

— Невозможно! О ней знают только я, ты и Клим! — заявил он чересчур уверенно.

— Да? — напряженно хмыкнула я. — А та, с которой ты мне изменил? Ее ты уже не учитываешь? — надменно вскинула подбородок, сузив глаза в маленькие щелочки.

Пауза. Столь длительная, что казалось Макар уйдет от ответа.

Вытянув шею, он задумчиво провел костяшками пальцев от подбородка вдоль шеи и обратно.

А я полоснула его неприязненным взглядом до верности, чтобы он и вовсе ушел куда подальше.

Не ушел.

Очнулся и корпусом подался вперед.

— Ты думаешь, у меня было с Олей? — почти шепотом. Заторможенно качнул головой. — Серьезно?

Промолчала. Подмывало матюкнуться, но я вынужденно прикусила язык. До металлического привкуса.

А Макар запыхтел. Нервно провел рукой по подсохшим волосам, кучерявившимся на кончиках.

— Да, она действительно нарисовалась тогда в клубе. И... помню, мы повздорили сильно, но...

— Не нужно, — прервала его, на удивление, ровным и спокойным тоном, несмотря на ненависть, пускающую корни в самое сердце. — Мне не нужны твои оправдания. Я все хорошо помню. Я все услышала еще два года назад... Ты все подробно мне объяснил. Повторять не нужно!

Грудью резко на край стола навалился и выпалил с нервом:

— Нет, я обязан! Обязан сказать, что ты ни в чем не виновата!

Макар не мог усидеть на месте. Его будто ломало изнутри.

Но как же приятно было наблюдать за его внутренними терзаниями.

— Аль, я несколько недель находился в заднице, а ты...

— Что я? — дерзко выплюнула, вздрогнув всем телом.

— Ты не слушала меня, когда я пытался с тобой объясниться. Заладила о свадьбе. Я был зол на себя... На то, что не хотел никак повлиять на ситуацию. Я когда домой приехал, ты попросила меня назвать чье-то имя. Я счел это подходящим моментом и все, меня понесло. Я вывалил все дерьмо на тебя. Сорвался... Пиздец просто! — голос Макара сошел на хрип. До него словно только дошло, что Оля не зря прозвала его «мудилой». — Я же выдумывал столько всего... Перегнул. До сих пор простить себе этого не могу.... Я сожалею. Обо всем...