Просто сказка...

...Как они вновь оказались на дороге, про то неведомо. Перед ними стоял маленький человечек в обычной крестьянской одежке с всклокоченными волосами и бородой, усыпанной репьями.

– Клубочек ваш я не отдам, - произнес он ласковым голосом.
– Но и без подарка не отпущу. Попадете в беду - пригодится. К Кощею же прямо по этой дороге и попадете.

Сказал, и не стало его. С глаз пропал, а у Владимира в руках оказалась небольшая деревянная шкатулка.

– Кто это был?
– обратился Владимир к всезнающему Коньку.

– Колдун какой-то местный, - буркнул Конек.
– Ты подарок-от его подале убери, не открывай пока. Не ровен час, случится что...

– А как ты узнал, что колдун?

– Чего тут узнавать-то? Ты лапти его видел? Правый на левую ногу обут, а левый - на правую.

– Так может он того...
– Владимир замялся, подбирая нужное слово.
– Подгулял...

– Да где там подгулял!

– неожиданно встрял Иван-царевич.
– У него и глаза разного цвета: один синий, другой зеленый.

– А чего ж вы с ним? То есть, я хотел сказать, чего ж вы ему клубочек отдали?

– Была охота копыта бить, - поморщился Конек.
– Попадется какой-нибудь нестандартный - наплачешься. Дорогу узлом завяжет.

– Как так?
– не понял Владимир.

– А вот так, - опять вмешался царевич.
– В прошлом годе это случилось. Как раз на свадьбу побратима моего, Ивана коровьего сына. Зимой. Я тогда дружкой жениха был. Тогда свадебный поезд аккурат при въезде в село у крайней хаты остановился. Потому - колдуна как-то впопыхах пригласить забыли. Вот он и осерчал. Крепко встали, ни тпру, ни ну. Ни тебе отъехать, ни объехать. А мороз, правду сказать, завернул - птица на лету замерзает. И, что обидно, вот она, хата колдунова, шагов двадцать, да и хозяин, по всему видно, дома - огонь в окошках, дым из трубы... Тут мужики и осерчали шибко. Сейчас мы, говорят, живо его обратаем, самому бока намнем, а сруб по бревнышку раскатаем... Ну, на худой случай забор повалим, что ли... Замерзли. Пошли они, а мы смотрим: шагов пять до ворот осталось, а они свернули - да в обход, вдоль забора. Обошли дом, глядят на нас, а мы - на них. Ничего понять не можем. Вдругорядь - то же самое. Тут уж почти все, кто в санях сидели, не удержались... Часа два вокруг бродили... Вот ведь что учудил - рядом дом, а не войдешь...

– Кончилось-то чем?
– нетерпеливо перебил Конек.

– Чем, чем... Постояли, покричали. Повинились... Замирились, в общем, с хозяином, он и отворил проезд. Пирогов ему дали, сбитня, того-сего... Да только замерзло все, в камень обратилось... Я же говорю - мороз...

Уже рассвело, когда наши путешественники выбрались из леса. Дорогу им преградила широкая река. На небольшом мостке сидел, опустив хвост в воду, большой задумчивый волк и мечтательно созерцал облака. Владимир и Иван подъехали ближе.

– Что, приятель, рыбу ловишь?
– улыбнулся Владимир.

Вместо ответа волк резко выдернул хвост из воды. На солнце блеснула чешуей небольшая плотвичка, которую серый мгновенно подхватил на лету и проглотил.

Владимир едва не упал с Конька от удивления.

– Как... так...

– А вот так, - волк победоносно взглянул на него.
– Патрикеевна, спасибо ей, надоумила.

И серый поболтал хвостом, отчего по воде пошли пузырьки и круги.

– Вот зимой плохо. Рыба, вишь, все больше по дну ходит, хвост не достает. Опять же холодно. Да и мужики от проруби гоняют...

Волк не докончил. Взвыв, он вскочил и пулей бросился в лес. На хвосте у него висел крупный рак.

Из реки выглянул довольный своей проделкой водяной - кочка, густо покрытая тиной, нос картошкой, толстые, словно пиявки, губы, глаза что раковины-перловицы. И странная отметина на голове.

– Ишь повадился, браконьер серый. Ужо гляди у меня... Сказано тебе - в нерест на два крючка, в остальное время - на десять. И больше чего - ни-ни... Совсем озверел, - пояснил он нашим путешественникам.
– Мало того, что снастью неразрешенной ловит, так еще приловчился хвост об траву натирать. Анисовую. Так, говорит, лучше клюет. А зимой, покуда я спал, мешок налимов в проруби наловил. Ну, там где бабы белье стирают. Наловил, и у мужиков на горилку сменял. Так они с медведем того... Лешего подняли и давай гонять по лесу. Чего он, мол, зверье в карты проигрывает, добычу... А того не понимают, что сезонные миграции способствуют перекрестному опылению, - видимо процитировал кого-то водяной, сморщив лоб и пожевав губами, словно пробуя произнесенное на вкус.
– Грек тут у нас один завелся. Ехал, понимаешь через реку, и увидел рака. Ишь, какая невидаль - рак! Ну и полез. А там омут, сажен пять... Вот и остался у нас. Грамотный больно, заел всех. Уж я и так, и этак пытался от него избавиться, чего только ни делал, кому только ни предлагал - отказываются... Может...
– И он с надеждой глянул на отведших глаза в сторону путешественников. И тут же, погладив шрам на голове, неожиданно заорал на Ивана-царевича: - Ты б стрелять научился, прежде чем лук в руки брать! Не видишь, где река, а где болото! Утоплю в следующий раз!..
– И скрылся под водой.

– А я что? Я ничего...
– сконфуженно пробормотал Иван.
– И вообще, это не я был... А так, другой Иван... Какой-то... Вовсе мне и незнакомый...

Конек задумался.

– Речка эта Смородиной зовется. И мост на ней один, да и тот Калиновый. Хоть неподалеку, а все не то - змеи живут там, чего доброго, съедят.

– Так ведь он сам ведун, - встрял Иван, кивнув на Владимира.

– И то верно!
– Горбунок разом встряхнулся и вихрем помчался по берегу.

Что же вы такое, речка Смородина да Калинов мост?.. Сколько исследователей, столько мнений. Вот, например, что говорит известный филолог, профессор русского языка и словесности Киевского, а затем Санкт-Петербургского университета А.И.Соболевский. Что речка Смородина (точнее - Смородинка), протекает в северной части Орловской губернии близ древнего города Карачева и в Смородинской волости Фатежского уезда Курской губернии. Академик РАН, авторитетный российский археолог и историк Б.А.Рыбаков (автор прекраснейших работ по истории Руси и славян)полагает, что "...былинная река Смородина и город Углич соответствуют летописной реке Снепороду (современная Самара) и городу Углу". Еще один исследователь, Ю.Александров (найдите его статью в журнале "Знание - сила" N 6 за 1969 год), взяв за основу былину об Илье Муромце и Соловье-разбойнике в записи Гильфердинга (был такой русской историк, к сожалению, не переиздававшийся), указывает реку Свапу в Дмитровском районе Курской области. Многие производят название реки от "смород" - смрад, неприятный, удушливый запах, а название моста от "калина" - сильно нагретый. Отделяет река эта мир живых от мира мертвых, только чудища могут переправляться по мосту... В песнях народных, в былинах, в заговорах, "говорит человеческим голосом, за слова ласковые и поклоны низкие пропускает молодцев, других же обиды топит"... А кто хочет, пусть представит себе (есть и такие исследователи) тихую речку-реченьку, с берегами, поросшими смородиной, да с витым-перевитым калиною деревянным ажурным мосточком... А куда нас тем временем дорожка привела?

И впрямь, до Калинова моста оказалось рукой подать. Зато картина, открывшаяся их глазам, была настолько необычна, что Владимир от удивления даже рот раскрыл.

Сам мост не представлял из себя ничего особенного - обычный бревенчатый мост с грубо сколоченными перилами. Вход на него преграждал шлагбаум - здоровенная лесина, Владимир прикинул - сантиметров под сорок диаметром - по всему виду ель. С одной стороны к бревну был примотан здоровенный булыжник, с другой к нему был привязан крепкий канат, петлей накинутый на скобу, вбитую в массивный столб в человеческий рост. К этому же столбу был прибит скворечник, снизу которого висел холщовый мешок с большой, в ладонь, сургучной печатью. На столбе сидел огромный ворон и, склонив голову набок, внимательно рассматривал пришельцев.

Перед мостом сидели за шахматной доской, размером приблизительно сажень на сажень, мужичок в атласной рубахе и Змей, игравшие в тавлеи (для тех, кто случаем не знает - в русские шашки. И еще скажем, не вдаваясь в подробности, что игра эта упоминается, например, в Ипатьевской летописи XV века и Домострое).

Владимиру показалось, что он видит перед собой ожившего динозавра. Туловище размером с комнату в однокомнатной квартире, крупная рыбья чешуя цвета свежего мха, головы - нечто среднее между коровьей и бегемота, но не всамделишных, а таких, какими их обычно рисуют в мультфильмах. Чудище сидело, растопырив задние лапы и обвив себя хвостом, словно кошка. Передние лапы были скрещены на груди, и Змей быстро крутил большими пальцами. Одна голова сосредоточенно уставилась на доску, а две других о чем-то перешептывались позади нее, поглядывая то на доску, то на думающую, при этом время от времени деликатно хихикая. И такой он был весь домашний какой-то, плюшевый... Прелесть, одним словом, а не чудище.

Сделав ход, Змей довольно поерзал.

– Вишь, тезка мой, - сказал Иван-царевич, - меньшой Иван. Поди ж ты, должно быть снова прогневил царя-батюшку, вот его опять и послали... куда-нибудь.

– Лягай!
– вдруг крикнул Горбунок и распластался на земле, прежде чем Владимир успел понять, что, собственно, от него требуется.

Над ними со свистом пролетел какой-то снаряд и так ударил в стену примостившейся неподалеку приземистой избушки, что у нее вылетели стекла. Из избушки вылетели еще два мужичка. Постарше игравшего, покряжистей, закатывая на ходу рукава.

– Умом тронулся?
– заорали они.
– Что за беда приключилась? Семь раз стекла вставляли!

– Да вот, заперли меня, - прокричал в ответ Иван-меньшой.
– Обидно стало!

– То не лихо, - махнули рукой мужички и скрылись в избушке. Затем один из них выглянул.
– Обидно ему... Завтра же отправляйся за стеклом, да найди себе хорошего учителя, а то так скоро всю избу по бревнам раскатаешь. Или во что другое играй... в домино там, в лото... А то еще за грибами сходи, трав пособирай... Но чтоб тихо, без всяких-разных... и чтоб рукавицы не метать...